Александр Башибузук - Солдат

Елистратова и Курицына все еще дулись на Ваню и Петруху, но делали вид, что вчера ничего не произошло.

Иван после завтрака собрал всех и сказал:

— Оставаться здесь нельзя. Динаре снова станет хуже. Воздух очень нездоровый. Поэтому будем уходить.

Женщины и Семенов смолчали, но в их глазах читался один вопрос: куда? Даже Петруха недоуменно уставился на Ивана.

— Недалеко есть немцы с машинами, — объяснил Ваня. — Попробуем одну захватить и будем ехать сколько получится. А там видно будет. Других вариантов у нас нет. Сегодня попробуйте отдохнуть и набраться сил. Завтра с утра выходим. Петруха, а мы с тобой сходим на разведку сейчас…

Возражений не последовало. Женщины и Семенов смолчали, а якут просто кивнул.

Ваня быстро собрался, с собой взял только оружие, остальное оставил.

Дальше последовала прогулка, которую нельзя было назвать простой, но к болоту Ваня уже немного привык и перенес переход гораздо легче чем раньше. Через два часа они вышли к небольшому хутору.

Возле здоровенного грузового «Богварда*» с поднятым капотом возились несколько немцев. Ваня насчитал десять человек, офицеров среди них Ваня не заметил. А еще, им помогали четверо пленных, в советской форме без знаков различия. Чуть поодаль стояла еще одна машина — уже знакомый Ивану «Опель-Блитц».

Немцы вели себя беспечно, охраны на постах видно не было. Да и сами солдаты выглядели не особо серьезно. Разного роста и разной комплекции, разболтанные и расхлябанные, они смахивали на новобранцев. У Ивана мелькнула мысль приступить к делу немедленно, но чувство благоразумия вовремя остановило его. За себя Ваня совершенно не боялся, все еще веря в то, что после смерти здесь, попадет если не в свое время, то куда-нибудь еще — сдерживала мысль о том, что женщины без него пропадут.

Понаблюдав за немцами, Ваня подал знак якуту отползать, а потом поинтересовался у него:

— Что думаешь?

— Ты командила — ты и думать, — меланхолично ответил Петруха.

— Тьфу ты… — Ваня стал закипать.

— Носью блать надо, — выдал якут. — Тихо лесать всех.

— Ночью — так ночью, — успокоился Иван. Идея вырезать фрицев ночью показалась ему здравой.

А чтобы не лишний раз не щастать по болотам в темноте, решил еще засветло перебазировать личный состав поближе к хутору на один из встреченных по пути клочков суши.

Динару пришлось нести на носилках, идти она не могла. Семенов добрался сам, но после упал почти без сил.

Иван дал ему немного отдохнуть, после чего потащил за собой на операцию. Вечер Ваня месте с Петрухой и Иннокентием встретили уже в осоке возле хутора.

Немцев стало больше, но всего на одного человека. Появился полноватый обер-лейтенант в очках. Солдаты выстроились в рядок возле сарая, а офицер, расхаживая вдоль строя, распекал их густым баском.

— Безобразие!!! — орал он. — Мне уже надоели ваш мерзкие, ленивые рожи. Вы похожи не на солдат, опору фюрера и нации, а на зеленое дерьмо! Я сделаю из вас стальные штыки или угроблю.

Правда, офицер устраивал разнос как-то лениво и несерьезно, да и сами солдаты, судя по всему, не особо боялись его.

— Смирно! Линдеманн, я вас спрашиваю, когда вы отремонтируете эту сраную машину?! — обер лейтенант остановился возле высокого и сутулого пожилого мужика. — Отвечать!!!

— Господин обер-лейтенант, — виновато забубнил солдат. — Со сцеплением сегодня закончили. А завтра за мосты возьмемся. Это все русские виноваты, ленивые скоты, ничего не умеют и ничего не хотят, только жрать…

— Молчать!!! — завопил офицер. — Хватит меня дурачить! Я знаю, почему вы возитесь словно сонные мухи! Вы не хотите воевать! Надеетесь отсидеться. Но ничего…

Поорав еще несколько минут, офицер убрался в хату, солдаты разбрелись по территории хутора, машину ремонтировать они так и не начали.

Пленных нигде не было видно.

Дело представлялось Ивану не особо сложным. Правда, помня, чем закончилась его прошлая инициатива, он боялся что-то планировать.

Понаблюдав за немцами, он отполз в осоку и собрал личный состав.

— Когда стемнеет — приступим. Какие есть предложения?

Семенов пожал плечами.

— Снимем часового, если его поставят. А потом гранату в избу. Только… только на меня особо не рассчитывайте, я сейчас и курицу в руках не удержу.

— Моя стлелить могу, — спокойно заметил якут. — Ноза лезать тозе могу. Но луссе стлелить.

— Понятно… — Иван снова разозлился, поняв, что лезть к немцам предстоит ему. — Хорошо, ты, Петруха, будешь страховать нас отсюда, мы с Иннокентием пойдем снимать часового.

Когда начало темнеть, в окнах избы зажегся свет, а во дворе появился часовой — длинный, нескладный парень с карабином. Он поставил табуретку возле машины, уселся на нее и принялся уныло гудеть на губной гармошке. Остальные время от времени выскакивали во двор, оправится по нужде.

Пленных заперли в сарае, туда один из немцев относил котелок с едой.

Офицер вообще не показывался на глаза.

Иван без неожиданностей переполз под мостки, а потом под камышами проскочил за машину.

Привлекать лейтенанта для снятия часового он не стал — Семенов остался под берегом.

Немец беспечно гудел на гармонике, Ваня сначала хотел его просто придушить, но потом передумал и достал из ножен кинжал.

Резать живых людей ему никогда не приходилось, но особого волнения он не испытывал, уже успев привыкнуть к смерти.

— Сраные комары, сраная Россия!!! — часовой звонко шлепнул себя по лицу. — Когда уже эта сраная война закончится!!! Хочу домой, к маме и Эльзе…

«Ну, давай! Делов-то, зарезать паршивого дохляка! — подбодрил себя мысленно Ваня. — Куда там его пырнуть… в сердце или в артерию? Пожалуй, лучше прямо в сердце, для надежности! Долбанные егеря, отобрали мой Наган с глушаком…»

Обогнув кузов под заунывное гудение гармошки, Ваня замер. До немца уже можно было дотянуться рукой. Иван примерился, но тут из избы появился еще один немецкий солдат.

— Хватит гудеть, Вальтер! — хохотнул он. — Тебе играть только на похоронах.

— Пошел в жопу, Отто, — спокойно отозвался часовой. — Ты угадал, я репетирую, как раз для твоих похорон…

— Больной ублюдок! — обиженно отозвался немец, но скандалить не стал, отлил под угол дома, после чего убрался обратно.

Ваня про себя выругался, еще немного помедлил, после чего выскочил и захватил часового под шею сгибом левой руки, а правой, изо всех сил ударил его кинжалом в грудь.

Но немец почему-то не умер, мало того, начал извиваться как уж, сучить ногами и мычать, да еще свирепо вцепился зубами в руку Ивана.

— Блядь… — зашипел Ваня, уволок его за кузов, после чего принялся тыкать кинжалом уже куда попало.

Но немец все никак не хотел умирать.