Анджей Сапковский - Сага о Рейневане. Башня шутов

— Потому, — прервал демерит, — что я не столь наивен, как ты. И прекрасно знаю, кто он, откуда взялся у бенедиктинцев и чего хочет от нас.

— Так кто же я? — усмехнулся гигант отнюдь не кретински. — Скажи мне, пожалуйста. И поскорее. Я прямо-таки сгораю от любопытства.

— Ты — разыскиваемый беглец, Самсон Мёдоед. Беглец. Учитывая твои колоквиализмы, скорее всего беглый священник. В монастыре ты скрывался от преследования, прикидывался глупцом, в чем, без обиды, тебе здорово помогала внешность. Явно не будучи придурком, ты мгновенно раскусил нас… точнее, меня. Ты не напрасно здесь прислушивался. Хочешь сбежать в Венгрию, а знаешь, что в одиночку это сделать будет трудно. Наша компания, компания людей ловких и бывалых, для тебя дар с небес. Хочешь присоединиться? Я ошибаюсь?

— Да. К тому же сильно. И в принципе во всех деталях. Кроме одной: действительно, тебя я раскусил сразу.

— Ага. — Шарлей поднялся. — Значит, я ошибаюсь, а ты говоришь правду. Ну, давай докажи. Ты — существо сверхъестественное, обитатель потустороннего мира, откуда мы, сами того не желая, вытащили тебя экзорцизмами. Ну так продемонстрируй свою силу. Пусть вздрогнет земля. Пусть загремят громы и сверкнут молнии. Пусть только что закатившееся солнце взойдет снова. Пусть лягушки в болоте вместо того, чтобы квакать, хором воспоют: « Lauda Sion Salvatorem » [219] «Славь, Сион, Спасителя» — гимн. .

— Этого я сделать не могу. Да если б и мог, ты бы мне поверил?

— Нет, — признался Шарлей. — Я по природе своей не легковерен. К тому же Священное Писание говорит: не всякому духу верьте, потому что много лжепророков появилось в мире [220] Первое послание Иоанна Богослова: 4; 1. . Проще говоря: обманщик на обманщике сидит и обманщиком погоняет.

— Не люблю, — мягко и спокойно ответил гигант, — когда меня называют обманщиком.

— Ах вот как. Серьезно? — Демерит опустил руки, немного наклонился вперед. — И как же ты тогда поступаешь? Я, например, не люблю, когда мне врут в глаза. Настолько не люблю, что мне порой даже случается сломать вруну нос.

— И не пытайся.

Хотя Шарлей был почти на полголовы ниже Самсона, Рейневан нисколько не сомневался в результате боя. Такое он уже видел. Удар по голени и под колено, падающий получает сверху в нос, кость с хрустом переламывается, кровь брызжет на одежду. Рейневан был до такой степени уверен в сценарии, что удивлению его не было предела.

Если Шарлей был быстрым, как кобра, то огромный Самсон был вроде питона и двигался с поразительной гибкостью. Молниеносным контрпинком парировал пинок Шарлея, ловко блокировал предплечьем удар кулака. И отпрыгнул. Шарлей отпрыгнул тоже, сверкнув зубами из-под верхней губы. Рейневан, сам не зная, зачем это делает, одним прыжком оказался между ними.

— Мир! — раскинул он руки. — Pax! Господа! И не совестно? Ведите же себя как цивилизованные люди!

— Ты бьешься… — Шарлей выпрямился, — бьешься как доминиканец. Но это только подтверждает мою теорию. А вралей я по-прежнему не люблю.

— Он, — сказал Рейневан, — возможно, говорит правду, Шарлей.

— Серьезно?

— Серьезно. Такие случаи уже бывали. Существуют невидимые параллельные миры… Астральные… С ними можно связаться. Были также… хммм… случаи посещений.

— О чем ты балаболишь, надежда замужних?

— Не балаболю. Об этом говорили в Праге! Об этом упоминает Зогар. Об этом пишет в « De universo » Рабан Мавр. На существование параллельного духовного мира указывает также Дунс Скот. По Дунсу Скоту, materia prima [221] Первичная материя ( лат .). может существовать без физической формы. Неодушевленное человеческое тело всего лишь forma corporeitatis , несовершенное нечто, которое…

— Прекрати, Рейнмар, — нетерпеливо прервал Шарлей. — Сдержи свой раж. Ты теряешь слушателей. По крайней мере одного. Ибо я удаляюсь, дабы перед сном облегчиться в чаще. Это будет, в скобках говоря, действие во сто крат более плодотворное, нежели то, на которое мы тут тратим время.

— Пошел опростаться, — помолчав, сказал гигант. — Дунс Скот в гробу переворачивается, как и Рабан Мавр вместе с Моисеем Лионским и остальными кабалистами. Если даже такие авторитеты его не убеждают, то какие же шансы у меня?

— Ничтожные, — согласился Рейневан. — Да, по правде говоря, и мои сомнения тебе тоже развеять не удалось. И ты мало что предпринимаешь для этого. Кто ты? Откуда прибыл?

— Кто я, — спокойно ответил великан, — ты не поймешь. И откуда прибыл — тоже. А то, как я оказался именно здесь, я и сам до конца не понимаю. Как сказал поэт: не знаю, как в эти забрел я места.

— Для пришельца из загробного мира, — поборол изумление Рейневан, — ты недурно знаешь человеческий язык. И поэзию Данте.

— Я… — проговорил Самсон после недолгого молчания. — Я — Странник, Рейнмар. А Странники знают многое. Это называется «мудрость пройденных дорог, посещённых мест». Больше сказать тебе я не могу. Зато скажу, кто виновен в смерти твоего брата.

— Что? Ты что-то знаешь? Говори!

— Не сейчас, сначала мне все надо еще обдумать. Я слышал твой рассказ. И у меня есть определенные подозрения.

— Так говори же, ради Бога!

— Тайна смерти твоего брата скрывается в том обгоревшем документе, который ты выхватил из огня. Постарайся припомнить, что там было. Обрывки фраз, слова, буквы, что-нибудь. Расшифруй документ, и я покажу тебе виновного. Отнесись к этому как к услуге.

— А чего ради ты оказываешь мне услуги? И чего ждешь взамен?

— Взаимных.

— В каком смысле?

— Чтобы ты обернул вспять произошедшее. Дабы я мог возвратиться к моему собственному телу и моему собственному миру, необходимо по возможности точно повторить весь ритуал экзорцизма. Всю процедуру…

Их прервал долетевший из чащи дикий вой волка. И жуткий крик демерита.

Они кинулись туда; несмотря на свой вес, Самсон не дал себя опередить. Они влетели в мрачную чащу, руководствуясь криком и хрустом веток. А потом увидели.

Шарлей боролся с чудовищем.

Огромное, человекоподобное, но заросшее черной шерстью чудо-создание напало, видимо, неожиданно, со спины, сразу охватив Шарлея страшнейшим нельсоном косматых и когтистых лап. Демерит, затылок которого был прижат так, что подбородок втиснулся в грудь, уже не кричал, только хрипел, пытаясь оттянуть голову из поля досягаемости зубастой, испускающей потоки слюны пасти. Он боролся изо всех сил, но безрезультатно — чудовище держало его хваткой богомола, не давая шевелиться одной руке и ограничивая движения другой. Несмотря на это, Шарлей извивался, как ласка, и вслепую тыкал локтем в волчью морду, пытался вырваться и давал пинки, но его попытки сводили на нет спущенные ниже колен штаны.