Александр Алексеев - Роза [СИ]

– Что мы сделаем с мясом?

– Угондошим, – по-хоккейному проорали футболисты.

И тут нам попёрло. И после выхода один на один, и после прострела с фланга, и со штрафного, и после распасовки. Всё залетало. 12:1. Трэнэр каждому руку пожал, будто мы Кубок выиграли. Вот после таких эпизодов и рождается Команда.

Лежу в номере, вчерашнюю «Комсомолку» почитываю. Американский вице-президент Макартур заявил о готовности США защищать Южную Корею с помощью ядерного оружия.

Так, что там у нас на последней?

Второй всероссийский шахматный чемпионат колхозников. Дальше. На зимних площадках стадиона «Динамо» прошло первенство СССР по теннису. У мужчин победил москвич Н. Озеров, у женщин ленинградка Г. Коровина. Заключительный этап Первенства СССР по лыжам в Златоусте. Ну-ка, ну-ка. Первое место в гонках на 30 и 50 километров одержал армеец Ф.Терентьев.

Молоток. Научился «коньком» бегать.

У женщин в гонке на 10 километров неожиданно победила молодая динамовка А. Леонтьева.

Алевтина – красава. Теперь у такой лыжи не попросишь.

Читаю заголовки других статей: «Наше поколение будет жить при коммунизме» (ну-ну), «Дом для молодых металлургов»(надеюсь не барак старых металлургов). Тут моё увлекательное дело прерывает Серый:

– Жаров, ты зря вчера отказался. Та, невысокая, кореянка, такая узкая была. Еле-еле…

– А пойдёмте уже на ужин, – по-пилюлински прерывает сексгиганта Колобок.

Потом эти двое вытащили меня на танцы. Развлечений в это время немного, телевизора с интернетом нету. Зашли в общежитие за вчерашними дамами. Танцуем трое на трое. Настя Ким вцепилась в меня сразу же. На амосовские подколки про вчерашний секс, по-боцмански так матюкнулась, что плейбой сразу отстал. Настя работала водителем полуторки в дорожном тресте. На войне была зенитчицей, есть медали. Написала Сталину письмо, что хочет помочь корейскому народу в построении коммунизма. Неделю назад пришёл ответ. Насте предписывалось 31 марта отбыть в зенитную учебную часть для освоения новой техники.

– Девять дней осталось. Мужа у меня нет. Вот и решила… В Корее неизвестно как пойдёт. Хоть погуляю напоследок… – И улыбнулась грустно так.

Несмотря на азиатские черты, Настя была настоящей красавицей.

Шутила грубо, но весело. Смеялась громко, запрокидывая вверх голову. Если злилась, шипела «а-и-щ-щ» Когда Амосов предложил всем трём парам дружеский группенсекс, Настя сжала мою руку и покачала головой. Вот иду с ней к их общежитию. У них троих комнатка на первом этаже. Настя войдёт, откроет окно. На вахте тётка строгая – не пустит…

С Настей всё получилось так, что аж страшно стало за олимпийское золото. Просто охренеть!

Это для чего вот так? Второй раз – и снова «золотая девушка». Смотрит на меня как будто я принц писанный. Да было это уже. Чуть голову не потерял… Не должно такого быть снова по теории вероятности.

Когда вылезал в окно – штаны на заднице лопнули. Она так смеялась, что я чуть назад не полез.

Чую, влип по уши…

22 марта 1950 года.

Гайоз Иванович получил из спорткомитета телеграмму отпустить Боброва с Метельским на тренировки сборной. Так же подтверждалось наше участие в летней поездке на Дальний Восток. В сочинском турнире трэнэр снизил игровое время игрокам основы. Дублёры отдувались по-полной. После игры с местным «Спартаком» завалились с Шуваловым в баню. А там армейский правый край Алексей Гринин отдыхает. Сели с пивком. Болтаем. Витёк то в хоккее – звезда, а в футболе только в классе «Б» за Челябинск гонял. Слушаем байки футбольного мастера:

– Нашей армейской атаке квартиры маршал Булганин подписал. Я, Бобров, Дёмин, Николаев, Федотов – все в одном доме живём.

– С деньгами как? Не обижают? – отхлебнув холодненького спрашивает Шувалов.

– Оклады и премии как обычно. А за первенство – пятнадцать тысяч… Три раза за четыре года. В этом году тоже возьмём. – бахвалится раскрасневшийся Гринин. Потом придвигается поближе и тихонько спрашивает: – А слыхали, как меня собака Геринга охраняла?

Крутим головами. Довольный армеец начинает рассказ:

– Ваш Василий Иосифович меня два дня на своей даче продержал. Всё уговаривал из ЦДКА к вам уйти. Собаку трофейную приставил охранять. Здоровенная скажу вам фашистская псина. (передёргивается, улыбаясь). Еле убежал через окно.

– Собаке досталось, наверное?

– Ну, не знаю. Генерал только подчинённым в пятак даёт… Животных жалеет.

Гринин отхлёбывает и продолжает:

– А про Бобра и маршала слышали? Ну так, Сёва, ходок по бабам ещё тот. К жене одного маршала ночью в спальню лазил, а муж-дедок усёк. Из пистолета в Бобра стрелял. Не попал… Это что?! Вот у Никанора, воротчика нашего жена чистая ехидна. Так на базе в Ленинских горах орёт на него, что у соседей уши закладывает. Аркадьев же разрешил жёнам с игроками на базе жить. Чтобы, значит, присматривали. Только не за всеми уследишь. Некоторые вот хитрые насчёт нажраться. Дёмина даже Мартышкиным прозвали. Нажрётся и хулиганит, но одиннадцатый номер от бога.

Напарившись, одеваемся. У Гринина традиционная модная кепочка. Заметив немой вопрос Шувалова, отвечает:

– У мастера в Столешниковом шьют… И нашим, и динамовцам. Там ещё вывеска «Кепи». Ну, что по соточке?

«Малопьющий» поддерживает, а я направляюсь в гараж местного дорожного треста.

На воротах дедок в штопанной гимнастёрке мне объясняет:

– Наська? Да вон проехала… Машину-санитарку таперича сдаст, и до свидания… На войну поедет. Дожили… Такие девки… Ей детёв рожать, а она…

Подхожу к машине. Настя уставилась на меня через стекло, не ждала, наверное. Я улыбаюсь, а она слезу собралась пустить. А ещё коммунизм едет устанавливать…

Пошли с ней искать комнату. Нашли быстро. Баба Дуся ждала курортников с мая месяца, поэтому мы выбрали лучшую комнату. В оплату входило трехразовое питание, быстро поужинав молоком с хлебом, мы удалились к себе.

За семьдесят лет я, как мне казалось, научился обращаться с женщинами. Настраивался на их волну, предугадывал желания. Настя, уверен, тоже знала, как обращаться с мужчинами. Но, мы почти весь вечер просидели держась за руку. Разговаривали, смеялись. Как только я пытался её обнять или поцеловать, она опускала глаза и шептала:

– Слишком светло…

В конце концов я повесил на окно пододеяльник, проверил закрытую дверь и в полутьме подошёл к своей пассии. Она безропотно встала, посмотрела мне в глаза и кивнула. До утра мы несколько раз пытались заснуть, но простое прикосновение вновь разжигало желание. Я вновь и вновь, как обнимает морская волна прибрежный камень, заключал её в объятия, шептал нежные слова и начинал обычные в этих случаях действа. Только вот в чём проблема – у обеих чуть ли не синхронно срывало крышу. Через какое-то время мы, запыхавшись, приходили в себя. И даже засыпали. Но, одно неосторожное движение, и всё повторялось вновь.