Владислав Стрелков - Тропой мужества [litres]

Маргелов с трудом поднялся, но сделав шаг, рухнул на пол.

– Что это со мной? – пробормотал Вася. – Как после ранения…

Тело отказывалось повиноваться, словно отвыкло от своего хозяина, онемев от макушки до кончиков пальцев. Маргелов принялся массировать руки, затем перешел на тело и чуть не взвыл. Бока отозвались жжением. Тихо матерясь, Вася задрал футболку, но ничего не разглядел.

С трудом поднялся, доковылял, борясь с головокружением, до выключателя и включил свет.

– А? – встрепенулся Свешников, мелко заморгал и, разглядев кто перед ним, подскочил. – Вася?

– Вася-Вася, кто ж еще… – прохрипел Маргелов. – Серега где?

– За продуктами поехал. Надо же чего пожевать-то. Скоро должен вернуться. Мы решили на ночь тут остаться и продолжить эксперименты. Твоим родителям мы звонили, сказали – что ночевать не приедешь.

– Ясно. А сколько времени?

– Полпервого ночи, – глянув на часы, ответил Паша.

– Ого! – Маргелов дошел до кресла и рухнул в него. – Долго я там…

– Как себя чувствуешь?

– Хреново, Паш, хреново. Как еще можно чувствовать себя после смерти? Пусть и чужой…

– Понимаю… – вздохнул Паша, – сам через это прошел. Но скажи, у тебя вышло?

– Вышло, – кивнул Вася, – удачно летеха из НКВД подвернулся, все сведения с ним передал. Вот доставил ли он пакет до командования?

– Бой был?

– Был. Я вновь в сержанта попал, да погиб в конце зазря. Хотел танк сжечь, да немцы на замахе бутылку с горючкой пулями разбили. Сволочи! Сгорел заживо. Хоть сержант и трус был, но такой смерти… – и, задрав футболку, Вася начал рассматривать свое тело. – Ощущение, как кипятком обварился, но жжет не сильно…

– Думаю, это фантомные боли, – сказал Паша. – Должно пройти. Ты записать фамилию погибшего не забудь.

– Да, кстати! Дай тетрадь, тут много фамилий надо записать. Целый взвод. А пока пишу, глянь, есть чего по боям у деревни Багута, что на реке Усяжа стоит.

– Ничего нет, – через минуту сообщил Свешников. – Даже близко похожего нет.

– Тогда попробуй найти что-нибудь про Денисова Андрея Михайловича. Это тот лейтенант НКВД. Даты рождения не знаю, известна только дата выдачи ксивы – 19 января 1941 года.

С этим Свешников возился дольше, но тоже отрицательно покачал головой.

– Денисовых много, – сообщил Паша, – но с НКВД они или нет, поди разбери. Дай-ка тетрадь.

Свешников начал просматривать записанные фамилии.

– Самойлов, – прочитал Паша. – Погоди, где-то я уже встречал эту фамилию, причем не раз.

Свешников начал просматривать историю посещений.

– Так, не то… это тоже… ага, вот. Тут я список Героев Советского Союза скачал, там есть Самойлов, и тоже Александр Васильевич, но не тот скорей всего. Еще когда воспоминания ветеранов просматривал, думал, полезного чего найду, так одно интервью посмотрел. Вот.

Свешников запустил воспроизведение, и в этот момент мобила Паши завибрировала.

– О, вот и Серега. – Паша нажал ответ. – Да, Серег, ага, сейчас встречу. Вася? Уже очнулся… бегу. – Свешников шагнул к выходу. – Ты ролик посмотри пока, а я пойду Серегу запущу.

На экране возникает надпись – «Интервью Героя Советского Союза гвардии полковника Самойлова Александра Васильевича». Маргелов вгляделся в лицо ветерана и замер, глядя в экран. Неужели…

– Александр Васильевич, а вам бывало страшно?

– Конечно, бывало. Особенно страшно было в первый бой.

– Расскажите о нем.

– Мне часто вспоминается первый бой. Наш взвод держал оборону на рубеже реки Усяжа недалеко от деревни Багута. Наш лейтенант погиб первым при налете вражеской авиации, и командование принял его зам – сержант Резеда Ярослав Васильевич. Грамотный был сержант. И я никогда не забуду его слов – главное в первые минуты себя пересилить, свой страх переступить, потом никакой огонь вражеский не испугает. Так и было. Не боялись против танков с одними бутылками с зажигательной смесью выходить. Знали – что погибнем, но шли на смерть. Шли…

А сержант наш… На него танк полз. Гранат нет, только бутылки с зажигательной смесью, когда он замахнулся, пулей бутылку разбило и сержанта охватило огнем, так он кинулся к танку и об него вторую бутылку разбил. Погиб, но вражеский танк сжег. Вот так. Я рассказывал об этом бое командованию. Обо всех ребятах, геройски погибших. Но награждать посмертно их не стали. Тогда не до этого было. А сейчас наш долг помнить о погибших героях. Всех, о ком неизвестно.

– А дальше?

– Немцы тогда нас почти к опушке прижали. Четверых, уже раненых, на нас танки идут, а у нас лишь пулемет «максим» с последними патронами… потом взрыв…

Вынес меня Кондрат Степанович Черных. На себе вытащил. Тоже человек с большой буквы. Он еще в Первую мировую немцев бил. Пулеметчик от Бога! Он еще до прибытия взвода на рубеж пулеметную точку оборудовал. И тоже принял участие в том бою. И когда его «максим» раскурочило взрывом, меня раненого вынес и укрыл. Потом он создал партизанский отряд, из местных жителей и окруженцев, что пробирались на восток.

– Постойте, это тот самый «Товарищ Кондратий»?

– Да-да, тот самый. Немцы его называли Шварцекондрат.

Командовал товарищ Кондратий отрядом до самого уничтожения в 1943 году. Немцы тогда бросили против отряда целый полк. Это против всего сотни бойцов. Сотни! Кондрат Степанович погиб, прикрывая отходивших товарищей. Я тогда уже на Большой земле был. Эвакуировали, после тяжелого ранения…

Генерал-майор навис над столом, задумчиво рассматривая расстеленную карту. Обстановка в последнее время запуталась окончательно. Сведения устаревали, не успев дойти до штабов.

Связь как таковая отсутствовала. И со штабами полков. С командованием тоже. Дивизионная радиостанция попала под удар вражеской авиации еще на марше, а заменить ее нечем.

Последний полученный приказ – отходить к Свислочи и прикрывать отход десятой армии выполнили, но потеряли при этом до тридцати процентов личного состава, так как по пути подверглись массированной бомбардировке. Погиб почти весь состав штаба, включая комиссара и начальника тыла.

Чтобы прояснить обстановку, послали несколько разведгрупп по разным направлениям. Результаты разведки не радовали. По сведениям вокруг дивизии сосредоточились большие силы противника. Дивизия практически была в окружении. Правда, некоторые сведения противоречили друг другу.

– Васильев!

Из соседней комнаты появился лейтенант-связист.

– Я, товарищ генерал!

– Связь с 53-м есть?

– Нет, товарищ генерал. Только наладили, тут же пропала. Связистов уже послали.

Генерал вновь смотрит на карту. Чехарда со связью раздражала. Связи с 53-м артиллерийским полком нет уже три часа, не говоря о связи с командованием армии.