Александр Алексеев - Роза [СИ]

– А теперь дискотека.

Девушки непонимающе смотрят на меня. Говорю примадонне:

– Дай гитару, Васечке. Он музыку танцевальную покажет…

Колобок заряжает «Буги-Вуги каждый день» что я ему напел когда-то. Стиляга Лёва показывает соседкам движения. Начинаем дёргаться как под током. Вваливается толпа девушек во главе с Зайцевой. Визжат и тоже начинают дёргаться. Я сменяю Колобка. Новая для этого времени песенка тоже хорошо пошла…

( https://youtu.be/AqY6ddTeKUg?t=2 Браво – дорога в облака \ кавер версия \ песни под гитару / Валерий Сюткин )

А ведь эта песня про нас. Получится ли найти дорогу в облака?

Потом Дарья шпарила на гармошке частушки. В полночь дали свет и мы познакомились с третьим этажом. Завтра вечером в гостинице – танцы. Сначала в актовом зале поёт Дарья, затем ансамбль из лучшего ресторана, а потом танцы под патефон. Зайцева пригласила нас так:

– Приходите, а то из парней либо партработники, либо бандюганы. Вы такие лапочки, аж слюнки текут. – и снова так посмотрела на Васечку, что тот покраснел.

Погас свет в комнате. Закончился наш первый день в Горьком.

7 марта 1950 года.

– Какого хрена? – восклицает, скрепя сеткой Лёва, реагируя на стук в дверь. Смотрит на часы, – Семь часов. Одурели совсем.

– Лёва. На минутку. – шепчет типа тихо просунувшаяся в комнату дашина голова.

Любитель поспать подскакивает как ужаленный, и шлёпая по полу, резко выдвигается к двери. Они там о чём то шушукаются, спорят, потом Дарья начинает хихикать, а Колобок, повернувшись, изрёкает:

– Задрали уже. Идите уголь таскать.

Дарья, запрокинув голову вверх, звонко засмеялась и ушла в коридор. Истопник-любитель, подтянув трусы, заметил:

– Помочь слабой девушке – это честь для офицера.

– Это Дашка то слабая. Я тебя умоляю, – прыснул Колобок.

Булганин ничего не сказал, а развернув свёрток начал надевать танкистский комбинезон.

Васечка сходил к Зайцевой за чаем. Пришёл довольный и присев спросил:

– А если я на свидание схожу? Другой подруге нужно говорить?

– Другая подруга прибьёт, если узнает. – говорю я со знанием дела, и, видя озабоченное лицо друга, провожу по своим губам пальцем, как бы застёгивая, – Я – могила.

Сидим завтракаем. Снова стук в дверь. Озабоченная Елена Дмитриевна смотрит по комнате, не находя искомого.

– Булганина к телефону, – говорит она мне со скрытой надеждой, но квадратные глаза выдают волнение заведующей.

– А он уж как час Даше помогает, – посмотрев на часы, выдаёт наблюдательный постоялец-сосед.

Елена смотрит на меня умоляюще. Иду.

– У аппарата.

– Соединяю с Булганиным Николаем Александровичем.

Не охренеть, но где-то рядом.

– Лев. Немедленно возвращайся в Москву. Что ты за вертихвостку там нашёл? Родственницы такое твоей маме наплели. И из огня тебя спасает, и в лагере сидела, и махновские песни поёт. Если ей нужны деньги чтобы отстала, скажи сколько нужно?

– Николай Александрович. Вашего сына сейчас нет рядом. Это Юрий Жаров. Спортсмен.

– А где мой сын? Постойте… Неужели опять уголь таскает?

– Вы правы, товарищ маршал. Лёва помогает Даше. Сам. Его никто не заставляет. Про девушку могу сказать одно… Она готова в любую минуту отдать жизнь за СССР, за наш советский народ. Что и делала на фронте, убивая фашистов и, поднимаясь со своим батальоном в штыковую. Я за неё ручаюсь. Ей не нужны ни лёвины деньги, ни ваше положение. Она просто любит его. Хотя по-моему он этого пока не заслужил…

– Э-э… Я Вас понял. Передайте, Льву, чтобы сегодня же. Сегодня же ехал в Москву.

– Так точно. Передам.

Елена Дмитриевна выдыхает. Отхлёбывает из остывшего стакана и говорит:

– Слышала я как он с нею разговаривает. У неё, наверное, сроду таких галантных кавалеров не было. Наши то всё прямиком в койку ведут. А он с подходом. Втюрилась. Не ходит, а летает. Только вот уедет он, а ей в подушку выть…

Выхожу из кабинета. Голубки идут мне навстречу. Судя по довольным лицам – всё у них получилось. Даша, проходя мимо, остановилась и официальным голосом произнесла:

– Юрий… (помахала в воздухе рукой)

– Андреевич, – подсказываю.

– Андреевич, – повторяет она, – приглашаю вашу комнату на завтрашний танцевальный вечер в честь международного женского дня. Роза тоже придёт.

Час от часу не легче.

Заходим с Лёвой в свой номер. Он снимает комбинезон. Колобок падает на кровать и начинает ржать как сивый мерин.

– Ты чего? – спрашиваю, и замечаю на булганинских трусах букву «Д» на заднице.

Лёва посмотрел на трусы-перевёртыши и заметил с улыбкой:

– С каждым может случится.

Хорошо быть молодым. В семьдесят, если трусы задом наперёд наденешь, подумают совсем другое…

Я говорю Васечке:

– Расслабились мы с тобой. Завтра бегать начнём. Попроси у Зайцевой будильник.

– А зачем нам будильник? Лёва вон к семи как штык встаёт. – отвечает наблюдательный сосед.

Лёва, переодев трусы как надо, замечает:

– Ты это… Возьми будильник… Чтоб не проспать.

Тут стук в дверь. Лёва в труселях по традиции выходит на центр комнаты и кричит:

– Входите.

Открывает Елена Дмитриевна, смотрит на скромно одетого постояльца, находит меня глазами:

– Извините. Юрий, можно Вас на минутку.

Иду за ней в кабинет. Начальница мнётся, видимо не знает с чего начать. Спрашивает:

– Юрий…. Как Вас по отчеству?

Сговорились что ли?

– Андреевич.

– Юрий Андреевич. Я слышала как Вы с маршалом разговаривали. Дашу защищали… Вот и подумала, что Вы сможете…

Заваривает чай и подаёт.

– Вы не торопитесь? Это займёт несколько минут… У нас уборщицей в гостинице работает Марианна Мацелис. Она мне ровесница, но выглядит… В лагере хабалки ей ноги сломали… У неё статья была «За сотрудничество с оккупантами»… Володя… То есть Владимир Владимирович смог забрать её из лагеря по амнистии. Марианне в сорок первом под Ростовом орден Красной Звезды дали… А до войны она фигуристкой была. Медали первенства СССР брала. Детей в ссылке тренировала. У неё отца в тридцатые расстреляли. Я вот подумала, может Вы… Вы же в Москве многих знаете. А здесь она пропадёт. Её многие дети да и взрослые «фашистской овчаркой» обзывают… Марианну на Новый Год Роза из петли вытащила. Еле откачали… Вот я на листке про неё написала. И телефон гостиницы.