Роман Злотников - Крушение империи [litres]

Впрочем, свои деньги я, как уже упоминалось, тратил так, как считал нужным. При, кстати, полной поддержке жены и-и-и… младшей сестренки. Моя Аленка вообще из тех, которые, даже если весь мир против тебя, станут за твоей спиной и будут подавать тебе патроны. Потому-то я в нее так и вцепился. А сестренка… я для нее всегда был самым большим авторитетом. Она даже, когда маленькая была, погулять отпрашивалась именно у меня, а не у папы с мамой… Впрочем, и старшие женщины, несмотря на все их нравоучения, на самом деле не очень-то моим тратам и противились. Во-первых, я уже давно приучил всех, что сам решаю, что и как мне делать. И те итоги, которых я к этому моменту достиг, доказывали, что у меня чаще получается принимать верные решения, нежели допускать ошибки. Во-вторых – я тратил свои деньги, заработанные мною, а не клянчил у других. Ну и в-третьих, тратил я их не только на нашу с Аленкой, но и на всю нашу большую семью в целом… Но при этом «учить жизни» они меня не переставали. Как и упорствовать в собственных заблуждениях. Ну да и хрен с ним! «Сгорят»-то лишь их семейные накопления, которые в сумме были меньше, чем я потратил на родных за один последний год. И не собирался на этом останавливаться. В конце девяносто первого закуплю еще на всех долго хранящихся продуктов – от тушенки с копченостями до муки, круп, гречки и сухого молока. В кооперативных магазинах это все уже продается, хоть и по ценам в разы больше, чем в обычной торговле. Да и рынки тоже работают. Найду где купить… Так что девяносто второй переживем нормально. А там уже станет полегче. В девяносто третьем цены за год поднялись, насколько я помню, всего раз в десять…

Когда мы собрались за столом, отец внезапно сообщил новость, которая меня удивила.

– Слышали? Крым в состав РСФСР вернули!

– Как это? Когда?

– Постановление Верховного Совета вчера вышло, – сообщил отец. – А в газетах опубликовали сегодня…

– А в честь чего?

– Да вроде бы с немцами из ФРГ контракт заключили на строительство моста из Краснодарского края до Крыма. Ну и, чтобы не дублировать управление строительством аж в двух республиках, приняли вот такое решение.

– Понятно, – кивнул дед, – в прошлый раз Крым Украине точно для того же передавали. Ну, когда Северокрымский канал строили…

После чего все потеряли интерес к новости, заговорив о другом, а я замер, обдумывая услышанное. Интересно, а мой «синопсис» имеет какое-нибудь отношение к этому решению? Да, сделано это совсем не так, как я предлагал, но-о-о… сделано же! И что еще из того, что я там накропал, так сказать, взято в работу? Хм, неужели я становлюсь этаким классическим «попаданцем»?

– Здравствуйте, бабушки! – я расплылся в улыбке. Три сидящие на лавочке бабули самого классического вида настороженно уставились на меня. Ну а как же – какой-то хрен с горы в разгар рабочего дня приперся во двор и ни с того ни с сего – взял да и поздоровался. Да и не только поздоровался, а, похоже, еще и разговор затеять хочет. И с кем? Не с мужиками, что пиво дуют, не с девками молодыми, что телесами трясут да глазками по сторонам стреляют, а с солидными людьми. Тут кто хошь бы насторожился! Бабушки переглянулись, потом, похоже, самая бойкая все так же настороженно произнесла:

– Ну здорово, коль не шутишь…

– Присесть можно? Не против будете?

– Садись – у нас лавка не куплена.

– Спросить хочу вас, бабушки, – начал я, присаживаясь. – Я тут в депутаты по вашему округу выдвигаюсь, хочу узнать у вас – чего такого здесь можно сделать, чтобы людям помочь? Какие самые большие трудности имеются, которые вот прям сейчас устранить можно и нужно? А какими потребуется заниматься долго и муторно…

– Нашел у кого спрашивать, милок, – ухмыльнулась бабулька. – Мы ж тебе не энти, не ЖЭК [21] ЖЭК – жилищно-эксплуатационная контора, территориальный исполнительный орган Жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ), существовавший в СССР, а затем в РФ, с 1959 по 2005 год, располагавшийся на придомовых территориях, управлявшийся районным жилищным управлением, органами местного самоуправления. и не исполком – у йих поспрошай…

– Да у них я все уже запросил. Водоочистные надо ремонтировать, ливневки на Советской реконструировать, а то как дождь – так не лужи, а озера стоят… но по себе знаю, что начальственный взгляд – это одно, а народный – совсем другое. Многое из того, что у людей под ногами мешается, начальство просто не видит. Или видит, но не обращает внимания. Потому как с их колокольни это кажется таким мелким и неважным.

Бабульки переглянулись и оживились.

– Это ты правильно говоришь, милок…

Все началось с того, что в моей жизни снова нарисовался «триумвират», для которого я писал свой «синопсис». И произошло это весной девяносто первого. Как раз в тот момент, когда я вовсю бодался с союзной бюрократией по поводу открытия валютного счета.

Дело в том, что моя поездка в США закончилась солидным успехом. Ну по текущим меркам, конечно… Во-первых, моя первая изданная в США книжка показала довольно неплохие продажи. Не такие, как в Союзе, конечно, – пока было продано всего около восемнадцати тысяч экземпляров, и еще на шесть имелся предзаказ, но даже такие весьма скромные по нынешним советским меркам цифры американцам оказались интересны. Вследствие чего издательство Ace Books приняло решение купить у меня права на издание и остальных книг этого цикла. Но на них я уже заключил договора исключительно от своего собственного имени, послав ВААП лесом. Впрочем, даже эта моя командировка в США, целью которой было получение прав на издание книг американских авторов, уже шла вразрез с уставом Всесоюзного агентства по авторским правам и действующим союзным законодательством. Поскольку, согласно ему, никакие советские издательства не имели права самостоятельно заключать договора с иностранными авторами. Все нужно было делать через ВААП. Но его мертвая хватка к началу девяносто первого уже была не той, что раньше. Агентство вовсю трясло, поскольку ходили громкие слухи о том, что его собираются то ли реформировать, то ли распускать. А к чему приведет реформирование на фоне разваливающегося государства, всем было прекрасно понятно. Ибо за последние несколько лет подобных наглядных примеров жизнь предъявила предостаточно… Во-вторых, за время поездки я сумел-таки договориться с полудюжиной американских фантастов. То есть не совсем так, теоретически я договорился почти со всеми, с кем удалось пообщаться. А пообщался я более чем с двумя десятками. Причем среди них такие имена встречались – Шекли, Гаррисон, Азимов! С первыми двумя я имел честь встречаться и в прошлой жизни. С Шекли я познакомился на конвенте «Странник» в Питере, а с Гаррисоном – на «Портале» в Киеве. Мы с ним там даже выпили тайком от его жены… Но подавляющее большинство моих собеседников запросило за права на их книги явно неподъемные для нас в настоящий момент суммы – от десяти и до ста пятидесяти тысяч долларов. Так что толку от этих договоренностей не было от слова «совсем». А вот оставшиеся шестеро согласились на куда меньшие выплаты. Причем среди них были не только «молодые/начинающие», но и вполне громкие имена. Тот же Стивен Кинг, который, выслушав мой спич, составленный в стиле «карта слезу любит», расхохотался и заявил, что согласен передать права на десять своих книг по цене тысяча долларов за каждую. Правда, ограниченным тиражом и только на год. И еще почти час отчаянного торга не сумел сдвинуть его с этой позиции ни на йоту. Максимум, на что мне удалось договориться, рассказывая слезливые истории о том, как тяжко приходится в СССР новоиспеченным бизнесменам, так только на то, что этот год начнет отсчитываться не с момента подписания нашего договора, а с момента поступления книги в продажу. А еще удалось включить в договор пункт, согласно которому, если продажи превысят ожидаемые (в чем я практически не сомневался – книжный голод в СССР до сих пор был дичайший), роялти мы будем выплачивать не по официальному курсу, а по курсу покупки доллара на валютной бирже Госбанка СССР. Эта организация появилась после Указа Президента СССР от 26 октября 1990 г. № УП-943 (Д) «О введении коммерческого курса рубля к иностранным валютам и мерах по созданию общесоюзного валютного рынка». Потому что ситуация в экономике к концу девяностых стала такова, что держать официальный курс в шестьдесят копеек Госбанк СССР оказался категорически не в состоянии. И было принято решение «отпустить» курс доллара в свободное плаванье. Но не вообще, а, так сказать, в ограниченном масштабе. Так что положение о валютной бирже было утверждено уже в конце февраля девяносто первого. Всего через четыре месяца после выхода указа. Немыслимо быстро по советским меркам. Ибо в СССР мыслили пятилетками… Не надо было быть провидцем, чтобы понять, что после этого валютный курс тут же скакнет не просто в разы, а на порядки! И так оно и произошло. При официальном курсе рубля к доллару на уровне менее шестидесяти копеек за «бакс» курс доллара на валютной бирже временами взлетал до шестидесяти пяти – семидесяти рублей. Причем никто не мог гарантировать, что в какой-то момент он не подскочит до ста, а то и ста десяти рубликов за «зеленый». И это еще до введения официального плавающего курса рубля и имеющегося серьезного ограничения доступа к бирже… А после его введения он скакнет еще выше. Насколько я помнил, к моменту начала «деноминации», которая стартовала с первого января тысяча девятьсот девяносто восьмого, курс доллара дорос до шести тысяч рублей за бакс. А вот на сколько поднялся курс доллара за девяносто второй год – я не помнил. Не выработалась у меня тогда еще главная привычка девяностых – все свободные средства тут же переводить в доллары. Потому как никаких свободных средств у меня в те времена просто не было. Все, что удавалось заработать, уходило влет, как в трубу. Да еще и не хватало.