Александр Михайловский - Мир до начала времен [СИ]

– О, нет, Всемогущий Боже, только не это! – воскликнул командир и возвел очи к небу. – Хотелось бы надеяться, что этот русский ошибается, потому что никакой помощи от одетых в шкуры дикарей с дубинами мы не дождемся. Каменный век – это же ужас какой-то! – Он замолчал и глянул на коллегу с надеждой. – Послушай, но ведь этого же не может быть!

– Как говорила моя дорогая бабушка, ярая атеистка (мир ее праху): «жизнь бывает покруче вымысла» – что означает «пути Господни неисповедимы»… – глубокомысленно заметил Джино Молинари, глядя вдаль. Затем его взгляд обратился к командиру, и он добавил: – Ужас, не ужас, но нам здесь теперь жить, ибо, как сказали умные люди, «ладья Харона обратно не перевозит, а Господь не совершает своих чудес по требованию».

– Ладно, философ… согласен, – после некоторых размышлений произнес командир. Он глубоко вздохнул; лицо его посуровело. – Будем надеяться на лучшее, а рассчитывать на худшее. По крайней мере, курс, которым мы идем, не приведет нас ни к чему хорошему. Если тут и вправду ныне время ледников, то дальше к северу условия будут только ухудшаться. Значит, так… – Он осмотрел суровый пейзаж под крыльями, и затем перевел взгляд на приборы. – Сейчас ложимся на курс вэст ( на запад ), летим так с полчаса, потом сворачиваем на саус ( на юг ) и летим так до самых Пиреней, внимательно осматривая местность перед собой. Если не находим ничего подходящего, то перелетаем горы и ищем место для посадки на той стороне – там должно быть теплей. Передай русским, что они должны следовать своим прежним курсом на Барселону, но, ради всех святых, пусть постараются сбросить скорость, ведь их дилижанс не только быстрее нашего, но и гораздо прожорливее. Если мы вдруг найдем подходящее место, то может получиться так, что они просто не туда не дотянут, если сожгут все горючее раньше. И передай им, что, возможно, придется сажать аппарат на брюхо, поскольку на идеально гладкую площадку рассчитывать неразумно. Ну, начали…

Джек Харрисон отключил автопилот и повернул штурвал влево, закладывая широкий пологий вираж. Или они найдут подходящее место для посадки максимум в течение ближайших полутора часов, или все умрут.

Тогда же и почти там же (примерно в окрестностях современного Базеля), на той же высоте, борт Ту-154М «Башкирских авиалиний», рейс ВТС 2937.

– Командир, – сказал второй пилот, выслушав сообщение с Боинга, – они предлагают нам широкий поиск подходящей площадки к западу от горного массива. Мы должны пойти своим первоначальным курсом на Барселону, осматривая местность вдоль долины Роны, а они зайдут на четыреста километров к западу, после чего свернут на юг. Только при этом нам стоило бы по возможности сбросить скорость: ведь если они найдут подходящее место, а мы уйдем слишком далеко на юг, потом нам может не хватить горючего, чтобы дотянуть до места посадки.

– Логично, – согласился командир. – Степан, закрылки на пятнадцать и постепенно прибирай обороты.

– Но как же мы будем садиться в темноте, ведь солнце уже почти село? – спросил удивленный бортинженер.

– Зато на востоке восходит луна, – ответил штурман, привстав со своего места и кивая в наползающую ночь. – Тени на западной стороне гор видны совершенно отчетливо. Если посадка произойдет через час или около того, то этого света, пожалуй, окажется достаточно.

Через сорок пять минут (примерно в окрестностях современного Тура), на той же высоте, борт грузового Боинга-757-200PF компании DHL, рейс DHX611.

Солнце уже закатилось за горизонт, и только в западной части неба еще тлел угасающий отсвет былого великолепия. И с этим заревом соперничало другое: это на востоке величаво всходила луна, превращая плотный мрак над землей в темно-серую полумглу, в которой скорее угадывались, чем были видны очертания местности.

Но пилоты Боинга прежде всего искали глазами внизу какой-нибудь огонек, означающий, что в этом месте живут люди и имеется какая-никакая цивилизация. Им до последнего хотелось надеяться, что русский штурман ошибся, и они очутились не в Каменном веке, а просто в дикой и необжитой местности, где люди живут друг от друга в одном дне пути на собачьих упряжках.

И вот Джино Молинари привстал со своего места и, как матрос Колумба, узревшего обетованные острова, вытянул вперед руку и закричал:

– Огонь, Джек, я вижу огонь! Мы спасены.

И в самом деле, чуть правее курса, через разрывы в редких кучевых облаках сияла маленькая, но достаточно яркая точка бело-голубого света. Так не горят костры или, предположим, керосиновые лампы; таким светом сияют только мощные газоразрядные лампы уличного освещения или зенитные прожектора. Судя по тому, под каким углом этот свет был виден из кабины самолета, летящего на одиннадцатикилометровой высоте… (упав в свое кресло, второй пилот быстро защелкал на калькуляторе) расстояние до его источника получалось не меньше двухсот пятидесяти километров. И чем дальше Боинг летел на юг, тем ярче сиял этот путеводный фонарь.

Джек Харрисон с воодушевлением сказал:

– И в самом деле, такой яркий источник света свидетельствует, что там живут цивилизованные люди, имеющие электростанцию и мощные источники освещения. Но это только один огонь, а вокруг – полная тьма… – Он задумался на мгновение, а потом произнес: – А что если мы попали не в прошлое, а в будущее, когда наступил новый ледниковый период, и цивилизация отступила на юг, а это только передовой форпост или что-то вроде полярной станции?

– А дьявол его разберет… – пожал плечами Джино Молинари. – И такое тоже вероятно. И что, мы полетим дальше на юг?

– Нет, – ответил Джек Харрисон, – мы попробуем сесть возле этой станции – должна же у них иметься посадочная площадка. Так что начинаем понемногу снижаться. И передай этим русским, что мы нашли для них обетованную землю…

25 января 3-го года Миссии. Пятница. 18:05. Большой Дом.

Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня.

Сидим мы, понимаешь, теплой мужской компанией после ужина, никого не трогаем, попиваем чайный сбор из керамических кружек и ведем разговор за жизнь с малышом Джонни. Участвуют в беседе Андрей, Александр Шмидт, доктор Блохин и старший сержант Седов, который у нас тут перерос свое звание, как змея старую шкуру. Британский бортстрелок за четыре месяца пребывания в нашей компании обжился, обтерся и научился довольно сносно болтать по-русски, и только иногда во время разговора Александр Шмидт вынужден подсказывать ему нужное слово. Интересный человек, представитель простого трудового британского народа. Как оказалось, ровно с того момента, когда оторвы Гуга влет перестреляли германскую ягд-команду, а потом мы приняли его как своего, он тоже считает нас своими со всеми вытекающими из этого последствиями.