Александр Михайловский - Оперативное вмешательство [СИ litres]

– Но, Ваше Императорское Величество, откуда… – воскликнул Карелин и осекся.

– Вы спрашиваете, откуда Нам это известно? – хмыкнул Михаил. – Артанский князь Сергей Сергеевич Серегин, в гостях у которого мы сейчас находимся, происходит из мира, опережающего наш более чем на сто лет. Защитник Земли Русской, присланный в наш мир Всемогущим Господом Богом, он не только оказал Нашей державе помощь войском и советом в войне с Японией, но и взялся помочь Нам устранить самые вопиющие внутренние неустройства государства…

– Там, у нас, эта провокация вполне удалась, – подтвердил я. – Осведомленный как о хамском тоне петиции с неприемлемыми требованиями, так и о запланированной попытке цареубийства, царь Николай счел за лучшее вовсе покинуть Санкт-Петербург, сложив с себя ответственность за происходящее. Вместо себя он оставил за старшего своего дядю Великого князя Владимира Александровича, не испытывающего к простонародью никаких теплых чувств. В результате грандиозная народная манифестация под церковными хоругвями и царскими портретами, организованная господином Гапоном ради подачи петиции, была расстреляна ружейными залпами гвардейских полков и порубана казачьими саблями. Результатом сей акции стали сотни погибших, тысячи раненых и арестованных, а на сладкое – запрет вашего Собрания как антиправительственной организации. И все это из-за одного сладкоголосого авантюриста, решившего на вашей крови получить немеркнущую в веках славу борца с самодержавием. Могу сказать, что он этого почти добился, и имя господина Гапона последующие сто лет поминалось наравне с именем Иуды. Но по сравнению с более отдаленными последствиями жертвы расстрела вашей манифестации можно счесть обыкновенной карманной мелочью. Ее конечным итогом стали два года внутренней гражданской смуты, тысячи погибших и раненых, проигранная война с Японией, а также умаление авторитета Российской империи на международной арене. А уже результатом этого умаления стала случившаяся десятью годами позже еще одна война, на этот раз в Европе, в которую из-за своего низкого авторитета Россия вступила на невыгодных для себя условиях. Вот там уже погибших и искалеченных считали миллионами…

По мере того мы с Михаилом говорили, Карелин и его товарищи сначала покраснели, а потом и побледнели от ужаса.

– Именно этот тяжкий грех господин Гапон пытается сейчас замолить усердным постом и покаянием, – сказал Михаил, – а отнюдь не соблазнение и жизнь во грехе с неразумной девицей. Что касается Нас, то Мы и в самом деле хотим радикально улучшить жизнь Нашего народа, а потому бумагу, которую вы составили с господином Гапоном, Мы отбрасываем во тьму внешнюю, как будто ее никогда и не было. Вы все прощены, потому что действовали под влиянием ловкого интригана, имевшего свои сугубо меркантильные цели. Забудем о вашей «Программе пяти» и перейдем к рассмотрению проекта заменяющего её документа, составленного совместно Артанским князем и товарищем Стопани.

С этими словами Михаил скомкал гапоновскую петицию и под облегченный вздох четырех страдальцев бросил ее в сторону урны для мусора. Мне только лишь осталось чуть подправить полет комка бумаги, в результате чего та упокоилась там, где ей и было положено. Гол!

Интересно было смотреть, как товарищи Карелин, Васильев, Кузин и Варнашев, сдвинув головы, с потрясенным видом читали лежащий перед ними документ. О многих пунктах, изложенных в нем, они прежде не могли и мечтать, и в то же время там полностью отсутствовало требование созыва представительного органа и перехода к конституционной монархии, такое общеупотребительное в левых и либеральных кругах.

– Неужели народ так никогда и не будет допущен к управлению государством? – растерянно спросил Иван Васильев.

– Народ сам по себе – это очень аморфное понятие, – в ответ сказал Михаил. – А все потому, что у нас неграмотны около семидесяти процентов мужского и девяносто процентов женского населения, из чего следует, что эти люди не способны самостоятельно ориентироваться в политической действительности и чрезвычайно подвержены влиянию разных ловких манипуляторов. Примерно таким образом вы сами попались на удочку господина Гапона. Состав так называемых народных представителей можете представить себе сами: процентов двадцать – крупная и средняя буржуазия, еще столько же – левые популисты с лозунгами «все отнять и поделить», остальные – беспринципные болтуны, нынешние интеллигенты, насмерть зараженные тем презрением, которое чистая публика испытывает к простонародью. Представительский орган, с которым Мы хотя бы отчасти сможем разделить тяжесть управления Империей, появится не раньше, чем полностью завершится процесс ликвидации неграмотности, и в России будет введено всеобщее бесплатное среднее образование. Доверить формирование желаемого вами представительского органа можно только грамотным, ответственным и разбирающимся в политике людям, и это должны быть самые широкие народные массы, а деление на бар и мужиков пусть окончательно канет в лету.

– Товарищ Михаил прав, – веско заметил Сосо, – от созыва представительского органа выигрыш получит буржуазия и примкнувшая к ней интеллигенция, а отнюдь не рабочие и крестьяне. Продолжая настаивать на созыве представительского органа, вы сами готовитесь надеть себе на шею дополнительный хомут. Есть мнение, что постулат о том, что перед переходом к социализму необходимо до упора развить капиталистические отношения, является ложным и работает исключительно в интересах наших врагов. Товарищу Серегину, да и нам тоже, известны примеры из истории опередивших ваше время иных миров, прямо опровергающие это утверждение.

Я добавил:

– В России парламент может быть либо источником безответственной деструктивной политики и скандалов, либо инструментом обратной связи монарха со своим народом и утверждения коронных решений. Третьего не дано. Там, у нас дома, в двадцать первом веке, и с грамотностью населения, и с его политической сознательностью дела обстоят значительно лучше, чем у вас, но на нашу всенародно избранную Государственную Думу глаза бы мои не глядели. Нужные и давно назревшие законы не принимаются, а ненужные или прямо вредные для государства штампуются почти беспрепятственно. И только когда проекты законов выдвигает сам Владимир Владимирович, от этого процесса появляется хоть какой-то толк.

Михаил сказал с хмурым видом:

– В нынешних условиях, скорее всего, из этой затеи выйдет бестолковая говорильня, как и следует из дословного перевода слова «парламент». Созвав представительский орган, Мы почти сразу же будем вынуждены его распускать и созывать снова. А каждые выборы стоят немалых денег, которые можно было бы употребить гораздо более рациональным способом. Сначала Нам необходимо выполнить уже намеченную в «вашей» петиции программу, и лишь затем по ее результатам обращаться за поддержкой к широким народным массам. А еще Мы рассчитываем, что за это время ваше Собрание наберет такой политический вес, что сможет с легкостью обыгрывать других игроков на левом фланге.