Александр Михайловский - Аллегро на Балканах [СИ litres]

– Ой ли? – иронически прищурившись спросил сына король Эдуард. – А королевские прерогативы британским монархам на что даны? Когда премьер-министр начинает ошибаться с определением политики, то его пинком следует вернуть на правильную колею или вообще поменять скакуна прямо на дистанции. Но ты так не сможешь. Напротив, ты будешь таким королем, который во всем пойдет на поводу у своих премьер-министров, и это может закончиться печально и для тебя, и для Великобритании. И не смотри, пожалуйста, на сэра Генри: он стар, болен, и проживет еще максимум полгода. Все остальные премьеры на этом посту будут гораздо хуже, и, самое главное, они некритически впитали в себя идеи моей матери, что может очень нехорошо закончиться для нашей Империи. Да ты и сам такой, поэтому даже если захочешь использовать свои королевские прерогативы, то не поймешь, где надо применить узду, а где кнут. Тори – она совсем другая. На поверхности тишь да гладь, а в глубине кремень. Если дела будут касаться каких-либо мелочей, то она будет сидеть на троне и улыбаться, но если речь зайдет о чем-то важном, она, не колеблясь, пустит в ход всю свою власть и влияние.

– Ты хочешь сделать королевой сестрицу Тори? – с удивлением спросил Георг. – А не Луизу и ее заносчивого муженька, провалившего в своей жизни все, что было возможно?

– О, Луиза с ее супругом были бы для Великобритании даже худшим вариантом, чем ты, – хмыкнул король, – как, собственно, и Мод, тем более что она уже замужем за суверенным королем. Зато Тори сделана из совсем другого теста. Мне даже немного жаль, что она так и не смогла выйти замуж и продлить себя в потомстве. Но, с другой стороны, так даже лучше, ибо наследовать ей будет кто-то из твоих детей: Эдуард или Георг…

– А почему кто-то, отец? – спросил принц Уэльский. – Ведь Эдуард – старший из моих детей, а значит, ему и быть королем Эдуардом Восьмым…

– Все дело в том, что в двадцатом веке мы не имеем больше права жить по прежним законам – ответил король. – Наследовать действующему монарху должен не самый старший принц или принцесса из всех существующих, а тот, кто наилучшим образом сможет использовать свои королевские прерогативы. И принимать решение о том, кто соответствует этому правилу, а кто нет, должен действующий монарх, выбирающий своего преемника из всех возможных кандидатур. Демократии, прости меня, сынок, в этом вопросе не место. В настоящий момент твои дети слишком юны для того, чтобы понять, кто из них будет лучшим монархом, а кто не совсем. Закладывая в нашу политическую конструкцию этот прецедент, я хочу добиться для Великобритании счастья и процветания. Я хочу, чтобы ты понял это и последовал примеру русского принца Михаила и своего сербского тезки Георга, которые уступили свое право наследовать престол сестрам, и при этом стали их самыми верными подданными и активными помощниками.

– Если речь идет о сестрице Тори, – не торопясь сказал принц Уэльский, – то я соглашусь на твое предложение, и, пожалуй, даже с радостью. По моему мнению, это умнейшая женщина Великобритании нашего времени, интересный и остроумный собеседник, а еще просто хороший и добрый человек. Мы с ней были друзьями прежде, и, думаю, останемся друзьями и после, до самой смерти. Она – единственная, кроме тебя, чье господство я могу принять даже с радостью. Одно лишь тревожит меня в этом деле – неизбежный тяжелый разговор с Марией [35] Мария Текская – супруга принца Уэльского Георга. , но, думаю, я его выдержу. [36] В нашей истории король Георг V пережил свою сестру Викторию всего на полтора месяца, и когда она умерла, он жаловался, что ему стало не хватать длинных ежедневных разговоров с ней по телефону.

– Я рад, что ты меня понял, сын, – сказал король. – У меня тоже будет тяжелый разговор с твоей матерью, которая воспринимает Тори кем-то вроде добровольной служанки. Но случится это не сейчас, а после того, как я вернусь из Вены с похорон старого придурка Франца-Иосифа, а до тех пор храни все в тайне и не говори никому и ничего. А теперь давай закончим наш разговор и вернемся в гостиную. Не стоит раньше времени волновать наших дам…

11 сентября 1907 года, утро, Австро-Венгерская империя, Вена, замок Шёнбрунн.

Бывший регентский совет собрался на совещание с новым императором ровно через трое суток после того, как предыдущий владыка Австро-Венгрии наконец-то отдал Богу душу.

И снова в этом кабинете сидят начальник генерального штаба генерал-полковник Франц Конрад фон Хётцендорф, министр-президент Макс Владимир фон Бек и католический епископ Готфрид Маршал, замещающий больного, слепого и глухого примаса Австрии кардинала Грушу. Эти люди представляют тут три ветви власти, на которых держится императорский трон: военную, гражданскую и духовную.

– Господа, – сказал Франц Фердинанд, оглядывая присутствующих, – должен сказать, что к моменту смены правления наша Империя подошла в весьма неблагополучном состоянии. Но мы не будем винить в этом моего дядю, ибо обвинениями и сожалениями дело поправить невозможно. Его вообще невозможно поправить, потому что империя Габсбургов была слеплена из различных национальных лоскутов без объединяющего их стержня, кроме правящей в ней династии. И вот теперь немцы Австрии – а это в какой-то мере главная, государствообразующая часть нашей Империи – тяготеют к Германии. Богемцы, несмотря на то, что они перемешаны с немцами, жаждут независимого существования в своем маленьком чешском королевстве. Мадьяры считают себя господствующей нацией в своей части Империи, так же как немцы в своей, и требуют себе все больше прав и привилегий, а словаки, румыны и хорваты люто ненавидят мадьяр и, подобно богемцам, хотят независимого существования. Когда я имел беседу с господином Одинцовым, то этот умнейший человек сказал, что аналогия с лоскутным одеялом у нас не полная, ибо лоскуты никогда не пытаются разорвать соединяющие их нитки, чтобы удрать куда глаза глядят …

– Вы лично встречались с этим исчадием ада? – полным ужаса голосом спросил епископ Маршал, непроизвольно перебив Франца Фердинанда. – Берегитесь, Ваше Величество, ваша душа в опасности…

– По вашему мнению, первый раз моя душа была в опасности, когда я решил жениться на Софи, – зло парировал Франц Фердинанд. – Но я знаю, откуда тогда дул ветер [37] Готфрид Маршал с семилетнего возраста был духовником и наставником в делах веры юного Франца Фердинанда, и в этом качестве по поручению императора Франца Иосифа пытался расстроить его брак с Софией Хотек. , и догадываюсь, откуда он дует сейчас. Должен сказать, что я приложу все усилия для того, чтобы вы никогда не стали архиепископом Венским и примасом Австрии, влияния на это у меня хватит.