Александр Алексеев - Роза [СИ]

Колобок потерявший дар речи кивает. А Лёва спрашивает:

– А мне можно помочь… Ну, мебель…

– Тебе нельзя. Ты, помогальщик, уедешь, а меня Дашка прибьёт. Так, что у себя подвигай… – махнула пару раз сжатым кулаком в воздухе, и засмеявшись, вышла.

8 марта 1950 года.

Противно звонит будильник. Собираемся с Васей на пробежку. Булганин делает вид, что спит. Стук в дверь. Даша всовывает голову в помещение и спрашивает:

– Мальчики, мне поможет кто-нибудь.

Увидев подпрыгнувшего с кровати Лёву, девушка с улыбкой закрывает дверь.

– Ты ей хоть тачку на память подари, – подкалывает Колобок, – будет по утрам уголь возить – тебя вспоминать…

– Ты это… Пасть закрой… Герой-любовник местных куртизанок. – бросил лётчик, вылетая из комнаты.

– Крути… что? – смотрит на меня Колобок, – Это он кого оскорбил? Меня или Танечку?

Возвращаемся с пробежки. Весной пока и не пахнет. У расчищенных дорожек лежат полуметровые кучи снега. На реках и озёрах по толстому льду люди переходят на другую сторону. Разгорячённые поднимаемся на четвёртый этаж. Вижу как Елена Дмитриевна выходит из комнаты соседок. За ней, запахивая халат спешит Роза. Я ей киваю, мол что такое? Она прикладывает кулак к уху.

– Ничёсе. – заинтересованно произносит Колобок, – Это что? Роза пошла с маршалом разговаривать?

Подходим к приоткрытому кабинету заведующей. Из-за двери слышен голос спасительницы куртизанок:

– Павличенко Роза… Да, подруга… На фронте познакомились, теперь вместе работаем… Снайпер… Тоже снайпер… Капитан. Сейчас завхоз в гостинице… Да, он сейчас ей помогает. Зря Вы так про Дашу. Ваш сын рядом с ней становится лучше. Вчера встал на защиту попавшей в беду женщины. Защищал её от бандитов… Нет, не Дашу. Хорошо, передам. И, Вам всего доброго, Елена Михайловна.

– Лёвина мама звонила, – выйдя из кабинета, информирует нас соседка, – Переживает за сына. Просит вернуться в Москву.

Тут сын появляется. Держит Дашу за руку и как в детском саду скачет вместе с ней под дашину песенку. Увидев нас прыгающая пара остановилась.

– Опять звонили? – догадывается Булганин. Смотрит на Дашу, и говорит подслушанное от меня, – Сегодня праздник у девчат. Сегодня будут танцы…

8 марта – день праздничный, но рабочий. Сидим с Масловым в актовом зале ГАЗа на собрании типа партхозактива. В повестке дня – пять вопросов. Наш последний.

В конце выходит Маслов и зачитывает про нововведения и обязательства команды на сезон. Когда говорит про класс «А», значительная часть аудитории оживляется. Слышны выкрики: «А, ЦДКА к нам приедет?», «А, Бобров?». Маслов говорит:

– А вот вам одноклубник Боброва и ответит. «Восходящая звезда», как пишут газеты. Через год за нас начнёт играть.

Выхожу. Здесь не очень-то принято молодым рот раскрывать без команды сверху. Многие смотрят заинтересованно. Некоторые скептически кривят губы. Мол не богатырь и слишком юный для спортивной звезды. Представляюсь.

– Чтобы видеть звёзд футбола и хоккея, нужно полностью пересмотреть программу поддержки заводских команд мастеров. Нужны лучшие молодые игроки которые составят команду. Команду, которой будет гордиться завод и город. За границей есть такое слово «имидж» – это образ. Образ нашего завода – это грузовики ГАЗ и автомобиль «Победа». Наша цель – чтобы все люди воспринимали горьковское «Торпедо» именно так – команда-Победа.

С места выкрик:

– Что-то мы про футболиста Жарова не слыхали.

– Ещё услышите, – говорит Маслов, – Я это вам гарантирую.

Пока стою на остановке читаю «Комсомолку» от пятого марта. Ну, как читаю… Первые три страницы – списки изобретателей награждённых Сталинскими премиями. Такое можно читать только иностранцам изучающим русский язык и русские фамилии. На четвёртой странице байда про борьбу за мир и перевод статьи из нью-йоркской газеты «Дейли уоркер»: «Социалистическая экономика устроена по-иному. Она ставит на первое место человека, а не прибыли. Промышленность работает в интересах благосостояния людей, а не прибылей одного процента населения.» Далее комментируется перевод рубля на золотую базу и повышение курс рубля. «Это решение советского Правительства делает рубль единственной валютой в мире, имеющей золотую основу.»

А во время ельцинской инфляции и дефолтов бумажный рубль превратится в «деревянный». Чтобы купить американский бакс нужно было отвалить тысячи рублёвых фантиков…

Выхожу из трамвая. Роза несёт в сторону гостиницы посылочный ящик. Подхожу, забираю ношу.

– Это фотографии, – говорит соседка, – Мы с комбатом(сейчас он полковник уже), когда встретились после войны, вспомнили про синявинские высоты где полёг почти весь батальон. Командир тогда после отхода на переформирование напряг дивизионного фотографа, чтобы переснял на плёнку всех наших погибших товарищей. А я предложила, чтобы на девятое мая местные школьники пронесли по городу фотографии бойцов нашего для меня вечно живого сто шестого батальона. Вот плёнки и пригодились. Больше трёхсот фотографий…

Так этож «Бессмертный полк».

А Роза продолжает:

– Сониных брата и сестрёнку милиция вчера у барыги на соседней улице нашла. Если что то я их на себя запишу, как Елена. Её дети в блокаду умерли, а эти, что сейчас её мамой зовут, ей с Привокзальной достались.

– А что? С Соней может что-то случится?

– Может. По воровским понятиям за предательство – смерть.

Вижу, как из автобуса у гостиницы люди выносят музыкальные инструменты. Евстигнеев тащит бочку и тарелку. Замечает нас, останавливается. Знакомлю Женю с Розой. Она спрашивает, нужна ли помощь.

– Возьмите тарелку, а я чарлик из своей кухни захвачу. Ребята свои дудки сами отнесут и начнут со знанием дела кирять за сценой. На разогреве кто-то из ваших лабать будет. Парни как раз дойдут до кондиции…

Помогаем девушкам. Лёва берёт гармонь, Вася потащит табуретку. Мне вручают рамку с военным фото. Дарья кивает на портрет:

– Вот с нами праздновать будет. Наша Роза её стрелять учила. Она тоже Роза. Их в части так и звали «две Розы». Хоть они и разные совсем, а после занятий везде вместе были. Наша серьёзная, какое-никакое начальство, а та веселушка-проказница. Младшая Роза до армии воспитательницей в детском саду работала. Знала много сказок и так их смешно вечером рассказывала… Ещё обе Розы любили танцы… Это службе не мешало, они обе были стрелкИ от бога. Наша Роза как узнала, что Шанину в сорок пятом под Кёнигсбергом убили – в больницу попала. Они как сёстры были…

В актовом зале установили столики для гостей. На переднем плане начинали праздновать две непохожие компании. В первой все были дорого одеты и были подчёркнуто вежливы с дамами. Я узнал несколько человек бывших на собрании партхозактива. Во второй во главе стола сидел, вероятно. местный авторитет. Он с приближёнными закидывался водкой и хавчиком. К этой криминальной компании смело прошествовала девушка с третьего этажа. Села на предложенный стул, лихо заголив бедро…