Гарри Тертлдав - Конец начала

- Хаи .

Хиро не был уверен, понял он или нет. Не знал он и когда всё начнётся.

Лампа загорелась красным светом.

- С вами Осами Мурата, - быстро произнес ведущий, наклонившись к микрофону. - Я проделал долгий путь и, вот, я здесь, в Гонолулу, столице Гавайского королевства. Рядом со мной Хиро Такахаси, который живёт здесь уже очень давно. Поздоровайтесь со слушателями на родине, Такахаси-сан.

- Здравствуйте, - тихо произнес Хиро.

Здесь, на Гавайях, его хиросимский акцент ничем не выделялся. На островах жило немало японцев из этого региона. Элегантный голос Мураты свидетельствовал о том, что он родом из Токио. Хиро вдруг застеснялся.

Мурата ему подмигнул. Помогло слабо.

- Для чего вы столько лет назад перебрались на Гавайи? - спросил ведущий.

- Работать в полях, - ответил Хиро. - Здесь можно было заработать больше денег, чем дома, вот, я и перебрался.

- И как? Понравилось?

- Непростая работёнка! - воскликнул Хиро и Мурата от неожиданности рассмеялся.

Такахаси продолжал:

- При первой же возможности я бросил собирать ананасы и тростник. Я взял в аренду лодку, а потом сумел заработать столько, чтобы купить собственную. Короче говоря, я всё сделал правильно.

- Тот, кто хорошо трудится, всегда всё делает правильно - сказал Мурата.

Хиро кивнул. Молодой человек задал следующий вопрос:

- Вы когда-нибудь думали, чтобы вернуться на родину?

- Конечно, думал, но потом я женился, родил двоих сыновей и осел здесь, - пожав плечами, ответил Хиро. - Раз уж я здесь, значит, всё хорошо. Карма, так ведь?

- Хаи, - согласился Мурата. - Но Япония пришла к вам и вы снова в лучах Восходящего солнца. Что об этом думаете?

Он имел в виду Гавайское королевство, однако ведущий даже не стал скрывать, что острова находятся под японским протекторатом.

- Я рад, - просто ответил Хиро. - Япония - моя родина. Я желаю ей только блага.

- Это хорошо. Это я и хотел услышать, - радостно произнес Мурата. - Ваша семья с вами согласна?

- Супруга погибла во время войны, но я уверен, она бы со мной согласилась, - сказал Хиро.

Так и было. Реико тоже была старой закалки, его поколения. Разумеется, она была бы счастлива, узнав, что Япония победила Соединенные Штаты.

- Скорблю по вашей утрате, Такахаси-сан, - со всей серьезностью произнес Осами Мурата. - А сыновья?

Хиро должен был догадаться, что он о них спросит. И он знал, что ответить. Впрочем, ответ дался ему нелегко. Со всей осторожностью Такахаси произнес:

- Я всегда старался воспитать их настоящими японцами. После американской школы они по вечерам ходили в японскую. Они научились читать и писать, и разговаривают они с меньшим акцентом, чем, к сожалению, я.

- Всё у вас в порядке с акцентом, Такахаси-сан, - сказал на это Мурата.

Если он и заметил, что Хиро уклонился от ответа об отношении сыновей к оккупации Гавайев, то виду не подал. Человек за стеклом подал ему какой-то сигнал. Ведущий кивнул, давая знать, что понял, затем вернулся к Хиро.

- Не желаете что-нибудь передать соотечественникам на родине?

- Только Банзай Императору! Я горжусь снова вернуться в лоно родины! - ответил Хиро.

- Огромное спасибо, Хиро Такахаси! - сказал Мурата.

Красная лампа погасла. Ведущий откинулся на стуле.

- Вот и всё. Кажется, неплохо получилось. Аригато* .

- Пожалуйста, - автоматически ответил Хиро. - Меня, что, правда, услышали в Японии?

- Услышали, если погода не подвела. Я рад, что советник Моримура настоял на знакомстве с вами. Вы именно тот, кто нам нужен.

Никто прежде не говорил Хиро таких слов.

- Моя речь... - начал он.

Мурата махнул рукой.

- Не переживайте. Не все родом из Токио. Так даже лучше. Так люди будут знать, что страна едина.

Вся страна... Лицо Хиро озарилось лёгкой улыбкой.

- Приятно снова стать частью Японии.

Мурата тоже улыбнулся.

- Так и должно быть, - сказал он и положил ладонь на плечо Хиро. - Вы же не хотите стать американцем, правда?

- Надеюсь, нет, - спешно произнес Хиро.

Хироси и Кензо считали иначе, но, по крайней мере, они не пришли сюда и не сообщили об этом по радио.

Когда Джим Петерсон издалека смотрел на джунгли на хребте Кулау, он всегда думал, что они красивы.

Теперь же, оказавшись в долине Калихи на строительстве туннеля сквозь эти горы, он относился к джунглям иначе.

Зелёный ад.

Раньше он представлял себе джунгли полные деревьев, на которых росли сочные фрукты и животных, настолько миролюбивых, что они легко давались в руки. Его представления и то, с чем он столкнулся в долине Калихи, представляло собой две противоположности. До того, как япошки решили проложить здесь дорогу и прорубить в горах туннель, сюда никто особо не совался. Почти все деревья на Оаху были местными и никаких фруктов на них не росло.

Что же касается животных, то пару раз он встречал в зарослях папоротника мангустов. Иногда в кронах деревьев вспархивала птичка. Он и его товарищи по несчастью, не могли ничем заменить скудный рацион из риса, который выдавала охрана. Приходилось либо есть то, что дают, либо сдохнуть.

Точнее, есть то, что дают и сдохнуть. Ни один человек неспособен так тяжело трудиться на том, что выдавали япошки. По крайней мере, долго. Разумеется, если человек не трудился изо всех сил на этой пище, его убивали. Военнопленные в долине Калихи оказались в интересном положении.

Точно, зелёный ад.

В горах часто шёл дождь. Когда дождь не шёл, вода лилась с деревьев. Одежда Петерсона начала гнить и разваливаться гораздо быстрее, чем, когда он жил в менее влажном месте. Некоторые парни, с которыми он работал, и которые находились здесь чуть дольше, уже были практически голыми. Можно ли было получить что-то от япошек? Два варианта: удар или ничего.

Пленные ночевали в бамбуковых шалашах, крыши которых были завалены всевозможными листьями и ветками. Внутри было так же сыро, как и снаружи. Лежанки немного отличались от луж грязи, но лишь немного.

- Господи, - пробормотал Петерсон, глядя на свои руки, когда в небе появилось солнце. Они покрылись мозолями и царапинами ещё до того, как он попал сюда. Теперь стало ещё хуже. Здесь с военнопленными япошки обращались жёстче, чем в других местах. Такими работами они наказывали, когда вдруг решали не убивать провинившегося. Вопрос милосердия в данном случае оставался открытым.

Кто-то поднялся со своего места и направился к выгребной яме. Почти все здесь страдали от дизентерии. Несколько новичков тоже успели её подхватить. Петерсон пока не успел, но понимал, что это вопрос времени.

- Господи, - повторил он и добавил: - Будь ты проклят и гори в аду, Уолтер Лондон.

- Аминь, - отозвался Горди Брэддон, парень из его отряда смертников. - Если эта падла будет в аду просить воды, я плесну ему бензина. Этилированного, не меньше.