Александр Михайловский - Медаль за город Вашингтон [litres]

Вообще-то Уилер, подумал Хоар, совершил большую ошибку – если бы он умер от отравления, либо позволил бы удавить себя подушкой, то его бы похоронили со всеми положенными в таких случаях почестями. А в учебниках его имя упоминалось бы в одном ряду с Линкольном – еще бы, убит подлыми южанами за то, что защищал демократию и права граждан… Тем более, и южанин-убийца имелся – его новоорлеанский повар. Кто бы подумал на его помощника, бросившего щепотку переданного ему зелья в столь любимый Уилером новоорлеанский кассуле? Делал его лягушатник с огромным количеством специй, поэтому вряд ли президент почувствовал бы разницу.

О том, что Уилер не только выжил, но и каким-то образом сумел бежать через окно, Ричардсон пропал вместе с ним, а Джонатан Родхам – так звали «племянника» последнего – найден со свернутой шеей, Хоару сообщили около полуночи. Сначала он не выдержал, лег на кровать и стал дрыгать руками и ногами – так Хоар обычно реагировал на то, что его планы давали осечку. Чуть успокоившись, он начал думать – и пришел к выводу, что получилось не так уж и плохо.

Когда Секретная служба прозевала нападение на Хейса – впрочем, их вины в этом практически не было, если учесть, что сам Хейс не соблюдал правила безопасности, – то ее попросту разогнали, а на их место набрали новых. Четверых Хоар взял себе, а двоих оставил Уилеру. Одним из них был Ричардсон, являвшийся родственником Рут-Энн Хоар.

Хоар давно пользовался его услугами – Ричардсон отличался силой и хитростью и не гнушался ничем, чтобы достичь результата. Конечно, вице-президент не одобрял, что тот был содомитом – сам он предпочитал женщин, хотя в Гарварде связи с себе подобными не считались чем-либо необычным, да и сам он, надо признать, не раз «пробовал запретный плод». Но после окончания университета подразумевалось, что подобное останется в прошлом, и он сам с тех пор занимался «этим» только с женским полом – с обеими женами, а чаще с любовницами. А Ричардсона женщины, судя по всему, не интересовали, хотя свою связь с Родхамом он не афишировал, и Уилер и не подозревал, что «племянник» Ричардсона – никакой ему не племянник.

По распоряжению Хоара Родхама раздели догола, проинструктировали тех из слуг, кого взяли в штат Президентского особняка по заданию Хоара, и только после этого позвали полицию, а также врача, зафиксировавшего у Родхама повреждения заднего прохода, которые обычно наблюдаются у содомитов. И полиция, и врач сообщили под присягой, а расследование показало с большой долей вероятности, что Уилер также был мужеложцем, что подтвердили и купленные слуги. Поэтому полиция посчитала, что причиной убийства Родхама стала ревность, и его мог убить как Ричардсон, так и Уилер, тем более что бегство последнего является prima facie доказательством [35] Prima facie ( лат . «на первый взгляд») – в английском и американском праве означает, что имеется достаточно косвенных улик и можно исходить из вины подсудимого, если не найдётся доказательств обратного. его вины.

В качестве косвенного доказательства того, что Уилер был содомитом, был отмечен и тот факт, что Уилер после смерти супруги не только не искал себе новую избранницу и не только не был замечен во внебрачных связях, но и ни разу, насколько это было известно, не посещал проституток.

Палата Представителей, когда ей представили эту картину событий, немедленно проголосовала за импичмент – но это не более чем выдвижение обвинения. Признать президента (а также вице-президента и верховного судью) виновным, согласно американской Конституции, а после этого лишить его должности – прерогатива Сената. Президенту Эндрю Джонсону Палата тоже объявила импичмент, кстати, по смехотворному обвинению, но Сенат его виновным не признал, и Джонсон дотянул до конца срока.

«А вот на сей раз куда они денутся», – усмехнулся про себя Хоар, а вслух произнес:

– Голосование по обвинительному приговору в деле импичмента президента Уилера объявляю открытым! Кто за, прошу поднять руку!

В Сенате поднялся лес рук. Хоар заметил, что сенатор Теодор Фиц Рандольф от Нью-Джерси замешкался и поднял руку только тогда, когда увидел, что без пяти минут президент на него пристально смотрит. Ну что ж, подумал Хоар, нужно будет подумать, как его заменить на более лояльную кандидатуру. Или пусть? Все остальные подняли руки сразу же – некоторые даже еще до того, как было объявлено о начале голосования.

«Конечно, в Сенате голосование должно происходить поименно, но кто сейчас на этом будет настаивать?» – усмехнулся про себя Хоар. А Уилера обязательно поймают – куда ему бежать? Если сволочь Паттерсон сумел-таки выскользнуть из города, то этого городского увальня, чья физиономия появлялась в каждой газете, схватят сразу. Единственный у него выход – спуститься вниз на лодке по Потомаку и затем по Чесапикскому заливу в какой-нибудь Норфолк, где закрепились эти проклятые конфедераты. Но, во-первых, на реке ниже Вашингтона дежурят патрули, а во-вторых, для южан Уилер – самый, наверное, ненавидимый человек во всем мире. Да и грести ему пришлось бы очень и очень долго, если вообще он догребет, пусть и на пару с Ричардсоном.

А пока все шло своим чередом. После объявления итогов голосования он внес кандидатуру нового вице-президента – им, как он и обещал Саймону Камерону, стал его сын Джеймс, – а затем прибыл Моррисон Уэйт, Главный судья Верховного суда, и провел инаугурацию здесь же, в зале Сената.

Хоар уже вышел в вестибюль Капитолия, когда сотрудники Секретной службы подвели к нему человека в форме майора. Он кивнул им – это был человек из штаба Говарда.

– Что случилось, майор Джонс? Вы поймали этого содомита Уилера?

– Мистер президент, – выражение лица Джонса было довольно мрачным. – Только что пришла информация – люди Тёрчина взяли Роквилл!

– Как Роквилл?! Они же были недалеко от Балтимора!

– Это удивило и генерала Говарда, мистер президент. Генерал просит прощения, что не доложил вам лично – ему пришлось немедленно отправиться в Сильвер-Спринг проверять оборону.

Питер Адамс, железнодорожный мастер

– Вот здесь, Алекс, – я указал рукой капитану Смоллу на выбранный мной участок железной дороги.

Тот присмотрелся и кивнул:

– Неплохо, Пит. Именно это нам и нужно. Рельсы поворачивают направо, затем вновь налево, слева кукурузное поле, справа – склон, а вокруг дороги, да и между шпалами – бурьян. Почему его, кстати, не выкосили?

– Ты же знаешь, обычно мы это делаем в начале августа – а в этом году…

Алекс был моим сержантом еще тогда, во время мятежа. Меня призвали из Нью-Йорка, как только мне исполнилось восемнадцать. Тогда новобранцев уже посылали не по территориальному признаку, а в части, которые нуждались в пополнении. Так я и попал в Восьмую бригаду Третьей дивизии Огайской армии. Названной в честь реки Огайо, а не штата, ежели что.