Гарри Тертлдав - Конец начала

- Ага, - отозвался бывший пленный. Несколько доходяг кивнули.

Филиппинец посмотрел на них, словно гордая мать на своих детей.

- О, ребята! - воскликнул он. - Вам уже лучше! Я за вас так рад!

- Это значит, что нас прекратят кормить помоями? - спросил сидевший слева от Флетча парень.

- Возможно, - ответил официант. - До материка две тысячи миль, не забывайте. Вы едите лучше, чем большинство матросов.

- Заслужили, - сказал на это Флетч.

У него уже не было такого чувства, будто он был весь сделан из ёршиков для прочистки труб. Теперь он похож на карандаш - обгрызанный, сточенный, но карандаш. Ему стало интересно, какой будет следующая стадия.

В тот же день их осматривал один из докторов "Благотворительности". Флетча взвесили, проверили кровяное давление. Костоправ выглядел довольным.

- Вы поправляетесь, капитан.

- Пока ещё лейтенант.

- Нет.

Доктор помотал головой.

- Если бы вы не попали в плен, вас бы уже повысили. И, вот, вас повысили.

- Спасибо, док!

Сам Флетч предпочёл бы услышать об этом не от докторов, но жаловаться он не собирался. Вместо жалоб он спросил:

- Когда меня высадят на берег?

- Когда решим, что вы достаточно окрепли, и что там безопасно, - ответил врач. - Я в курсе, что вам становится лучше. Это, ведь, вы были среди тех, кто ругался на качество еды на камбузе? Хороший знак. Но вы ещё не в той форме, чтобы продолжать службу, а на Оаху туристам сейчас не место.

- Я понимаю. Моя жена до сих пор там... если жива ещё.

О разводе, который всё ещё находился в процессе, Флетч решил умолчать. Когда началась война, всё только завертелось. Вряд ли Джейн дала ход этому делу самостоятельно... или нет?

Его слова привлекли внимание врача.

- О, в такой ситуации мы отпускаем людей на остров. Только произойдёт это не завтра и не послезавтра. Придётся преодолеть кое-какие бюрократические процедуры.

- Да и пускай! - воскликнул Флетч. - После япошек, срать я хотел на подобную чепуху.

- Вы - не первый, кто так говорит, - заметил врач. - Так или иначе, дело пойдёт. Пока же, запаситесь терпением и продолжайте завтракать, хоть кормят здесь далеко не лучшим образом.

Советы, конечно, здравые, но это не означало, что Флетчу они понравились.

Когда япошки захватили Вахиаву, кухню они устроили в здании начальной школы. Освободившие город американцы ничего менять не стали.

Кормили нынче тем, что на армейском жаргоне называлось "НЗ", консервами и безвкусными плитками американского военного шоколада из рациона "D".

Джейн Армитидж совершенно не жаловалась на выдаваемую еду. Ей было важно лишь то, что еды этой было в достатке. Больше не приходилось отдаваться японским солдатам ради неё.

Никто не тыкал ей в лицо прошлой работой в борделе... пока что. Джейн думала, что это касалось и других женщин. Вряд ли кто-то станет сотрудничать с япошками, когда те хватают тебя, куда-то волокут и запирают на железный засов за зарешеченными окнами. В отличие от тех, кто действительно с ними сотрудничал, на тебя обратят внимание в последнюю очередь.

Волосы некоторых женщин были коротко острижены, дабы всем было видно, кто они такие. Они сотрудничали с оккупантами, лёжа на спине, но не потому, что их заставили, а чисто ради веселья или ради получения каких-то привилегий. Большинство из них были местными японками, большинство, но не все. Одной из таких оказалась высокая рыжеволосая женщина, которая, наверняка, была замужем за кем-то из сослуживцев Флетча. Она получила свою порцию и села как можно дальше от остальных. Живот у неё раздулся. Ребенок должен появиться со дня на день. Джейн готова поставить, что угодно на то, что будет он не рыжим.

Однако женщины, которые спали с япошками, представляли далеко не самую крупную группу коллаборационистов. Когда на кухню пришёл Ёс Накаяма, все уставились на него. Садовник флегматично получил свою порцию, сел неподалёку от Джейн и принялся есть. Он служил переводчиком у майора Хирабаяси и передавал приказы японской комендатуры всей остальной Вахиаве. Но в самые голодные для Оаху времена, он собирал всё, что можно, чтобы накормить людей, к тому же никто не мог обвинить его в доносительстве. Джейн же знала, что он приложил все усилия, чтобы уберечь её от борделя, хоть она и оказалась слишком глупа, чтобы это осознать. Одни хотели его вздёрнуть. Другие говорили, что Ёса нужно наградить. Находясь в эпицентре урагана, он продолжал заниматься своими делами. Вряд ли ему удастся запрыгнуть в самолёт и улететь в Токио.

Были тут и стукачи. Некоторые убрались из Вахиавы ещё до освобождения города американцами. Джейн надеялась, что в Гонолулу их всех разорвало на куски. Такая судьба могла стать хоть какой-то расплатой за то, что они натворили. Другие же остались и принялись отрицать свою вину. В основном, это, опять же, были местные японцы, которые поставили не на ту лошадь. Несмотря на презрение, их можно понять.

Однако Сэмми Литл по кличке Лыба, державший самый крупный магазин подержанных автомобилей в Вахиаве, был таким же англосаксом, как Джордж Вашингтон. Сейчас он сидел на гауптвахте. Сэмми Литл подлизывался к япошкам, как только мог. Городом правили они, и ему хотелось держаться к ним поближе. Не так уж просто оказалось выяснить, сколько из-за него было убито народу. Джейн надеялась, что его повесят.

Кто-то закурил. Ноздри Джейн дёрнулись. Как и прочие курильщики на Оаху, за время японской оккупации, она избавилась от этой привычки. В солдатские пайки входили небольшие пачки сигарет. Джейн выкурила несколько штук. От них у неё закружилась голова и начался кашель, как, когда она только начинала курить. Она намеревалась продолжать курить, пока это снова не превратится в привычку.

Поев, Джейн отправилась к себе в квартиру. Пока она находилась за закрытой дверью, ей было тяжело. Она двинулась, было, в душ, но осмотрев себя, вспомнила, что мылась уже бессчётное количество раз. Вода не способна смыть воспоминания о ладонях, что касались её тела. Она уже сбилась со счёта, сколько раз подмывалась солёной водой. Вряд ли она когда-нибудь забудет, сколько раз ей приходилось раздвигать ноги перед япошками. Ещё она постоянно, регулярно чистила зубы. Но даже тогда ей не удавалось забыть, сколько раз её ставили на колени.

Ей придётся помнить об этом и жить с этими воспоминаниями всю оставшуюся жизнь. Эти воспоминания будут владеть ею, руководить всеми её действиями. Кого она обманывает? От гибели её спасла исключительно армия США.

Джейн медленно выпрямилась и посмотрела на своё отражение в зеркале над раковиной. Выглядела она до сих пор так, словно едва избежала смерти. Но, если она продолжит предаваться отчаянию, значит, япошки выиграли сражение за её разум? Кажется, так.