Константин Калбазов - Пилигрим 4 [СИ, черновик]

– То есть оборонить землю нашу, ты считаешь делом зряшним? – взвился один из пареньков.

– Я считаю, что не дело всем семейством отправляться в поход, не имеющий решительного значения. Достанет и одного, при толковых и опытных воеводах, как это делается в том же Царьграде. Поход продлится не одну неделю, а то и двух месяцев мало будет. Зря потерянное время, которое можно употребить на науки, являющиеся ключом ко всему.

– А может ты струсил? – хмыкнул один из ребят, серьезно превосходивший Глеба сложением.

– А повторить отважишься? – смерив говорившего взглядом, спокойно поинтересовался худощавый Глеб.

– А отчего бы и не повторить, – спрыгнув с прилавка и становясь напротив княжича, произнес паренек. – Ты просто струсил.

– О как. Отойдем?

– А здесь слабо?

– На миру и смерть красна? – хмыкнул Глеб.

– Ну, то что ты краснобай знатный, мы и так знаем.

Михаил дернулся было вмешаться. Причем на одних рефлексах. Так как предстоящая схватка, по его мнению на честную не тянула. И пусть может показаться, что уступающий физически Глеб сам напросился, ему по сути не оставили выбора. Но не вмешался. Не правильно это влезать во все детские разборки. Сами разберутся. А иначе какие из них вырастут мужчины.

Сошлись прямо здесь, в проходе между торговыми рядами. Это много позже, княжеские дети станут неприкасаемыми. А сейчас набить им морду можно практически не опасаясь возмездия. Ну если только родитель выпорет сынка, за то, что посмел поднять руку на княжича. А то глядишь и родитель того, приложится к своему отпрыску, так как позволил этому случиться. Жесткое, и по своему справедливое время.

Схватка, итог которой казалось был предрешен, закончилась так толком и не начавшись. Противник Глеба может и был силен, но в быстроте, ловкости и технике явно уступал княжичу. Чем тот в полной мере и воспользовался, расквасив нос своему противнику, а затем добавил, отправляя его в нокаут. И что-то подсказывало, Михаилу, что он при этом повредил своему обидчику челюсть. И хорошо, как свернул, а не сломал.

– Дурень, – хмыкнув заметил сопровождавший Михаила. – Глеба вои особой сотни Пограничного натаскивали. А они в драке, страсть какие лютые. Но посторонних не учат. Лишь княжича Глеба и согласились. Уж больно ликом, на деда своего походит. Он ить только с виду немощный, а так-то жилистый, и науку воинскую хорошо постиг.

Договаривал парень уже на ходу, и Романов был вынужден продолжить движение за своим провожатым.

– А что княжич в Пограничном-то делал?

– Он там под крылом дядьки в университете обучение проходит. В Переяславле редко бывает, вот и не знают его тут толком. Побывка уж к концу подошла, должен был возвращаться обратно, а тут поход. Ему же науки куда ближе к сердцу, чем воинское ремесло.

– А ты я гляжу многое знаешь.

– Служба такая.

– Уж не по тайным ли делам?

– Так ты ить уж и сам понял, что я не новик никакой.

– Понял. Как и то, что боец первостатейный. Тоже поди у этих особых учился?

– Не. Мне науку другой наставник преподал. Но обучил на совесть. Тебя уложу и безоружным.

– Не бахвалился бы ты. Эвон, один распушил хвост перед девицами, теперь жидкую кашку через камышинку сосать будет, – кивнув в сторону оставшихся за спиной ребят, усмехнулся Михаил.

Парень не останавливаясь обернулся, смерил его взглядом, и пожал плечами.

– Как-нибудь померяемся умениями в кругу. Там враз все нутро наружу лезет.

– Согласен.

Ну что тут сказать, Лешек был крестьянином, и несмотря на появившиеся благодаря супер-памяти Михаила, воинской статью все еще не обзавелся. Годы проведенные за сохой, вот так в раз не отринешь. Они в любом случае оставят свой отпечаток.

Впрочем, куда больше Михаила сейчас занимал его внук. Вернее чувства которые он испытал при его виде. А их не было. Вообще. Вот детей он любил. При виде повзрослевшей Марфы, сердце едва не зашлось. А увидел Глеба и ничего не шевельнулось. Вообще. При этом понимание, что это внук присутствует, но только и того. Возможно причина в том, что он не видел как тот рос. Вот он, уже практически взрослый, получите и распишитесь. А любовь и родственные чувства это дело такое, что по долгу не появляются.

Был у Михаила дядя, который как-то возмутился холодностью племенника. Мол, я твой дядька и ты должен меня любить. Романов тогда откровенно ответил, что он должен относиться к нему с уважением, это да. А любовь это уже по другому разряду проходит. Отношения у них были так себе. И в тот вечер они в очередной раз разругались в пух и прах. Правда, на следующий день Михаил уже суетился решая какой-то вопрос дядьки.

Вернулись на подворье боярина и провожатый сразу же повел Михаила на задний двор, где обнаружился флигелек. Романов как-то не особо удивился, что Архипом Егоровичем оказался тот самый плюгавый мужичок, неопределенной наружности.

– Ну что, Михайло, снова здравствуй, что ли.

– И тебе не хворать.

– А ты я гляжу не удивлен.

– А чему дивиться-то? Веры мне пока никакой. У вас ить по всем стольным градам соглядатаи разосланы. И все-то там тихо, да благолепно. А тут я, со своей вестью. Так что, без пригляда такого оставлять никак нельзя. Хорошо еще в поруб не посадили. И на том спасибо.

– С чего ты взял, что ночевать придется не в порубе?

– А к чему меня тогда вести на боярский двор, да еще и в твое жилище? Опять же, не в путах и не в железе. Знать, не так худы мои дела.

– Это точно. Переночуешь сегодня тут, – указав на дверь в другую комнату, произнес Архип Егорович. – Оружие твое там же. А уж куда тебя пристроить, завтра решим. Может и к себе возьму. По стати в тебе воя не признать. А оно в нашем деле дорогого стоит. Внешность у тебя не примечательная. Да и не дурень.

– А зачем мне это?

– Ты ить порубежником стать желаешь.

– Не хорошо подслушивать разговоры боярина, – осуждающе покачал головой, Михаил.

– Мне можно, – отмахнулся мужичок. – так вот, в нашем деле обзавестись серебром можно куда быстрее, чем в дружине или надельном войске. Если с умом конечно.

– Сам-то не больно разбогател.

– А мне без моего ремесла жизнь, что каша без соли. Оно вроде есть можно, только не вкусно.

– Резонно. Так может тогда повечеряем чем-нибудь, – намекая на доносящиеся с кухни ароматы, произнес Михаил.

– А это непременно. Глафира! Подавай на стол.

Из кухни появилась статная девица, с миловидным лицом. Легкий сарафан, выгодно подчеркивал достоинства фигуры. Вроде всего-то несет разнос с исходящим паром чугунком, хлебом, кувшином пивом и кружками. Но двигается при этом так, что не прикипеть к ней взглядом невозможно.

Первым делом Михаил отпил добрый глоток пива, чтобы смочить горло. И тут же почувствовал едва уловимый привкус знакомой дурманящей настойки. Ага. Решили обработать его по полной. Следом еще и зелье правды подольют. Ну что же, вполне ожидаемо. Интересно, а как далеко ему позволят зайти. Уж больно хороша эта Глаша.