Николай Коростелев - Воин Чёрного Дракона [litres]

– Погоди с Бин Ваном, что за взвод разведчиков?

– Командует ими лично Ан Ди, сам и занятия проводит. Парни этих взводов живут отдельно, питаются отдельно. Каждый вечер с занятий еле живые приползают, но довольны, будто их там сметаной кормят. Кстати, кормят их действительно лучше нас, хотя и нам грех жаловаться. Они себя каким-то «спецназом» называют.

– Спецназ – это отряд особого назначения для выполнения особо сложных заданий, – послышалось пояснение.

– Откуда знаешь?

– Их так сам Ан Ди назвал. Ещё они взрывное дело изучают, что-то там взрывают, но чтó, не рассказывают, говорят, военная тайна, важничают, конспираторы, тоже мне.

– А тебе лишь бы языком молоть. Сказано – тайна, значит, кому попало знать не положено, особенно таким балаболам, как ты.

– Чего это я балабол?

– Да сиди уже, про твой длинный язык можно легенды складывать.

– Так уж и легенды, – пробурчал балабол, но замолчал.

У костра возникла пауза.

– А я слышал, что рукопашный бой им сам мастер Хэда ставит, – вновь послышалось от костра.

– И стреляют они в три раза больше нашего.

– Куда уж больше, я в армии за всё время столько не стрелял, а тут каждый день по два часа.

– А ещё им, кроме винтовок, маузеры выдали. Вот убойная машинка: десять патронов в магазине, бой – четыре дюймовых доски навылет шьёт.

– Нам «винторезы» выдали не хуже. Не чета нашим старым ружьям. Не забыл ещё, чем с японцами воевали?

– Оружие у нас знатное. Не винтовка, а сказка. На двести метров в ростовую мишень попадаешь, а на сто – и говорить нечего.

– Были бы у нас такие тогда, когда мы с детьми Аматерасу [30] Аматерасу – богиня-солнце, одно из верховных божеств японского пантеона синто. Японские императоры считаются её потомками. дрались, да патронов полный подсумок, посмотрел бы я тогда, кто кого, – отозвался хриплый.

– Дай Бог, посмотрим!

– А что ты там говорил о взводе разведчиков, туда попасть можно? – спросил хриплый.

– Не знаю. Говорят, Ан Ди себе людей сам подбирает. В основном из охотников и мастеров ушу, а после этого с каждым кандидатом лично мастер Ван Хэда беседует, так что попасть в этот спецназ непросто.

Дальше разговор перешёл на мастера и его стиль в ушу. Андрей решил, что услышал достаточно, и неслышно растворился в темноте, чтобы не мешать беседе.

Учитывая большое количество новоприбывших, график обучения бойцов пришлось менять. Было сформировано два полных кавалерийских эскадрона, в каждом по четыре взвода, в свою очередь состоящих из трёх отделений. За каждым эскадроном закрепили инструкторов из числа русских казаков, и теперь в каждом взводе был свой инструктор. Командирами утвердили двух атаманов, которые привели крупные отряды, и за них генерал поручился лично. Отряды явились на лошадях, поэтому стало возможным патрулирование окрестностей. Со дня на день ожидалось прибытие табуна купленных лошадей, после чего можно было приступать к охране КВЖД.

Ван Хэда, активно включившийся в жизнь крепости, взял на себя общение с населением деревень, которые располагались в зоне влияния бывшего Дзя Ды.

С ними он договорился о создании продовольственных фермерских предприятий. Жители с радостью согласились выращивать для нужд крепости свиней, бычков и кур, ловить рыбу, заготавливать мясо дичи. Старостам выдали деньги на обустройство хозяйства и приобретение начального поголовья скота и птицы, а также рыбацких лодок и рыболовных снастей.

Кроме того, шла активная подготовка к зиме. Шились одеяла, набивались сеном матрасы, завозился фураж и продовольствие, закупались сотни различных мелочей, необходимых в хозяйстве.

Дни шли за днями. Жизнь в крепости напоминала будни обычного гарнизона.

Каждую неделю на патрулирование строительства КВЖД уходил вооружённый конный отряд. Нападения на охраняемый людьми Лю Даньцзы участок железной дороги стали редки, а после одного знаменательного случая с налётом банды хунхузов на небольшой строительный участок под Харбином и последовавшей за этим скорой и жестокой расправой над налётчиками и вовсе прекратились.

А дело было так. Какие-то залётные хунхузы не знали, а может, просто проигнорировали тот факт, что охрану этого участка КВЖД обеспечивает генерал Лю Даньцзы, и осмелились напасть на строителей. На их беду, недалеко от места нападения оказался патруль из крепости. Получив сообщение о нападении, командир патрульного отряда грамотно обложил нападавших и, не понеся потерь, разоружил их. Попавшие в плен хунхузы грязно ругались и пытались запугать патруль, но получили прикладами по рёбрам и притихли. Прибывший на место инцидента генерал Лю Даньцзы учинил скорый суд и показательно казнил захваченных бандитов. Андрей много слышал от ветеранов о жестокости генерала, но эта казнь заставила его содрогнуться.

Выстроив пленных вокруг большого старого кедра, генерал распорядился подвести к дереву главаря налётчиков. Произнеся сакраментальное «так будет с каждым», он приказал подручному начать экзекуцию.

Палач, по ухваткам которого было видно, что такими делами ему заниматься не впервой, сорвал с пленника куртку, жестом фокусника вынул кривой нож и отточенным движением сделал на животе жертвы небольшой надрез. Пленник задёргался и попытался вывернуться из крепких рук помощников палача, но получив кулаком по печени, сник. Тем временем его мучитель невозмутимо сунул в рану пальцы и вытащил наружу кончик кишки. Потянул на себя, а затем резким движением проткнул её большим гвоздем и ловко прибил к стволу дерева. Пленник от боли или от ужаса не мог выдавить из себя ни звука, но когда палач взял в руки свёрнутый в кольцо бич и погнал его вокруг дерева, истошно закричал. От его звериного воя волосы на головах и приговорённых, и зрителей встали дыбом. Жертва, пытаясь увернуться от бича, мелко перебирая ногами, бежала вокруг дерева, не замечая, что её кишки наматываются на толстый ствол хвойного исполина. Когда они размотались на всю длину, несчастный обессиленно опустился на землю и обезумевшими глазами уставился на свои внутренности. Сил кричать не осталось, и он тихо скулил, прижавшись к стволу кедра. Остальные пленники в ожидании своей участи хмуро смотрели на казнь. Некоторые от увиденного не могли сдержать позывов желудка, в воздухе кисло запахло рвотой, мочой и испражнениями. Многочисленные зеваки из числа строителей, собравшиеся поглазеть на экзекуцию, испуганно жались друг к другу, с неописуемым ужасом глядя на мучительные судороги ещё живого бандита.

Генерал махнул рукой, и палач выдернул из шеренги следующего налётчика. Накинув ему на шею петлю, он перебросил конец верёвки через толстый кедровый сук. Два его подручных ловко поймали конец удавки и дружно потянули на себя. Петля сдавила горло, а верёвка продолжала безжалостно тащить его вверх, всё ближе и ближе к корявому обломку ветки. Он задёргался, встал на цыпочки и, пытаясь ослабить удушающий захват, потянулся вслед удавке. Но палач выбрал лишнюю длину так, чтобы кончики пальцев ног несчастного едва касались земли, и закрепил верёвку за вбитый в землю колышек. Как только ноги подвешенного уставали, и он пытался опуститься на ступни, удавка на шее затягивалась, заставляя несчастного вновь вставать на цыпочки. Эта пытка продолжалась до тех пор, пока обессиленное тело под тяжестью собственного веса не повисло на верёвке. Тем же способом, только на других ветках, развесили и остальных бандитов. Последний налётчик уже перестал сучить ногами и повис в петле, а главарь с намотанными на дерево кишками всё ещё был жив [31] Все описываемые казни считались в Китае заурядными экзекуциями и часто применялись к захваченным хунхузам или бунтовщикам, что зафиксировано документально. Автор приносит искренние извинения читателю за описание сцен жестокости китайского генерала. .