Алексей Вязовский - Сапер [СИ]

Рядом со мной в воду спрыгнул с брони наводчик и начал смывать с лица копоть и размазанную по щеке засохшую кровь.

– Копейкин, потом помоемся, давай назад на броню, смотри кругом, бди!

– Есть бдить! – улыбнулся Саня и полез на танк.

Перебежками мы добрались до разбитого «ганомага» за пару минут. Да уж, слишком удачным оказался выстрел Копейкина. Копаться в образовавшемся внутри кузова фарше из разорванных в клочья трупов не хотелось совсем. Антонова от вида побоища бурно стошнило, да и у меня ком подступил к горлу, отвык я от такого. Вылетевшие из бронетранспортера пять тел обогатили наш отряд тремя пачками галет, двумя банками тушенки и полуощипанной тушкой довольно-таки тощей курицы, пойманной немцами неизвестно где. Дополнением ко всему послужила полупустая фляжка с вонючим шнапсом, пить который я бы не стал ни при каких обстоятельствах. Но что добру пропадать, может, рану кому обработаем.

Мы собрали автоматы разведчиков, документы. Со второго захода перетащили пулеметы, снятые с мотоциклов, хотя это уже было, пожалуй, лишним. Ладно, вдруг пригодятся. Или взорвем, как карта ляжет.

– Товарищ лейтенант, – Антонов кивнул на прибрежные кустики. – Если немцы в темноте пустят пехоту, они вмиг доберутся до танка. Кинут мину на мотор и все, каюк нам.

– Ты это правильно заметил. – но задумался я не о минах, а о 88-и миллимитровых зенитках, которые фашисты активно применили против наших тяжелых танков. – Я видел у вас в машине сумку с гранатами. Что в ней?

– Ф1.

– Неси. Проволока тонкая есть?

– Есть, как не быть. У нашего механика всё найдётся.

– Тоже неси.

Пора было “порадовать” немчиков растяжками.

После того как всё окончательно затихло, я собрал танкистов на нашем берегу. Оно и безопаснее, и воняет не так. А то от последствий боя на том берегу запашок не очень. Кровь, кишки, дымящиеся от тротила воронки. Изображать немецкую похоронную команду желания не было, а мародерить мы закончили быстро.

Вот зарекался пить вонючий немецкий шнапс, а после боя глотнул. И бойцам дал приложиться по чуть-чуть. Чтобы руки не тряслись.

– А что это у вас за фляжечка, товарищ воентехник? – углядел мой трофей с коньяком глазастый Копейкин. Я спрятал фляжку поглубже и затянул сидор посильнее.

– Подарок.

Потом не выдержал, достал Парабеллум. Дождался восторженного вздоха, разрядил и пустил по рукам.

– От кого все это богатство? – продолжил выяснять наводчик. Вроде и не по делу такой разговор, я же командир, дистанцию надо блюсти, но понимаю, что после такого пацанам расслабиться надо.

– От немчика одного, – объяснил я, забирая пистолет обратно – Упал мне на голову с подарками, а делиться не захотел.

– И как заставили? – заинтересовались танкисты.

– Да поменялись. Я ему в лоб пулю, а он мне всё своё добро.

Бойцы заулыбались.

– Наш лейтенант, смотрите, – сказал Нургалиев.

Повернувшись на кусты, в которых мехвод прятал лейтенанта, я увидел чуть пошатывающегося Ивана.

– А где Оганесян? – спросил я.

– Здесь, товарищ лейтенант, – ответил он у меня из-за спины.

– Я тебе какой приказ дал? – мигом забыв панибратские разговоры, спросил я.

– Следить за товарищем лейтенантом, чтобы не услышал никто. Так бой же кончился, товарищ командир…, - начал оправдываться он.

– Я приказ отменял? – еще более сурово спросил я.

– Никак нет, – ответил Оганесян.

– Три наряда вне очереди!

– Есть три наряда, – вздохнув, ответил мехвод.

– А сейчас бегом марш за лейтенантом!

Отдых пошел лейтенанту на пользу. Всё еще бледный, слегка шатающийся, но выглядел он намного лучше, чем когда я его встретил. Сначала командир осмотрел танк, потом. вылив воду из сапог, подошел к нам, сел на траву.

– Тринадцать вмятин на башне!

Ивану явно стало лучше, лицо порозовело, шальных глаз уже не наблюдалось.

– Поверить не могу. Вот это бой! Вы целую танковую группу остановили! – лейтенант вытащил грязную бумажку из планшета, начал что-то записывать. Бойцы вытянули шеи.

Ясно. Рапорт пишет. Даже успел сосчитать разбитые немецкие танки и «ганомаг».

– Так, Оганесян – я посмотрел в небо. Совсем стемнело, надо было выставлять охранение – Берешь Антонова, разводите на том берегу большой костер. Не вздумайте лезть в кусты. Там гранаты.

Я посмотрел на лейтенанта – как отреагирует на мое самоуправство с экипажем? Никак. Иван продолжал быстро писать. Значит, продолжаем.

– Возвращаетесь в танк, заряжаете пушку. Ты, Оганесян, остаешься в дозоре, вот тебе бинокль. Глядишь в оба. Если на берегу будет шевеление, стреляй. Ты, Копейкин, бери брезент, вот тебе сало, хлеб. Давай, накрывай нам. Будем ужинать.

– А как же я? – расстроился армянин.

– Не боись. Принесем мы тебе твою порцию в танк.

– Товарищ старший лейтенант! – Копейкин почесал в затылке – У нас консервы есть.

– Тащи – кивнул я – Вон, немецкий харч тоже используй.

Танкисты занялись делами, Иван дописал рапорт, сходил и умылся к реке.

– Товарищ лейтенант, – Копейкин закончил накрывать, посмотрел на меня – А как вас зовут?

– Петр Николаевич – на отчестве я споткнулся, чуть не назвал свое старое.

– Петр Николаевич, а что вы на том берегу сделали? Ну с гранатами…

Про все эти саперские штучки мне рассказал мой бывший сослуживец, Сёма Шутин, который остался служить в армейке и даже побывал в Корее инстуктором. Там он успел повоевать с бывшими союзниками. Все три года, от начала до конца. И потом еще год, пока Сёма не нарвался на более хитрого жука, чем он сам, и оставил в корейской землице кусок левой ступни.

Ясное дело, после этого дела Шутин оказался на улице, где, гремя медалями, преспокойно пил водку в славном городе Одесса. Там я с ним и встретился по дороге в санаторий. За бутылочкой (третьей или четвертой по счету) южного винца он и рассказал про азиатские выдумки. Кто там у кого каким гадостям научился – то ли наши у американцев, то ли сами оказались такими фантазерами, история молчала.

Но про растяжки и прочие способы развеселить противника он рассказывал, пока винишко не кончилось. Ну, я не мешался, про такое говно надо выговориться, да не однажды. Не то что легче после этого становится, но не хуже – это точно. Да и не любитель я трындеть попусту. Послушать, это за милую душу, а разговоры вести я не мастер. Бывало, ребята из артели спорили с новичками, смогу ли я продержаться, целый день не разговаривая – и каждый раз выигрывали.

– Еще один подарок гансам, – я вздохнул, заканчивая вспоминать прошлое. Где теперь Сема Шутин? Пойди пойми.

Лейтенант тем временем перебирал документы, собранные у офицеров.

– Эх, жаль, немецкий учил через пень-колоду, – сказал он, вздохнув и отложив бумаги в сторону. Кое-как еще звания и фамилии разберу, а остальное – никак. Не знаете случайно немецкий, Пётр Николаевич?