Андрэ Нортон - Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

— Это страшные места, — продолжал оборотень. — Для моих собратьев это родное логово, но даже мы не знаем всех темных опасностей лесных троп.

Он смерил ее дерзким и яростным взглядом, но Тра не опустила глаз. Она только вернула меч в ножны, оставшись, как и он, с голыми руками.

— Я навидалась опасных демонов — и злейшие из них ходили на двух ногах и звали себя людьми. — Она хрипло рассмеялась. — Ты без спросу завладел моим именем, а себя как называешь?

— Я Фарн — есть и другое имя, но его тебе не выговорить. А это Темный Коготь — мой маршал, хранитель моего замка. Сам я теперь редко бываю в своих владениях. Тебе, госпожа Тра, я предлагаю право гостя.

Он наклонился, чтобы подхватить за холодный конец занявшуюся огнем ветку и поднял ее, направив пламя вверх, как у восковой свечи.

— Я провожу вас в вашу комнату, — официально начал он и рассмеялся. — Боюсь, тебе придется принимать нас такими, какие мы есть, а мы не в лучшем виде. Но хотя бы… — Он, не выпуская из рук свою «свечу», прошел к двери и почти сразу вернулся, держа за ноги пару лесных курочек. — От таких бы и Рот не отказался…

— Рот? — Он уже второй раз упомянул это имя. — Это у него герб с бегущей гончей? Рот из рода… — Она выжидательно замолчала.

— Фарн. — Присев на пятки перед огнем, он вытащил из щели в стене нож и принялся чистить курочек. — Что значит имя? Его можно дать вещи и месту, женщине и мужчине. Владеющие Древними знаниями утверждают, что в имени есть Сила, что его можно использовать на благо или во вред носителю. Но кто знает правду?

У нее было еще много вопросов. О повести, вырезанной на стенках шкафа, о покинутом в глуши младенце и о юноше, бежавшем от охоты. Не его ли историю изобразил резчик?

— Этот меч… — Она указала на висящее в шкафу оружие. — Он тоже принадлежит Фарнам?

Оборотень дернулся так, что она, моргнув, бросила руку к рукояти ножа. А у него из горла вырвалось гортанное ворчание, кот же зашипел.

— Что ты слышала про Фарнов?

— Только то, что ты сам сказал, — ответила она. — Я видела, что творят те всадники, они лишили меня доброго друга. А на верхушке того меча странная голова. История на двух стенках шкафа вполне ясна. Вот я и спрашиваю — этот клинок тебе по руке?

— Родовое оружие? Может быть, госпожа, когда придет время. Пока я ношу то, что мне ближе. — Он коснулся мехового пояса. — А ему, — он кивнул на меч, — еще ждать своего предназначения.

Встав с места, он насадил курочек на самодельные вертела и подошел к шкафу.

— А Фарны связаны с его предназначением? — поторопила Тра.

У него окаменели плечи. На миг ей примерещилось, что все это сон. Но он схватил и резко захлопнул дверцу шкафа.

— Оставь. До этого еще не дошло — а может, и никогда не дойдет. Есть ловушки и ловушки , и преследуемые, если не научатся их чуять, гибнут.

Когда дичь зажарилась, хозяин поровну разложил ужин по снятым с полки мискам. Тра облизала обожженные горячим жиром пальцы и принялась зубами сдирать мясо с костей.

Была уже совсем ночь, но Фарн и не подумал закрыть дверь. И временами замирал, словно прислушиваясь. Быть может, его слух, привычный к голосам леса, лучше нее выхватывал все необычное. Тра слышала горестный крик какого-то мохнатого охотника, упустившего добычу, и уханье совы. И еще шелестели и стучали капелью ветки деревьев.

Закончив есть, Фарн прошел к сундуку из выдолбленного ствола, порылся внутри и выпрямился с охапкой свежей одежды. Ничего не сказав, он вышел в ночь.

Тра дочиста облизнула пальцы, подбросила дров в огонь. Она устала, а здесь было укрытие. Она оглянулась на застеленный топчан. Кот умывался и лишь изредка топорщил уши, будто что-то заслышав.

Скоро надо будет подкормить огонь, чтобы не погас ночью, но в промокшем лесу не найдешь хвороста. Фарн… Что-то в Тра дивилось ее же спокойствию. В старых сказках говорилось о таких, как он, и чем ближе к лесу, тем больше они с Ринардом слышали таких историй.

В деревушке они и хотели побольше разузнать про этот лес, а заодно разжиться припасами. Когда налетели грабители, Тра была уверена, что Ринард не отстанет, но бедняга сдуру вздумал прикрывать ее бегство, а она слишком поздно спохватилась. Ринард… Она усилием воли вытеснила его из памяти. Успели разбойники ее заметить или позже вышли на след?

— Охотники… — Тра и не поняла, что заговорила вслух, пока кот ей не ответил.

«Еще нет. Но охота будет, да. Те, другие, всегда ищут его!»

— Часто? — поднажала она.

«Довольно часто. Если он не захочет…»

Но на этом мысленная речь оборвалась. Ей показалось, что где-то закрылась дверь — плотно закрылась. Больше она ничего не выведает — во всяком случае, не сейчас.

Об оборотнях рассказывали всякие ужасы. А ведь таких, как Фарн, могло быть еще много. Когда оборотень появился из темноты, Тра беспокойно поежилась. Он переоделся в чистое, кожаная одежда теперь блестела наравне с поясом. И прутики с листьями он вычесал из волос, и вымыл чумазое лицо и руки. Он уверенно вошел в дом и властно приступил к расспросам. Его интересовал налет на деревню.

— Этот Рот, или кто там теперь правит Гончими, стал много себе позволять, — задумчиво протянул он, дослушав ее рассказ. — Ты в этом доме, — он повел рукой, — желанная гостья, как ни беден мой кров. Но я бы не советовал тебе задерживаться в этом лесу, — твердо добавил он, и Тра уловила холодок в его голосе. Он стоял, перебирая пальцами свой пояс, и смотрел на нее как на зеленую девчонку, в жизни не слышавшую набата. — Этот лес… — Он запнулся. — Да, бывает, что кому-то приходится искать в нем убежища, но чаще сюда забредают по неосторожности, по неведению. Завтра я покажу тебе тропинку на запад, подальше от Рота, и провожу до границы этих земель. Но этой ночью у меня неотложное дело.

Развернувшись на пятках, он без слова прощания скрылся в темноте, и кот умчался за ним.

Тра скорчилась в сумраке, которого почти не разгонял догорающий огонь. У нее все тело ныло от усталости, веки отяжелели, но можно ли поддаваться сну в таком месте? В эту ночь рядом не было Ринарда, чтобы сторожить с ней по очереди.

Она подбросила дров в огонь и легла поближе к очагу, оставив меч и нож под рукой. И закрыла глаза, понимая, что ни доверие, ни недоверчивость не помогут ей справиться с усталостью.

И ей приснился сон: она, беззащитная, спасалась от охоты. Но ярость ее была так горяча, что все тело запылало. И перед ней встала темная стена сплетенных ветвей, а ужас погони бросил ее прямо на эту стену. Ветви и лозы свивались, переплетались, тянулись к ней, охватывали и связывали. Тра рвалась и отбивалась, разодрала кожу о шипы. Но сеть ветвей держала крепко, а охота приближалась, она слышала победный вой рогов…