Сергей Чебаненко - Советский человек на Луне!

— С легкой руки Лаврентия Павловича…

— Да… Кстати, не только капсула в тот день получила свое название. До этого дня наш космодром в степи между Астраханью и Сталинградом именовался полигоном Капустин Яр. Смешное название, если вдуматься. Оно постоянно служило предметом всяких шуточек и розыгрышей для местных острословов. А после того, как Берия переименовал нашу ВР-190 в «Победу», кто-то из инженеров — может, в шутку, а может, и всерьез, — говорит: «А давайте и наш полигон переименуем? Ну, что это за название — «Полигон «Капустин Яр»? Давайте назовем нашу стартовую позицию космодром «Ленинский путь»!» Все дружно поддержали: «Давайте, давайте!» И за это тоже выпили… А неделей позже Берия вызвал нас с Черныхиным в свой кремлевский кабинет и устроил страшный разнос за отставание нашей космической программы по срокам. Ведь первый полет должен был состояться еще во второй декаде апреля…

— Но уже на втором пилотируемом пуске «Победы» вы наверстали принятый ЦК партии график полетов капсул с человеком на борту.

— Да, Петр Долгов на «Победе-2» стартовал точно в срок — 2 сентября 1952 года. Полет прошел успешно. С третьего пуска мы решили посылать в космос уже экипажи по два человека. В апреле 1953, к майскому празднику, мы порадовали Родину полетом Ахмет-хана Султана и Паши Казьминова. В ноябре пятьдесят третьего на «Победе-4» полетели Анатолий Павлин и Федор Бурцин. В январе 1954 года слетали в космическое пространство Николай Маканин и Георгий Береговин. И в марте 1954 года на «Победе-6» в космос стартовал второй раз Сергей Анокин и его молодой коллега Андрей Митков.

— И в этом полете…

— Да, и в этом полете произошла авария. Когда до Земли оставалось всего пятнадцать — двадцать метров, внезапно лопнула скоба крепления парашюта. Капсула оторвалась и упала на землю. Сергей Анокин отделался сильными ушибами, а вот Андрюше Миткову не повезло. Он получил очень серьезные переломы обеих ног… Программа «Победа» была закрыта. Я был отправлен «в ссылку» в конструкторское бюро Сергея Павловича Королевина. Но эта «ссылка» была не столько наказанием за аварийный полет, сколько обычной реорганизацией конструкторских бюро и концентрацией усилий на одном направлении. Ведь Сережа Королевин тогда уже полным ходом готовил к полету более совершенную, чем наша «Победа», баллистическую двухместную капсулу «Луч» и ракету Р-5. Эту программу он рассматривал как промежуточную перед созданием ракеты для полетов человека вокруг Земли.

— Какой же работой вы занялись в Королевинском КБ, Михаил Клавдиевич?

— Занялся проектированием. Сначала разрабатывал ракету Р-7, нашу знаменитую «семерку», которая вывела в космическое пространство и первый спутник, и орбитальный космический корабль с Юрой Гагаровым. Да и теперь все еще тянет на себе львиную часть наших космических пусков. Потом занялся проектированием космических аппаратов. Подготовил общую схему нынешней лунной экспедиции.

— Михаил Клавдиевич, считается, что американская лунная программа родилась после выступления президента США Джона Кеннеди 25 мая 1961 года. А когда официально стартовала наша лунная пилотируемая программа?

— Можно назвать совершенно точную дату. Это 23 июня 1960 года. В тот день совместным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР были утверждены наши космические планы на следующие семь лет. Были поставлены задачи облета Луны и высадки на лунную поверхность советского космонавта…

— Погодите, Михаил Клавдиевич, — я принимаюсь мысленно подсчитывать. — 23 июня 1960 года… Но ведь это еще до полета Гагарова! Больше, чем за полгода до первого орбитального космического полета!

— А что вас удивляет? Предварительные разработки межпланетных полетов мы начали во второй половине пятидесятых годов. Где-то около пятьдесят восьмого года, если память мне не изменяет. Прорабатывалась идея пилотируемых космических полетов на Луну, Венеру и Марс. С этими планами в 1959 году Королевин и Келдин обратились к Хрущеву и Берия. Почти год их записка самым тщательным образом изучалась в структурах ЦК партии и Совмина. Ну, а потом вышло специальное постановление, которое и открыло дорогу нашим космическим намерениям. И, конечно, номером один в этих планах значилась Луна. Первая ступенька на пути к звездам…

Следующие два года после принятия общей концепции лунной программы ушли на то, чтобы определить стратегию нашего движения к поставленной цели. Через год после полета Гагарова, 16 апреля 1962 года, постановлением Совмина были утверждены уже конкретные наши проекты исследования Луны с помощью пилотируемых космических кораблей. Предполагалось осуществить облет Луны с помощью двухместного космического корабля «Север», который в космос должна была выводить ракета-носитель УР-500 «Протон». За создание космического аппарата и ракеты-носителя отвечало конструкторское бюро, которое возглавлял Владимир Николаевич Челомбитов. Ну, а высадку человека на Луну поручили нам, конструкторскому бюро, которым руководил Сергей Павлович Королевин. Для этого предполагалось создать ракету-носитель Н-1 «Ленин», лунный орбитальный корабль «Знамя» и лунный посадочный корабль «Лунник». Корабль «Знамя» должен был пилотировать экипаж из двух космонавтов. На Луну высаживался один космонавт.

— Американский космический корабль «Аполлон» рассчитан на полет трех астронавтов, — замечаю я. — А на Луну они собираются высадить двух человек.

— Мы начали свои работы немного раньше, чем США. Тогда в космосе еще не летали даже одноместные корабли. Ну, а уже позднее переделывать всю структуру нашего ракетно-космического комплекса под экспедицию из трех космонавтов мы не стали. Вопрос ведь не в количестве космонавтов на Луне, правда? Вопрос в приоритете, в том, кто первым высадится на лунную поверхность, установит там свой флаг. Это, во-первых. Ну, а во-вторых, наши корабли — уже летают. А американцы находятся еще на стадии орбитальных испытательных полетов. Кроме того, сегодня мы готовим к полетам на Луну трехместный космический корабль!

— Разве мощности ракеты «Ленин» хватит, чтобы доставить на Луну трех космонавтов?

— Хватит с лихвой. Ведь мы с самого начала проектировали эту ракету-носитель в двух вариантах. Четыре первые ракеты стартовали в космос только со ступенями на кислородно-керосиновом топливе. На нынешнем варианте ракеты установлена третья ступень с использованием в качестве топлива кислорода и водорода. Это позволило нам на несколько тонн увеличить массу полезной нагрузки, которую «Ленин» может вывести на околоземную орбиту. Как следствие, на спускаемом аппарате космического корабля «Знамя» появился запасной парашют, а космонавтов мы смогли одеть в скафандры «Сокол». Все-таки старт, стыковки-расстыковки и спуск на Землю — это достаточно опасные операции, и при их проведении есть вероятность разгерметизации корабля. А если кислородно-водородными станут и вторая ступень Н-1, и ракетные блоки Г и Д? Представляете, какие возможности тут открываются? Одним пуском такой ракеты в космос можно будет поднять свыше ста пятидесяти тонн груза!