Михаил Ланцов - Государь Руси [litres]

– Славно, – кивнул Ярослав. – Жаль только крепости малые.

– Поверь, они отомщены сторицей, – ответил Бьёрн и расплылся в кровожадной улыбке. – Под Новой Троей и ее окрестностях мы насчитали свыше пяти тысяч убитых. Пленных никто не брал и раненых не лечил. Просто всех под нож. Если быть точным, то пять тысяч триста с чем-то. Да осмотрев окрестности малых крепостей, мы еще свыше тысячи погибших насчитали. Да по дороге трупов брошенных, видать, раненых, свыше семисот нашли.

– Добре, – поразился Ярослав.

– На этом дело не встало. Супруга твоя отправила в Альдейгьюборг, верным твоим вассалам, письмишко одно. Очень, надо сказать, интересное. Что она заплатит за каждый скальп [41] Скальпирование очень популярное на западе Евразии дело. Активно употреблялось скифами и германцами. Кельты держались за более архаичную традицию отрезания головы, которую скальпирование и заменило. , взятый с этих восставших племен, по серебряному дирхему. Так что с Альдейгьюборга в поход выехали все, кто мог выехать. Плюс спешно собранные дружины от соседних племен вышли. Когда я проходил Каттегат, то слышал, что и гёты, и гуты, и свеи, и даны, и даже… как их… арнорцы в поход побежали. А поговаривают, что и саксонцы собирались.

– П…ц котенку, – только и выдавил из себя Ярослав, услышав эту новость.

– Ну да, – согласился Бьёрн. – Им не позавидуешь. И их соседям тоже. Ведь когда эти закончатся, ребята начнут соседей резать. Похожи же и живут рядом. А плата хорошая, да и поди там разбери, чей скальп на самом деле.

– Супруга не боится, что этих головорезов потом не остановить?

– Ну… она объявила, что скупает скальпы только этот год. Так что ежели на следующий новую охоту объявлять не станет – все и притихнут.

– Да на следующий год и охотиться станет не на кого. Пушной зверь будет выведен под корень.

– Пушной? – хохотнул Бьёрн. – Пожалуй.

– На этом все?

– Не, – покачал он головой и многообещающе улыбнулся. – Там ведь хазары и кое-кто из покоренных ими степных родов, что были недовольны новым малолетним каганом и твоим владычеством, в поход вышли. И вновь привели под стены Нового Рима войско. Хуже того, какие-то мерзавцы из ромеев им осадные машины по реке привезли. Как торговцы шли. А потом выше города проскочили и на соединение с хазарами пошли.

– Очень интересно, – помрачнел Ярослав. – Там ведь столько всего полезного возле города.

– Поломали. Но и сами безнаказанными не ушли. Легион-то в городе ждать не стал, как узнали, что враг к Новому Риму идет. Ожидая шпионов, Пелагея велела второму легиону уходить по дороге на Новую Трою. Дескать, против тех балтов. А потом отвернуть на проселок и идти вдоль полей, скрываясь за лесом. И выходить к Днепру выше по течению. С тем расчетом, чтобы хазар окружить. В Новом Риме ведь имеется ополчение. И оно, своевременно вооружившись из арсенала, встало на стены.

– Большие потери?

– Осадные машины ромеев оказались бесполезны против земляных стен. Пометали камни с три дня. Да и плюнули. Опасаясь возвращения легиона, хазары решились на общий штурм. Их ведь много пришло. Не дурнее, чем в прошлый раз, толпа оказалась. Вот они, наделав штурмовых лестниц, и пошли на приступ. А как откатились, умывшись кровью, из-за леса второй легион показался.

– Много их ушло?

– Ну так, – покачал головой Бьёрн. – Увидев обстановку, они сдались. Но лучше бы дрались.

– Пелагея опять что-то учудила?

– Она их всех под нож приказала пустить. Без разбора. Чей, кто и зачем. Из войска, что эти взбунтовавшиеся хазары привели, ушло едва несколько сотен. То есть те, что в речку прыгали и пытались уплыть, да в лес бежали. Из города-то тогда, увидев подошедший легион, ополчение стало выходить и строиться. А это без малого тысяча мужиков…

– Сурова она у меня… – покачал головой Государь.

– Я спрашивал ее, чего она так поступила. Али рабочие руки не нужны или выкуп? Но… – покачал он головой.

– Не ответила?

– Ответила. Да только всякий вздор. Испугалась, мню, она за своих детей. Что предатель найдется и ворота откроет. Если не в этот раз, то в следующий. Вот и решила устрашить всех вокруг.

– А ты, я полагаю, сбежал от нее куда подальше, просто чтобы ей под руку не попасть?

– Да нет, что ты? Моя душа рвалась в море. А тут и повод для этого подходящий оказался.

– Надеюсь, это все?

– На момент, что уезжал, – да. Ромеев тех, правда, по лесам ловили. Может, уже и словили. Очень ей хотелось с ними пообщаться.

– Понимаю.

– И да… – чуть помедлив, произнес Бьёрн. – Из Константинополя письмо было.

– И там что-то неладное приключилось?

– Фотия, Патриарха бывшего, казнили и многих людей его. Вардан пишет, что он признался в больших злодеяниях. Дескать, это он на тебя покушения заказывал. И через священников, и через хазар, и последнее, силами берберов. Хотел жену твою с детьми украсть, а потом «спасти».

– Решились, значит…

– Ты знал?

– Догадывался. Я ведь им намекал, что пока они не накажут всех, на ком попытки покушений на меня или супругу, – я буду продолжать давить церковь. А так как Фотий стоял во главе этой всей мерзости, то себя покарать он не мог. Он – нет. А остальные иерархи посчитали сдачу его, видимо, разумным разменом за мир.

– Значит, теперь ты правильный христианин?

– Осторожный христианин. Очень осторожный. Кстати, а от кого письмо? От Василевса?

– От нового Патриарха – Игнатия. Ну… он вроде бы уже был Патриархом, и Василевс вернул его обратно. Они там Вселенский Собор учинили ради суда над Фотием.

– Только ради суда? – напрягся Ярослав.

– Почем мне знать? Я тебе пересказал на словах то, что супруга твоя просила передать. Письмо у нее.

– Оно пришло ДО нападения?

– После.

– И все равно она была удивительно жестока… – задумчиво произнес Ярослав.

– Нет опаснее матери, что защищает своего ребенка.

Государь скосился на своего старшего сына, что внимательно слушал их разговор, понимая через слово. Возраст у него был еще слишком малый, а датский язык, на котором Ярослав беседовал с Бьёрном, он едва знал.

А вот остальные слушатели понимали их переговоры прекрасно. И Бургред, и Эдмунд, и Ивар, и Регнвальд, и прочие. Даже Альфред, что числился почетным пленником, имея при себе даже пару телохранителей, имевших приказ убить его при первой же попытке бегства.

И они все были удивлены куда больше Ярослава тем, как его супруга жестоко и решительно расправлялась со своими врагами. От чего поглядывали на Государя с некоторым трепетом. Это ведь всего лишь его женщина… И ведь не в припадке ярости действовала, а очень холодно, жестко и расчетливо. Например, после сдачи в плен хазар с союзниками разоружила их, развела по разным сторонам пригорода, чтобы не видели друг друга, и связанных велела зарезать. Они как-то так даже и не мыслили… Но ужас она на них наводила знатный. Какие же мысли посещали окрестных жителей, столкнувшихся с ТАКОЙ женщиной, оставалось лишь гадать. Ярослав же, выслушав Бьёрна, понял только одно – пора домой. Чего-то он слишком уж задержался в этих краях. А то его супруга войдет во вкус, и кровь польется рекой…