Александр Плетнёв - Цепкие лапы времени [litres]

– А как же их крейсер… этот – «Великий Педро»? – наводяще спросил Галтьери. – Несмотря ни на что, мы разыграли хорошую партию, когда смогли вовлечь его в боевые действия.

– Характерно, в Москве не стали заострять внимание на нашу не совсем честную игру относительно всей той истории с «арендой» атомного крейсера. Я же… по понятным причинам предпочел не бередить.

– Ни к чему нам это, – тяжелым взглядом обвел присутствующих диктатор, – слышали об инциденте с атомной бомбой у берегов Гвинеи? Понимаете? Понимаете, чем это может закончиться, если в деле окажутся две державы, обладающие ядерным оружием? А Аргентина полигон. Такого нам не простят.

И отвернулся… к карте, глядя, естественно, не на упомянутые, совсем не интересующие гвинейские острова, а на свои – не свои, Мальвинские – Фолклендские. И еще на одну вызывающую оскомину – узкую кишку сопредельного государства.

«На западных границах подозрительно щурился, поигрывая пистолетом, Пиночет…» – гласила громким заголовком одна из столичных бульварных газет.

У Аргентины с Чили давние противоречия.

Официальный Сантьяго еще в самом начале конфликта заверил, что не намерен каким-то образом вмешиваться в войну. И тут же был готов предоставить британским ВВС свои аэродромы.

Лондон тактично – из политических соображений – согласился оперировать лишь с удаленной, находящейся в Тихом океане, базы Сан-Феликс (3000 километров от Огненной Земли). Что не отменяло провокационных пролетов разведывательных «Канберр» с чилийскими опознавательными знаками вдоль границ и территориальных вод Аргентины. И были все основания подозревать, что в кабинах самолетов находятся британские летчики.

Чилийская армия, несмотря на заверения своего лидера, бряцала оружием, проводя передислокации или другие телодвижения подразделений на границе, вынуждая аргентинские войска по другую сторону всякий раз конвульсивно дергаться, напрягаясь, реагируя.

В столь сложных условиях для страны, находящейся в состоянии войны, даже мнимые вероятности «второго фронта» отбрасывали густую тень на любые стратегические решения. Острова островами, но Буэнос-Айресу приходилось рассматривать свое положение сугубо с континентальных позиций, удерживая на границе лучшие боевые части. А Пиночет гадил лишь по мелочи, не усугубляя. Не потому, что боялся Буэнос-Айреса… готов был и ударить, но оглядывался на ООН, не желая прослыть подлым агрессором, подвергнуться как незадачливая Хунта торговой обструкции и изоляции.

Пусть за спиной и стоял Белый дом, обещая…

США были пока еще не те…

Еще не те, которые мы знаем после развала СССР и всей биполярной системы, когда у мирового гегемона засиял высокомерный божественный нимб безнаказанности: «отпускаю, индульгирую любые грехи, во славу бога демократии и помазанника ея непогрешимых Сша» [46] «Сша» – не «США» – автор дал специально, чтобы не звучало как СэШэА. .

Сейчас Вашингтон еще оперировал понятием «замолвлю словечко»… на край «замолю» пред просвещенной Европой и суровой ООН. Не такой уж суровой, но сейчас пока еще существовала система противовесов – один из которых «советский»: СССР, Варшавский Договор.

Впрочем…

Впрочем, это не отменяло прогрессирующую поддержку Рейгана госпоже Тэтчер.

Передача двух универсальных кораблей в пользование англичан… – этот демарш Галтьери рассматривал как неприкрытую демонстрацию, преддверие к окончательному выходу правительства Рейгана из своего нейтралитета.

Корабли янки у Южной Георгии…

Патрульные самолеты наблюдали эсминец или фрегат под флагом США в районе банки Бердвуда.

И наконец, усиленно распускался слух (непроверенный) об американской авианосной группировке, якобы маневрирующей в водах Тихого океана у берегов Чили. USS «Форрестол». Сквозной транзит его ударной авиагруппы через узкую полоску чилийской территории воспринимался как само собой разумеющееся.

«Гринго не дадут нам одержать победу», – наконец эта мысль сформировалась в голове генерала Галтьери как непреложность. Хотел выразить вслух, но посмотрев на лица соратников, передумал:

– Мы остались практически в одиночестве. Эту «соль» надо довести до народа.

Оглядка именно на континентальную угрозу вынудила Хунту переориентировать большую часть недавно поступившей боевой техники на чилийское направление.

Перуанцы передали двадцать истребителей-бомбардировщиков Су-22, три учебных Су-22У и десять самолетов более усовершенствованной модификации Су-22М3.

Еще две эскадрильи «Мираж-5Р» – уж на эти машины аргентинским летчикам переучиваться не надо. И лишь эти «Миражи» и несколько русских «Су» базировались на авиабазе «Коменданте-Эспоре» в Рио-Гранде – командование Аргентины все же как-то планировало использование новых самолетов против англичан.

Однако не стоит забывать, что именно здесь, на Огненной Земле, был главный узел противоречий с Чили. Тоже спорные острова… с нефтеносным содержанием.

«Где наша не пропадала» – это была далеко не первая мысль-фраза, после ознакомления с местными реалиями.

Взводный командир боевой машины «Оса-АКМ» (под номером «один» в батарее), старший лейтенант Перепелица, несмотря на дряную погоду, дряную сигаретку, оптимизма не терял. Да и кто в двадцать пять лет вообще долго может пребывать в дурном настроении.

На сегодня с вверенным личным составом занятия закончились. Можно спокойно выйти в морозец, постоять, прочистить мозги никотином.

Далеко не лепота, но… по-своему!

Скупое солнце уж пряталось за густой морозной дымкой, что вяло багрила на закате. Ощущения, что ты на другом конце «шарика», не было, но оно подменялось воображением.

Все равно – прикольно!

Готовили их усиленно.

Потом спешно.

Потом срочно, но уже на новые комплексы… к арабам.

А тут надо ж тебе – Аргентина.

Но не впечатлила.

Собственно, и от Сирии особо ждать было нечего… Рассказывали и предупреждали – пустыня, жара, понос.

Но ведь не за тем ехали. Главное в «загранке» это двойное денежное довольствие, да еще половина в инвалюте. А если «боевые»… тут вообще по возвращении в Союз: «на́ тебе, бравый товарищ лейтенант, талон на тачку (не меньше «Волги»). И квартиру без очереди. И рост внеочередной в звании».

А если еще аборигены подкинут деньжат за «сбитые», да еще медальку свою папуасскую на грудь фантиком – вообще красаве́ц, гроза разбитных девах и романтичных девочек.

По окончании училища радеющая мать в своей народно-станичной смекалистости сунула кому надо на лапу, чтоб ее чадо перевели в часть по месту жительства… под мамино крыло.