Александр Башибузук - Солдат

— Что? — Маша зло насупилась. — А тебе какое дело до меня? — а потом вдруг ойкнула и ткнула пальцем в сторону палаток. — Ой, смотри, сам командующий армией генерал Власов. Он проводил совещание на базе санбата…

Ваня глянул на длинного, худого мужика в очках, но никакого волнения как у Курицыной не почувствовал. Ну генерал, ну командующий или как там его. Хотя фамилия генерала показалась ему странно знакомой. Слегка поломав голову, он вспомнил, что Власова упоминали его новые «друзья», как героического борца с коммунистическим режимом.

Впрочем, он уже давно понял, что слова «друзей» для начала надо делить на трое и иронично подумал:

«Исходя из окружающих меня реалий, этот героический борец получается вовсе не борцом с коммуняками, а самым обычным предателем, а сам я оболваненный пропагандой зомби, или вообще, приспешник режима…»

Развить мысль он не успел.

Раздался нарастающий дикий вой: жуткий и пронзительный, заставляющий застывать кровь в венах.

— Воздух! Всем укрыться… — заорали у палаток. Люди суматошно забегали, генерала Власова обступили солдаты в камуфляжных халатах и куда-то потащили.

— Мамочки… — пискнула Курицына и шмыгнула под полуторку.

Ваня растерянно закрутил головой в надежде разглядеть, что это воет. Команду «воздух», он вообще не понял.

А еще через несколько мгновений, вой сменился чудовищным грохотом.

В сотне метров от Ивана вспухла длинная череда взрывов. В воздух полетели люди и стволы деревьев. По лесу словно прошлись гигантскими граблями, все вокруг затянуло пылью и дымом.

Иван так и остался сидеть на ящике, не успев среагировать на взрывы. До него, наконец, дошло, что это бомбили с воздуха, но это случилось только сейчас.

Лес заполнили крики боли, остервенелая ругань и беспорядочные команды.

Маша на коленках выкарабкалась из-под машины и припустила бегом в сторону палаток, на ходу крича Ивану.

— Я тебя найду еще, Ваня, обязательно найду…

— Блядь… — Иван обхватил голову руками и тихо простонал. — За что мне это все…

В мозгах опять закрутился клубок лихорадочных мыслей. Да, война, да, все понятно. Но что заставляет всех этих людей идти на смерть, защищая тоталитарный коммунистический режим? К примеру — Машка. Ведь она искренна, никто ее не заставляет. Что за идиотизм?

Ответов на свои вопросы он не нашел, а потом вдруг уловил знакомый голос, вдруг прорвавшийся из общего галдежа в санбате.

— Это последний самолет! Последний, вы понимаете? Больше их не будет! — орал майор госбезопасности Черный. — Я приказываю вам, товарищ военврач первого ранга!

— Вы не можете мне приказывать! — отвечал ему спокойный баритон. — Разговор окончен, товарищ майор госбезопасности. Я и мои врачи остаемся с ранеными. Не мешайте мне работать…

Ваня присмотрелся и разглядел в суете возле палаток худого, невысокого мужчину в форме и очках, стоявшего рядом с гебешником.

— О себе не думаете, подумайте на что вы обрекаете женщин! Эх… да что с вами разговаривать, — Черный махнул рукой и быстрым шагом направился в сторону Ивана, а проходя мимо, резко скомандовал следовать за ним.

Иван подхватил автомат с ранцем и поплелся за майором.

Черный привел его к немецкому мотоциклу и скомандовал.

— Садись за руль. А то Сильверстов меня раньше времени угробит.

Крепыш в кубанке весело осклабился.

Ваня озадаченно ругнулся про себя. Мотоцикл он водить умел, в свое время даже стритрейсил и владел парочкой аппаратов, гоночной «Ямахой» и раритетным «Харлеем», но с такой древней конструкцией никогда дела не имел.

Впрочем, как очень быстро выяснилось, ничего сложного в немецком мотоцикле не оказалось.

Черный сел в коляску, Сильверстов позади Ивана и уже через полчаса они приехали в небольшое расположение, состоявшее из нескольких палаток.

— Экипируй бойца, — приказал Черный, вылез из коляски и куда-то ушел.

Вокруг мотоцикла появилось четверо бойцов в маскхалатах. Выглядели они несколько получше, чем остальные солдаты, которых видел Ваня. Следов особого истощения на бойцах не было заметно, обреченности в глазах — тоже.

— Прошу любить и жаловать, — Сильверстов подтолкнул Ивана в плечо. — Красноармеец Курин. Тот самый, я вам рассказывал. Он пока немой, контузило сильно, но будем надеяться, что скоро заговорит.

Особой приветливости на лицах солдат Иван не заметил.

— Ах да… — крепыш в кубанке хлопнул себя по лбу. — Давай знакомится. Я Сильверстов Николай Ильич, лейтенант госбезопасности, командир группы. Остальные сами скажут. Попов, накорми бойца и выдай все, что положено. Я в штаб…

Лейтенант тоже ушел, оставив Ивана наедине с бойцами группы.

— А что ему положено? — буркнул здоровенный усатый гигант. — Выдай, выдай, кто-нибудь спросил бы, что тебе выдать, Попов. Ну да ладно… — он сунул широкую как лопата ладонь Ивану. — Я старшина Попов Валерий Степанович. Выдавать мне тебе особо нечего, но кое-что подкину. Саня, набери в котелок каши, там немного осталось. А ты боец садись, в ногах правды нет.

— Саня… — сунул руку ему еще один боец с обожженной щекой. — Симонов Саня. Я из Воронежа.

— Кондрат, — представился второй, с некрасивым, попорченным оспой лицом, — Кондрат Наумов. С Кубани я.

— Сергей Иванович Науменко, — вежливо поздоровался третий, низкорослый, широкоплечий крепыш. — Ленинград.

Ивану отчего-то показалось, что они называют ненастоящие имена и фамилии, но он быстро прогнал эту мысль в сторону.

Через пару минут в руки Ване сунули котелок, на треть заполненный непонятным варевом из крупы. Почти безвкусным, сильно недосоленным, но теплым и сытным.

— Маскхалат… — старшина положил рядом с Иваном пятнистый сверток, — пилотка, чистое белье, мыло и портянки. Перед там как переодеваться — вымойся. Вон там, ручей. Ранец свой сдай, вот вещмешок. С оружием и боеприпасами у тебя все в порядке. Но вот еще три полных магазина к твоей трещотке и пара гранат. Сунешь в мешок. — Попов хохотнул. — Патронов бывает мало или совсем не унести. Что до сухпайка — выдам чуть позже, обещались выделить на группу.

— И это держи, — Науменко ловко подбросил в воздухе и сунул Ване рукояткой вперед длинный и узкий нож в потертых кожаных ножнах. — Пригодится…

Иван доел, заметил, что бойцы потеряли к нему интерес и пошел мыться и переодеваться. Портупею с магазинами к автомату и кобурой, Ваня приладил поверх маскхалата, но и этим он не отличался от бойцов отряда, так как они тоже были вооружены немецким оружием.

Полностью экипировавшись, Ваня впервые с момента своего попадания почувствовал себя комфортно. А если точнее, то он почувствовал хоть какую-то определенность.

«Сытый, оружием обвешан, даже в какую-то особую группу зачислили… — подумал он, смотря на себя в лужицу возле ручья. — Расстреливать не собираются. Как там в той песне… Значит не все так плохо на сегодняшний день? Ага… один хрен шансов на выживание нет, так что радуемся каждому дню. А что до пособничества кровавой гебне… да идите все нахрен… ничего кровавого я пока не заметил…»