Андрэ Нортон - Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

— Ты говорила, что у тебя никого не осталось, — резко ответила аббатиса. — Здесь не место лжи, даже ради доброй цели.

— Госпожа моя аббатиса, я собственными поступками отрезала себя от сородичей. Если же по правде, я пойду туда, где мне, пожалуй, самое место.

— В Пустыню? Это значит — на смерть. Искать смерти по своей воле — тоже грех.

Герта покачала головой:

— Нет, желай я вступить на эту дорогу, ушла бы по ней много месяцев назад. Я ищу не смерти, а ответа. Если поиски уведут меня в чужие места, пусть будет так.

— Их пути никогда не станут нашими. Ты подвергаешь опасности не только тело.

— Госпожа, я и раньше подвергала себя опасности. И сейчас меня ждет бой. Или ты думаешь… — Лицо девушки раскраснелось, глаза горели, как у нацелившегося на добычу охотничьего сокола. — Ты думаешь, я не должна биться за эту маленькую жизнь, принадлежащую только мне? Есть злые места, оставшиеся от времен, когда эта земля еще не знала нашего рода, но есть и места добра и покоя. И не учат ли целители, что малая частица ядовитой травы порой лечит болезнь, вызванную этой самой травой или ее подобием? Я буду искать исцеления, даже если на поиски уйдет вся жизнь.

Аббатиса долго не отвечала. Она вглядывалась в лицо Герты, словно стремилась сквозь кожу и кости проникнуть в мысли под черепом.

— Тебе решать, — медленно произнесла она. — Мы не используем чуждые Силы, но иногда Пламя дарует нам подобие прозрения, как Мудрые видят будущее в гадальной Чаше. Не знаю почему, но я верю, что, если есть средство снять это Проклятие, ты найдешь путь.

— А если явится лорд Тристан?

Герта перевела дыхание. Она никак не ожидала таких слов от этой женщины, вся вера которой отрицала связь с другими, древнейшими обрядами.

— Он услышит правду. Что за принесенное тобой дитя предстоит побороться и что ты ушла в бой, а куда, мы не знаем. Как он примет это известие, я не могу предсказать. Это уж ему решать. Я не могу благословить твоих поисков, но если служительница моей веры может желать добра другой, я желаю тебе добра, госпожа Герта. Ты отважна, воля твоя — как стальной клинок, может быть потертый от сражений с миром, но еще светлый и острый.

Лорд Тристан оставил тебе коня — я советую тебе взять его, что бы ни говорила твоя гордость. И еще мы дадим тебе вьючного пони — их много привели сюда беженцы, и хозяева иных не выжили, а их родные не пришли забрать свое добро. Припасы и снаряжение на дорогу выбери сама в наших кладовых.

И… — Аббатиса снова помедлила. — Я напутствовала тебя добрыми пожеланиями. Добавить к ним святые реликвии я не могу — там, куда ты направляешься, они будут больше помехой, чем подмогой. И я не спрашиваю, в какую сторону ты отправишься, только посоветую не ехать большой дорогой, потому что в стране неурядицы и на беззащитного путника найдется много разбойников.

— Госпожа аббатиса, о таких щедрых дарах я не смела и мечтать. — Герта встала. — И может быть, самый великий дар — что ты не сказала: «Не ходи, все бесполезно!»

Легчайшая тень улыбки тронула губы аббатисы.

— А скажи я так, начни заламывать руки, прибегни я к власти, которой у меня нет, потому что ты не принадлежишь к моим дочерям, разве ты бы послушала? Нет, я верю: ты все обдумала и твердо решила, что таков твой долг. Да будет так. Все мы выбираем свою дорогу, и, бывает, куда менее обдуманно.

Герта застыла, выпрямив плечи. Эта женщина, сложись обстоятельства по-другому, могла бы стать ей другом. На краткий миг ей подумалось, каково быть «дочерью» в этой обители мира. Но мысль мелькнула и исчезла. Она повторила старинное прощание уходящей в путь гостьи:

— За пищу и приют под этой крышей я приношу благодарность и благословение. Да будет судьба добра к этому дому, из которого я пускаюсь в путь.

Аббатиса чуть склонила голову:

— Ступай с миром, госпожа Герта. И чего ищешь — найди.

И она, хоть и отказалась на словах дать девушке благословение Пламени, подняла все же руку, начертила в воздухе какой-то знак.

Затем Герта с Эльфанорой покинули мирную обитель. Аббатиса и в самом деле не поскупилась. Лошадь, на которой ехала теперь Герта, одетая в широкие, как юбка, охотничьи штаны из оставленных беженцами припасов, была той самой, на которой ее привез сюда Тристан. Она не отличалась красотой, была невелика ростом — наверняка сказывалась кровь диких горных скакунов. Но путешественники для трудных дорог охотно выбирали именно таких.

За ней в поводу шел низкорослый конек с набитыми переметными сумками. На поясе Герты висел меч-кинжал, найденный в оружейной кладовой. Еще она прицепила к седлу короткое копье для охоты на вепря с острым как игла наконечником. Эльфанор устроилась в плетеной колыбельке за спиной у матери, которой, чтобы управляться с животными, нужны были обе руки.

Они выехали ранним утром, пока проезжая дорога еще пустовала, чтобы позже, по совету аббатисы, свернуть с нее в холмы. В этих краях и впрямь хватало не признававших ничьей руки грабителей и разбойников. Многие лорды погибли на войне, оставив свои владения беззащитными. Может быть, такие, как Тристан, со временем и наведут порядок в этой смуте. Герта подумала об этом и выбросила мысль из головы. Встать с ним рядом, быть может, поддержать в трудную минуту… Мрачная действительность быстро развеяла эти смутные мечты.

Вскоре после того, как взошло солнце, она свернула с дороги на поперечную тропинку между камнями, похожими на случайный след оползня, но на деле, как подсказали ей подробные расспросы в аббатстве, служившими преградой или полузакрытыми воротами при начале иной, куда более древней дороги.

На самом деле Древние, владевшие когда-то Долинами, предпочитали двигаться по гребням холмов, а не прокладывать извилистые, но не столь трудные пути по лощинам. Одна такая дорога несколько месяцев назад привела Герту к святилищу Гунноры, а позже — к Жабам. Сейчас она задумала вернуться к тому святилищу. Одна только Гуннора могла подсказать ей путь. Великая любила детей, благоприятствовала тем, кто их носит и, как известно, никогда не отказывала в мольбе за ребенка. Поможет ли она про́клятому младенцу?.. Нет, твердо сказала себе Герта, грех на ней одной, не на дочери. Плату должно взимать только с должника. Она готова была принять на себя чешуйчатую кожу, выпученные глаза — все, что пятнало теперь Эльфанор. И надеялась, что Гуннора пошлет ей сон, который подскажет, как этого добиться.

Герта ехала медленным шагом, изредка останавливаясь, чтобы слезть с мягкого седла и позаботиться об Эльфанор. Девочка не плакала. Такая молчаливость была одной из ее странностей. Еще Герта замечала, с каким недетским и нечеловеческим пониманием смотрят на мир ее круглые глаза. Не подобает такому малому дитяти взирать на все, что его окружает, таким оценивающим взглядом.