Андрей Шопперт - Колхозное строительство 7 [СИ]

Оба сносно лопочут по-русски. Едет машина, а родственники на два голоса рассказывают, что раньше Ким Ир Сен жил очень бедно. Даже почти нищ был. Шляпа рваная — да вы сами увидите, кувшин мятый для воды, а спал бедный братик и папа прямо на полу. Вот как? Пётр сегодня тоже провёл ночь на полу. Приравняли! Посол шёпотом пояснил на немой вопрос, какая разница с тем, как спит богатая часть населения. На полу у Кима было, по-корейски говоря, «сито» — ни подстилки, ни циновки, ни одеяла.

Приехали, посмотрели. Музей! Из тростниковой хижины сделали музей. К нему огромная очередь. Дорохих советских гостей и родственников пустили, скрепя сердце, без очереди. Всё новое — даже тростник и смятый кувшин. Не аутентично. И, по словам гида, что по-русски говорил без акцента даже, миллион человек стремится в год припасть к истокам. Заодно интересная особенность выяснилась: очаг у корейцев устроен так, что дымоход сначала проходит под полом дома. Понятно, почему вождь спал на полу — там теплее. И везде минимализм. Бедно жил. И вы пока поживите в бедности — а уж потом мы вам два кувшина дадим, и оба не сильно помятые. Да чего уж, один вообще не помятый. И вентилятор. Электричества нет? Будет! Вот приехали советские друзья — дадут денег на электростанцию. Да даже больше — саму электростанцию тоже дадут.

На Петра девчушка смотрела с ужасом. Из ноги у него торчат железки, а вокруг — страшная сверкающая конструкция из всяких кривых. Не человек. «Квищин». Только и слышно за спиной.

— Кто это — «кувшин»? — поинтересовался у посла.

Николай Георгиевич, в жару — в генеральском мундире с кучей золотого шитья и орденов, выбрал секундочку между потоками славословия из уст родственников и гида и пояснил.

— Согласно легенде, эти злобные и коварные существа появляются на свет каждый раз, когда кто-то из людей покидает мир насильственной смертью или становится жертвой несправедливого приговора. В этих случаях его душа не находит упокоения. Обретя сверхъестественные силы, она мстит всем, оставшимся на земле. Не «кувшин», «квищин».

Твою ж дивизию!!! Что-то с горлом у посла. Кашлянул, и последнее слово произнёс громко, и при этом чуть наклонился к Петру, как бы обращаясь. Народ порскнул во все стороны. Гид, судя по всему, обделался. Убежал. Старенький.

Спасла ситуацию дочь. Подошла и потрогала за рукав. Осторожно, пальчиками. Типа вот, всё нормально — это живчик. Ну, живой. Потом потрогал брат, но позеленел, и глаза кругловатые. Гид не появился, да и закончилась экскурсия. Пора баиньки. Встреча с самим «Сталиным корейского разлива» назначена на завтрашнее утро. В здании ЦК Трудовой партии Кореи.

Главная площадь города, естественно, носит имя Ким Ир Сена. Монументальный ансамбль на западном берегу реки Тэдонган. Площадь просто безразмерная. Наша Красная — просто улочка, да даже переулок. Нет — заулок. Тут как бы не квадратный километр.

Вождь и главный министр пополнел — кругляшок такой. Наверное, у него теперь много кувшинов. Сначала была торжественная часть, где Петра Мироновича Тишкова наградили орденом. Приличных размеров золотая звезда, в которую вписана ещё одна звезда, только вниз головой. Называется «Орден Государственного флага 1-й степени». Такой же вон на груди у товарища Кима. Вот видно сразу, что они не истинные ленинцы — взяли и звезду перевернули. Это сатанисты распятие переворачивают, а эти киминисты — звёзды.

Потом был обед. Вкусно! Свинина под острым соусом с пресным рисом. И салат прикольный. Сначала понять не мог — эдакие зелёные червячки, и привкус чеснока. Потом объяснили, и рецепт даже рассказали. Редкое сезонное угощение. Зелёные червячки — это стрелки чеснока. Называется «хе». Нужно будет дома попробовать сбацать.

Беседа на сытый желудок получилась тяжёлая. Нейтралитет? Да пожалуйста. Сами не хотим вмешиваться, страдаем от вражды двух друзей. А и правда ведь страдают — то наши кран начнут перекрывать, то китайцы. Осудить агрессию? Кто прислушается к тонкому голоску маленькой Чосон?

Кедры???

— Да, товарищ Ким, нужно много корейских кедров. Нет, не тысяча — миллион. Понимаю, что нет. Осенью — сколько будет, а вы создайте десятки питомников и посадите семечки. Года через три у вас будет этот миллион, но питомники не закрывайте, снова сажайте. Сколько вырастите, столько и купим, хоть миллиард. То же самое — по маньчжурскому ореху и женьшеню.

Договорились. Вот теперь самое сложное, как думал Пётр. Люди. Оказалось — ничего сложного. Правда, начал с довольно сладкой плюшки: люди будут получать зарплату, но подоходный налог с них брать не будем. Вернее, брать будем — и перечислять в ваш госбанк. Кроме того, раз у нас сейчас общая валюта — рубли, то работающие в СССР корейцы ведь могут отправлять родственникам в Страну Утренней Свежести и переводы денежные. Ну и плюшки почерствее в виде материальной помощи из всяких госрезервов времён Второй Мировой. Да что вы, всё свежее, сам пробовал! Правда ведь — пробовали с Жуковым вместе тушёнку. Тушёнка как тушёнка, и не скажешь, что ей почти тридцать лет. Ну ладно, двадцать пять.

— Сколько людей?

— А можно сначала тысяч сто-сто пятьдесят стройбатовцев? Нужно ведь дома строить для переселенцев вдоль рек Урал и Иртыш.

— Можно, но тогда мы замедлим строительство у себя.

— А мы вам тракторов и бульдозеров с экскаваторами подкинем. Не новых, но ТО прошедших.

Одним словом, ездил не зря. Договорились обо всём, что хотел, кроме осуждения агрессии Китая. Так и не надеялся. Договорились в следующий раз увидеться в Биробиджане, в октябре, на футбольном турнире.

— Сколько у нас всего евреев? — спрашивает Брежнев Косыгина.

— Миллиона три-четыре.

— А если мы им всем разрешим уехать, многие захотят?

— Миллионов десять-пятнадцать.

От постоянного хождения нога разнылась, и даже две таблетки какой-то мощной импортной гадости лишь притупляли боль. А ведь ещё нужно заглянуть в Биробиджан на обратном пути. Кому нужно? Да себе. Всё же чувствовал себя теперь за новую республику ответственным.

Из Пхеньяна отправились тем же военным бортом, но на этот раз летели скачками. Дальность полёта этой мелкой птички 700 километров, а страна моя — широка. Сделали посадку во Владивостоке, перекусили — и дальше в Хабаровск, а потом — ещё дальше, в сам Биробиджан. Построить успели только полосу и домик для всяких диспетчеров. На месте будущего аэровокзала — яма. Только котлован рыть начали, даже фундамента ещё нет. Неспешно дела делаются в стране победившего социализма. В город тряслись по грунтовке, и высадили Петра у другого вокзала. Железнодорожного. Там в ста метрах гостиница — сгрузили и отнесли в номер. Всё, наглотался таблеток и отрубился почти на сутки. Чтоб ещё раз…