Владислав Стрелков - Тропой мужества [litres]

«Нет, – ответил голос. – Меня выдернут в любом случае по истечении суток, или сразу после твоей смерти».

Некоторое время Максим сидел молча. Думал. О собственной смерти. Странно, что она не пугает, как раньше. Еще недавнее время назад вид убитого бойца мог парализовать его волю, а теперь…

«Сколько раз ты уже?» – спросил он у гостя.

«Ты четвертый».

«И как?»

«Жутко. Страшно. Каждый раз смерть будто облизывает меня…»

Минуту Максим сидел и молчал. От гостя тоже мыслей не возникало.

«К смерти не привыкнешь, мировую с ней не выпьешь, но мы выпьем с ней на брудершафт».

«Что это?» – удивился гость.

«Так отец мой говорил. Он еще на империалистической с немцами воевал». – «М-да, что еще сказать – мудро. Но давай пиши, времени мало».

И Максим продолжает записывать информацию из собственной головы. Надо успеть записать все, что должно случиться. Или произойдет в будущем. Не успел. Боец прямо через амбразуру доложил:

– Товарищ командир, танки!

Куралов выскочил из капонира и выглянул на поле. Из перелеска выкатывались танки.

– Один… три… пять… – считал Куралов, наблюдая через бинокль – десять… шестнадцать. Все?

Спрыгнул вниз и нырнул в бункер.

– Связь с капонирами, – сказал Максим связисту.

Подошел Горохов.

– Против нас до двадцати танков, – сказал Куралов сержанту, пока боец вызывал капониры. – Это рота вроде. Но за ними еще наверняка до хрена идет.

– А какая разница – сколько их? – улыбнулся тот.

– Ты прав, – хмыкнул в ответ Максим. – Какая разница? Всех будем бить!

В капонире уже приготовились к бою. Расчеты у орудия, ящики со снарядами открыты. Их за считанные минуты подняли с нижнего этажа. Пулеметчики напряженно вглядываются через прицелы.

– Огонь только по команде! – напомнил Максим. – Что там со связью?

– Капониры на связи, товарищ лейтенант!

Куралов по очереди переговорил со всеми полукапонирами. Особенно подробно со вторым артиллерийским полукапониром, когда и кому открыть огонь по танкам. Это зависело от того, как немцы начнут атаку, точней у какого капонира будет удобней ракурс. Огонь из пушек следовало вести с полкилометра, иначе сорокапятимиллиметровый снаряд лобовую броню Т-4 не возьмет. Бить в смотровые щели, по гусеницам, в борта. Хорошо если удастся попасть в двигатель. Тогда танковая пушка не сможет вести огонь, поскольку выстрел производится электроспуском. А лучше попытаться зажечь танк. Кроме того, подпускать танки ближе чем на двести метров нельзя, иначе техника войдет в мертвую зону, образовавшуюся из-за отсутствия третьей пушки, которая должна быть установлена в северном артиллерийском полукапонире. Но выделили только две казематные артиллерийские установки. Причем из-за отсутствия монтажных креплений в каземате смонтировать ДОТ-4 [22] ДОТ-4 (индекс ГАУ 52-Т-243ТП) – советская казематная артиллерийская установка. 45-мм танковая пушка 20-К, спаренная с пулеметом ДС-39 на казематном лафете, снабженная оптическим прицелом КТ-1. Ствол пушки размещался в шаровом закрытии амбразуры и перемещался в двух плоскостях, цапфы станка перемещались в горизонтальной плоскости на роликах по шаровой опоре на нижнем воротнике броневого короба. Вертикальное перемещение осуществлялось поворотом люльки. Справа от пушки было сиденье наводчика, рядом с ним маховики, оптический прицел и нижний спуск, педали для орудия и пулемета. Помимо вооружения огневые точки имели следующее оборудование: перископы, средства связи, фильтровентиляционное оборудование, бензоэлектрические агрегаты, калориферы, фонари, а также различные инструменты. в северном не получилось бы. Пришлось артамбразуру северного переоборудовать под пулеметную.

В центральном каземате Максим повернул рычаг механизма запорной заглушки в положение «открыто», выдвинул перископ в рабочее положение и приник к окуляру. Немцы уже почти развернулись для атаки. Ага, вроде пара «четверок» в первой линии.

«По штату у танковой роты вермахта должно быть четыре четверки», – напомнил гость.

«Не факт, что против нас всего лишь танковая рота», – возразил Максим.

«Спорить с этим трудно», – хмыкнул голос.

И вспомнились сведения по конкретно противостоящим им немецким подразделениям.

«Пехотная и танковая дивизия, – помрачнел Куралов. – И все против нас…» – «А какая разница – сколько их? – повторил гость слова Горохова. – И вообще, основной удар немцы нанесли севернее, а на нас вышла только часть – до полка, не больше».

«Ну… утешил…»

«Как утешение, – сказал гость, – ими командует целый генерал!»

«И что?»

«А то, что он дивизией против лейтенанта с сотней бойцов. Немцы считают русских неполноценной расой. И что СССР они победят за несколько недель. С первыми боями они уже недоумевают – почему наши бойцы не сдаются? Ведь по их разумению сопротивление бессмысленно. Русские варвары, – со злостью произнес гость. – Они еще не раз испытают нашу ярость. Кстати, есть у немцев такое свойство – когда им по зубам от души прилетает, то количество вероятного противника они оценивают в десятки раз больше истинного. У тебя даже с сотней есть возможность насовать им по полные помидоры. Пусть думают, что тут полк окопался, все равно твою сотню бойцов немцы в донесении увеличат раз в двадцать наверняка. Ибо стыдно станет генералу получать люлей от лейтенанта».

«Слушай, – невольно улыбнулся Максим. – Ты мое имя знаешь. Все мне показал, но как зовут – не открыл».

«Василий Маргелов, – наконец представился гость. – Войсковое звание – старший сержант. Служил в ВДВ – это воздушно-десантные войска. По этому времени уровень подготовки соответствует ОСНАЗу».

«Хм… – почему-то смутился Максим, – будем знакомы».

«Будем, дружище! Смотри, немцы почти готовы начать…»

Максим вгляделся в оптику – танки уже в порядки выстроились, следом развернулись бронетранспортеры, с которых рассыпались пехотинцы и пока залегли позади техники.

Лейтенант провел перископ туда-сюда, панорамно осматривая построение немцев, и прикинул, что если первыми откроют огонь северные полукапониры, то немцы скорей всего довернут танки на них, открывая для южного артиллерийского полукапонира свои борта. А может, не довернут. Но попробовать можно.

– Да сколько же их?! – воскликнул пулеметчик.

– Осилим? – спросил кто-то из бойцов.

– Осилим! – решительно сказал лейтенант. – По-другому быть не может, товарищи бойцы.

Больше ничего уточнять Максим не стал. Как же тяжелы эти знания о будущем!

Тем временем немецкие порядки двинулись вперед. Началось. Максим кликнул командира артрасчета и уступил ему перископ – пусть корректирует огонь орудий.

– Ориентир – подбитые мотоциклы, ближе не подпускать, – уточнил лейтенант. – Пулеметчикам – открытие огня на личное усмотрение.