Владислав Савин - Вперед, Команданте! [litres]

– Объясните мне, что происходит? – решительно заявил Эрнесто. – Что меня так называет тот, кто стал моим наставником и отцом, это его воля. А вы говорите так, словно это мое будущее – как вы можете это знать? Отчего все говорят мне о каком-то испытании, экзамене? Я не супергерой из американского фильма – а всего лишь врач Эрнесто Гевара из Аргентины, мне уже двадцать семь лет, и я не совершил в своей жизни абсолютно ничего, никого не спас, никому не помог, и даже в Гватемале был не более чем зрителем. Кто и к чему меня готовит – мне кажется, я имею право это знать?!

– Сеньор Гевара, – ответила Лючия, – вы коммунист? Или, как мне говорили, по крайней мере, считаете себя им?

– Если можно быть коммунистом, не вставая с дивана, – усмехнулся Эрнесто, – да, учение Маркса мне глубоко симпатично. Да, я прочел много книг – и Ленина, и даже «Краткий курс» вашего вождя Сталина. Но я не состою и никогда не состоял ни в какой партии, а главное, не сделал в подтверждение своих убеждений абсолютно ничего. А ведь Ленин писал, что «нам не нужны попутчики, коммунисты лишь на словах – член Партии лишь тот, кто делает конкретное дело в одной из партийных организаций» – так, кажется, написано? Я видел, как живут простые люди у нас в Аргентине, и в других странах – и думаю, что коммунизм в наибольшей степени подходит для того, чтобы улучшить их жизнь. Гватемала казалась мне подходящим случаем наконец сделать что-то полезное – не получилось. Так коммунист ли я?

– Я считаю себя русской коммунисткой и итальянской католичкой, – сказала Лючия, – и в качестве последней хожу на исповедь. И мой духовник отец Серхио считает, что коммунизм – это тоже разновидность религии. Но если Рим – центр католической веры, к святыням которой со всего мира едут паломники, – то что тогда является святыми местами коммунизма, и где они находятся? Взгляните на свое путешествие так, сеньор Гевара: как на паломничество к святым местам коммунистической Идеи. Не просто приехать и увидеть – а что-то понять, изменить в себе. Мне кажется, Валентин, которого я и мой муж знаем уже десять лет с самой лучшей стороны, очень подходит на роль вашего проводника. Ну а после вашего возвращения вам откроется все, что пока скрыто от вас. Вы думаете, знать свое будущее – это благо?

Эрнесто кивнул. Ответ казался ему очевидным – ведь знание всегда лучше неизвестности!

– Когда я узнала свое будущее, мне было очень страшно, – сказала Лючия, – и я даже не знаю, выдержала бы я, не будь рядом Юрия. Мой муж открыл мне простую истину: наше будущее не предопределено, а зависит от нас. Вам так хочется узнать, от чего вы умрете, сеньор Гевара, и когда это случится – а готовы ли вы сейчас, узнав это, не только изменить свое будущее, сохранив свою жизнь, но и совершить то, что вы могли сделать и не успели? Подумайте над этим – и вспомните, когда придет час. Большего я вам пока сказать не могу. Лишь предупредить – настоятельно рекомендую вам, во время вашего паломничества, не открывать своего настоящего имени. Иначе – вам будет намного труднее сделать то, что предстоит. Вплоть до вашей смерти – мы знаем и можем многое, но мы не всесильны. Тем более в том полушарии этой планеты.

– Этой планеты? – повторил Эрнесто. – А вы что… не отсюда?

Лючия лишь улыбнулась:

– Меньше надо читать низкопробной американской фантастики, сеньор! Обо всем узнаете – но не спешите.

В зале прибавилось народу – как сказал Валентин, «вечер, нерабочее время». Спутника Гевары тут хорошо знали – подходили к столику, здоровались – с ним прежде, чем с «самой Лючией»! Вот уже за соседним столом расположилась компания – откликались на имена Тюлень, Леший, Генерал, Гвоздь. Вот и гитара откуда-то появилась, пели сначала про город Севастополь, затем про «лабиринты прошедших эпох», а после и Валентин взял музыкальный инструмент и исполнил:

Спиртного на столах не было – «как же можно, после этого в седло». Гевара смотрел и слушал внимательно. Оказывается, многие, или даже все из присутствующих, воевали – причем, судя по отдельным словам, не только на той, Великой войне, но и после. Да и Валентин – что делал в Китае и в Африке? Что же это за клуб такой – впрочем, будет еще возможность узнать, ведь та четверка, что рядом, как сказала Инна, «все с вами едут». Попутно Гевара узнал много о русских байкерах вообще.

– Клубы во многих городах есть. И «дикие», кого и клубами не назвать, просто компашки, по общему интересу беседовать и друг дружке помогать. И те, у кого порядок – наличествует иерархия: актив (он же руководство), полноправные члены, кандидаты, друзья, – обычно у таких и постоянная база есть. Самые серьезные клубы, уже официальные: работают в тесной связке с советской властью, имеют от нее поддержку. Ну и есть просто «махновцы», анархия – мать порядка, но их настоящие байкеры не любят, поскольку те, случается, и в уголовке бывают замешаны, и вообще ведут себя как на Диком Западе. А большие клубы меж собой дружат – хотя бы потому, что на месте сидеть скучно, и в отпуск собраться компанией и совершить пробег на юг, или по иным хорошим местам, обычное дело – и как бы тут было, если территорию делить? Конечно, на чужой территории хозяев уважать принято.

– Герб наш на стене – по названию. Мы ведь только в разговоре «архангелы», а официально надо было что-то менее религиозное, и чтоб «Россия – Италия». Вот и придумали: «Рим 3». Нижняя красная полоса с зубцом символизирует кремлевскую стену, над ней белое и зеленое пополам. У дружественных к нам ленинградцев – клуб «Аврора», золотой трехтрубный силуэт на бело-синем фоне. Считается, если клуб эмблему завел, то это как претензия на вступление в ряды серьезных байкеров, уважаемых всеми. Хотя даже у «махновцев» не у всех есть знак, «1 %» в ромбе – что нас вот столько, но мы есть. Ну и среди них тоже нормальные ребята встречаются иногда.

– Матчасть, ну сам видишь. И наша, и немецкая, и итальянская, и чешская – на любителя. Наша все ж предпочтительнее – с запчастями чуть легче. Хотя и от камрадов добра тоже навалом. Ну и бывает, заключаем с заводом, с тем же Ижмашем, или из Подольска, договор на испытания новой модели – какие выявятся замечания и недостатки. Из новых Минский завод хорошие машины делает, а вот львовские плохи, с ними лишь по городу ездить. Еще «ковровцы» у нас известны – но лишь как «мой самый первый», потому что самый дешевый и легкий, но по сути как мопед. Если желаешь, мы тебе нашу коллекцию покажем – там такое увидишь, что даже в Политехническом музее нет. А сколько всего через наши руки проходило… Мы ведь не только клуб, но и авто- и моторемонт – там, снаружи. Нас вся мотоциклетная Москва знает – и обращаются, когда надо. И те, кто сами ездят, в клубах не состоя, – и клубы победнее, у кого такой базы нет.