Андрей Шопперт - Колхозное строительство 6 [СИ]

— Как хорошо, что вы в гости зашли.

— А знаете, господин… товарищ Тишкофф, а ведь Кайзер собирается совсем уходить из автопрома. У вас как с деньгами?

Интермеццо 8

— Почему инопланетяне все ещё не связались с нами!?

— Видимо, ждут, когда наша цивилизация будет более развита.

— То есть растворяющейся втулки от туалетной бумаги им недостаточно!?

— Вика! Маша!!! Да что ж это такое!!! Вы что — с ума сошли?! — Пётр Миронович аж зубами заскрежетал.

— Ну, думали, так лучше… И мама Лия сильно перепугалась.

— Не, это просто какая-то несусветная глупость. Весь КГБ, всю милицию — да даже ГРУ бы на ноги подняли. Нашли бы мерзавцев! Раскатали в тонкий блин.

— Снайперы…

— Вика, твою дивизию! Какие снайперы?! На испуг брали.

— А Кунаев? А Суслов?

— Железный довод. Что-то в этом мире пошло не так. И это — скорее всего, из-за нас с тобой. Только тут что-то не чисто. Так спецслужбы не работают. Как-то по-дилетантски. Игры в песочнице.

— А где Кубрик-то? Чего ты опять, папа Петя, затеял? Это «Лунная Афера»? — надо сбить накал у Тишкова.

— Ох. Ладно. Нужно успокоиться и подумать. Кубрик на Байконуре кино снимает. Ха! Понятно. Туда и муха не проскочит. Один из самых секретных объектов в СССР — потому они его и потеряли. Это его точно НАСА ищет. Непонятно только, чьими руками. Точно не ЦРУ. Кто?

— То есть, это правда? Американцы не летали на Луну? — Вика, конечно, эту версию слышала — несколько раз натыкалась в интернете, даже читала статьи и просматривала видео — но поверить, что СССР и США вместе затеяли такой подлог… Нет. Это очень сложно. И поверить в это — ещё сложней.

— А вот хочется в это верить. Зачем-то ведь ищут его! Даже узнали, что он сейчас на меня работает — а ведь я шифровался, как только мог. Тоже ведь дилетант. Но к Брежневу боялся обращаться. Вдруг у него уже есть договорённость с пиндосами? Первый полёт вокруг Луны — он ведь уже через несколько дней. Я точно не помню — кажется, в декабре. В конце. Подробностей не осталось в памяти, кроме одной: среди троицы, что облетит Луну на «Аполлоне-8», будет астронавт с фамилией Борман. Родственник, наверное? Сынок. Шучу.

— И что теперь будет?

— Ну, скорее всего, эти партнёры с дорожки кривой не свернут. Есть и без Кубрика режиссёры. Вот только Брежнева нет. Я с Шелепиным предварительно говорил. Это не Брежнев. Если «Лунная Афера» — это действительно афера, то в этот раз им в сто раз сложнее будет.

— А с мамой Лией что?

— А с Лией и Юрой мы поступим круто.

— Как?

— Много знаешь — плохо спишь.

— Папа Петя!

— Потом…

«Сколько будет дважды два?» — спросил Мюллер.

Штирлиц задумался. Он, конечно, знал, сколько будет дважды два — ему об этом недавно сообщили из центра; но он не знал, знает ли это Мюллер. И если знает, то кто ему сказал? Может быть, Кальтенбруннер? В таком случае, переговоры с Даллесом зашли в тупик.

В Париж летели целой толпой. Шелепин начал придумывать всякие причины, чтобы не отпускать. И немцев приплёл, и китайцев.

Даже американцев. Война у них гражданская.

— Александр Николаевич, вы что, боитесь, что я не вернусь? У меня дома жена остаётся и сын маленький, а две девочки со мной полетят.

— Я, может, и боюсь — но не этого. Суслова убили, Кунаева убили. Ну, обоих не жалко, но это члены Политбюро! А теперь и ты член, мать твою. Вот тебя, хоть ты и не нравишься мне, будет жалко, — и бухтит в трубку.

— Я плюшек привезу.

— Плюшек? Да я вообще стараюсь мучного не есть. Толстею.

— Это идиома такая. Полезную штуку для нашего государства добуду. Автозавод. Ну, почти автозавод. И почти бесплатно. И без санкций.

— А так бывает? — бухтеть перестал. Сопеть начал.

— Ну, вот и узнаем. А ещё я вам приглашение от де Голля сделаю.

— Точно?! — Блин, сразу надо было додуматься! Шелепину сейчас не заводы нужны, а легитимность. Встреча с де Голлем — это шаг на одну ступеньку с сильными мира того. По существу, он ведь сейчас никто. Генерального секретаря выбирают на пленуме ЦК. Пока-то не выбрали ведь. И Брежнев жив. Из комы вывели, очень слаб — но жив. Правда, говорит с трудом.

— Конечно, Александр Николаевич.

— Я Циневу скажу. Он к тебе двух охранников приставит, — после долгого сопения решили на той стороне.

— Сам хотел попросить. Только четверых. Двое детей ведь со мною.

— А их зачем тащишь? — опять засопел.

— Они должны в рекламе «Адидаса» сняться. Вы же в курсе, что немцы сейчас одевают несколько наших детдомов?

— И мне это не нравится. Скажут там, что мы даже сирот одеть сами не можем!

— А что, можем? Чего же тогда не одеваем? Ходят чёрт-те в чём. Им ведь перед сверстниками стыдно. А мне стыдно, что такие сволочи, как вы, — в партии нашей. Как бы чего не вышло! Как бы чего не сказали. Похрен! Пусть говорят — а дети будут одеты в красивую спортивную форму, и не будут чувствовать себя брошенными любимым государством.

— Ну ты там брось шашкой-то махать. Я посмотрю сегодня. Увеличим ассигнования на одежду в детдома. Правду же сказал. Хоть и сволочью назвал. Ладно, летите — четверых Цинев выделит. В Москве к вам присоединятся.

Присоединились. Четыре бугая. Нет — три бугая и бугаище. Все с Тишкова ростом, а один — вообще под метр девяносто. И в плечах поширше. Все четверо. Это, наверное, чтобы он себя ущербным недомерком ощущал. То ходил на всех — ну, почти на всех — свысока смотрел, а теперь — вот. С бугаями девушка-переводчик. Плюс две девочки. Плюс Филипповна. Плюс мистер доктор Козьмецкий. А, и ещё товарищ Тишкофф.

Где там тот козлёнок, который умел считать до десяти?

Париж поздней осенью — это совсем не тот Париж, который весной или летом. Сырость, дождь. Серость.

Бик приехал на такси — а тут эскадрон гусар летучих. Пришлось ещё две машины брать. Мелкие машинки во Франции, туда много русских товарищей из «девятки» не засунешь. Треснут. Французы — они народ субтильный, вот под себя всякие мелкие «ренушки» и делают. А всё почему? Понятно, лягушками питаются. Поди набери сто кило на лягушках.

Марсель разбогател — теперь у него есть своя гостиница. Ну, будет. Пока только два этажа. Купил он дом на проспекте Сюфран с видом на Эйфелеву башню, и вот делает из него отель. Медленно делает — всякие префекты и прочие ревнители старины мешают. Памятник архитектуры ведь, нельзя ничего менять и перестраивать. Небольшой трёхэтажный домик, ну и, понятно, чердак переделан в жилое помещение. Мансарда. Там как раз ремонт идёт, как и на третьем этаже. На первом — кухня. На стенах висят всякие медные кастрюли и прочие казаны, начищены до зеркального блеска. Красиво. Наверное, ещё сама Золушка надраивала перед балом. Потом-то всё — принцесса. Руки в брюки. В панталоны.