Андрей Шопперт - Колхозное строительство 72 [СИ]

– Хоть о каком. Будем наводыть порядок. Кажыдого выявленного будем репырессыровать, коныфысковывать собыственность и высылать.

– А сроки? – Надорваться ведь можно, или людей погубить. Ну ладно, не погубить – но сильно озлобить.

– Через месяц пойдут перывые. Пока суды, пока разыбыраться.

– Хорошо, дорогой товарищ Ким, я вас услышал. Через месяц перезвоню, и уже конкретно поговорим.

– Хорошо. До высытыречы на турыныре.

– До встречи.

Мать твою, ещё ведь и футбольный турнир скоро начаться должен. Нужно и Голде Меир позвонить – а то такое в мире творится, что правителям сейчас не до футбола. Её пиндосы на глазах сдуваются.

Стоять! Бояться! Бляха-муха! А чего сейчас думает своей бестолковкой «Отец арабов» Герой Советского Союза Гамаль Абдель-на-всех-Насер Хусейн?

Жил в Италии один человечек. Звали его Карло Лоренцини. Окончил он семинарию и пошёл работать в книжный магазин. Вскоре работать человечку надоело, он взял псевдоним Коллоди и занялся журналистикой – был театральным критиком, писал политические фельетоны. Так и был бы известен в узких кругах, но вдруг бах – и забабахал повесть «Приключения Пиноккио: история деревянной куклы». Теперь известен во всём мире.

Жил в России один человечек. Звали его Алексей Аполлонович Бостром. Чего уж он там окончил – не буду разбираться. Известен он тем, что соблазнил жену графа Николая Александровича Толстого, в девичестве Тургеневу. И родился у них мальчик, которого из-за определения духовной консистории пришлось назвать граф Алексей Николаевич Толстой.

Не принял повзрослевший граф Октябрьскую революцию – уехал в эмиграцию. В этот период Толстым были созданы первая часть трилогии «Хождение по мукам» – роман «Сёстры», рассказ «Граф Калиостро», автобиографическая повесть «Детство Никиты» и фантастический роман «Аэлита». В 1923 году вернулся к родимым осинам, где встретил очень тёплый приём. Начал писать и менять жён, как перчатки. Умер, чуть не дожив до Победы, в 1945-м.

В эмиграции он редактировал перевод на русский сказки Карло Коллоди, а уже гораздо позже хотел этот перевод издать в СССР – но решил поисправлять и поулучшать. Выкинул всякую хрень, кое-что дописал, и получилась сказка «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Всё. Больше нас этот персонаж не интересует. И так уже много про Буратину сказано.

Жил в Российской империи, а потом и в СССР, один человечек. Нам он интересен по двум причинам. Первая, в целом, неважная. Существует аудиогенетика. Жалуется отец или дедушка в семье, что хотел стать фотохудожником, репортёром в газете. Фотоаппарат старый, пыльный, висящий на стене, показывает. Сын или внук обязательно станут фотографами, репортёрами тоже могут. Ну, тут уж талант. Вот и сын, и внук этого человечка наслушались – и стали. Звали персонажа Николай Николаевич Носов. Да, да, тот самый автор «Незнайки».

При чём тут Коллоди и граф-не граф? А вот при чем. Как раз когда Носов писал «Незнайку на Луне», напечатали впервые в СССР перевод «Пиноккио», а не «Буратино». Вышла книжка небольшим тиражом и затерялась. «Буратино»-то и написан лучше, и ерунда всякая из итальянского творения вымарана.

Шёл граф Толстой, увидел скибку сыра, поднял, откусил, а остатки бросил. А следом шествовал Носов Николай Николаевич, сыр поднял и ещё кусочек откусил – и снова, не доев, выбросил. Вот и добрались. Чего за кусочек?

Есть в книге «Незнайка на Луне» эпизод, где Незнайка и его новый друг Козлик от бездумной и сытной жизни на Дурацком острове превращаются в овечек, или там барашков. У Коллоди, правда, в ослика – но интересен сам факт. Этот самый превращательный процесс нам и интересен.

О ФРГ речь. До чего довели тевтонцев толерантные американцы и их прихвостни в Бундестаге? До сытой и привольной жизни – впервые в истории немцев. Всегда война, нищета и голод. Всегда. А тут – мир, полные магазины, и не гороховая колбаса на витринах, а мясная. Большие зарплаты, тихие уютные города. Покой и процветание. Трудолюбие и орднунг, конечно.

Чем надо заплатить? За всё ведь надо. А платить – глубоким раскаянием в совершённом и толерантностью. Да не жалко! Колбаса ведь. И что получилось? Женщин насилуют на улицах негры или арабы – а полицейские отворачиваются и делают вид, что не замечают. Города загажены – ничего, подметём. Дети – не мальчики и девочки, а оно. И великие немецкие футболисты стоят на коленях, извиняясь, что в Америке было рабство. Не в Германии. Толерантность.

Очень не хотелось бы жить в такой стране. Сытой. Где из тебя сделали овечку или ослика.

Есть в анналах подобное. Вот, например, эпизод из иудейской Торы, где идёт речь о том, что старший сын одного из прародителей иудейского народа Исаака Исав, будучи голодным, продал своё право первородства и все выгоды, с ним связанные, младшему брату Иакову за миску чечевичной похлёбки. Ну так колбаса-то всяко вкуснее.

Вилли Брандт прибыл в Москву с частным визитом 3 сентября 1969 года. На самом деле – никакой не Брандт, и уж точно не Вилли. Немец же. Настоящее имя – Герберт Эрнст Карл Фрам. Был борцом с гитлеризмом и подпольщиком – правда, в Норвегии. Эмигрировал и взял псевдоним. Убеждённый социалист. Потом 16 лет будет председателем Социалистического интернационала. При оккупации Норвегии попал в плен, но сумел бежать в Швецию, где всю войну и находился. Вернулся потом в Германию, ну и карьера дальше.

Сейчас господин Брандт – вице-канцлер ФРГ, и одновременно министр иностранных дел.

И Пётр точно знал, что через пару месяцев должен в Реальной истории стать 4-м Федеральным канцлером Германии. Неспроста товарищ прикатил – и попросил встречи именно с Тишковым и Косыгиным, а не с Шелепиным, коего всё же все за пределами нашей Родины считают главой СССР.

Вилли – человек в мире уже известный. Он в последнее время активно продвигал отход от курса на конфронтацию со странами восточного блока в пользу политики «изменения через сближение» (Wandel durch Annäherung). И именно он через несколько месяцев в Эссене подпишет советско-западногерманский договор «газ – трубы». Может, за этим и прилетел? Ну, раз Косыгин.

Ошибся Тишков в своих гаданиях. Будущий канцлер попросил встречи тет-а-тет, в месте, где точно их не смогут подслушать – и, прежде чем начал, взял с заговорщиков слово, что те предпримут что-либо только после его отмашки. Прилетел на встречу Брандт со своим переводчиком. Пошли разговаривать в кабинет Шелепина в Кремле. Циневу Алексей Николаевич дал команду этаж перекрыть и всех выставить с него – а если вдруг кабинет пишется, то прекратить. Он, конечно, приказывать право имеет – всё-таки КГБ у нас при Совете министров, а не при ЦК или там Политбюро, но… Цинев кивнул и ушёл. Вот и думай – пишет или нет.