Ивар Рави - Прометей: владыка моря

Этого Зикур стерпеть не мог: не дожидаясь рассвета вместе с воинами он вышел из Ондона и отправился навстречу Келадонхепу, чтобы разгромить его, пока к нему не присоединились перебежчики. Два дня шли они на запад, но так и не встретили ни воинов, ни Келадонхепа. Обуреваемый плохим предчувствием Зикур спешил обратно в Ондон: противник хотел выманить его из города, и это удалось. Он боялся, что город к его возвращению окажется в чужих руках, но это оказалось напрасной тревогой. А вот нападение на склад с ка — явь. Зикур чувствовал, как ненависть к неведомому врагу захлестывает его с головой. Мало похищенного ка, враг потопил еще один его кем, когда удирал с награбленным.

Отобрав десять самых лучших воинов и взяв в проводники двоих диких, что иногда приходили в Ондон менять шкуры на копья, Зикур послал людей в разведку. Будучи неглупым, он понимал, что его враг находится на побережье Сердитой Воды. Воины получили указание идти вдоль воды, пока не найдут напавших на Ондон. После этого им следовало, не выдавая своего присутствия вернуться обратно. Разведка ушла, а Зикур стал спешно собирать дополнительные войска. В самом Ондоне воинов много, но они ему нужны, чтобы удержать власть. Эмиссары Зикура ходили к полудиким племенам черных, собирая желающих поживиться за чужой счет. В коа спешно строили кемы, чтобы повезти все это воинство в поход. Разведка Зикура вернулась, когда тот уже начал терять терпение. Старший из его воинов-разведчиков описал небольшой лагерь у реки, за которыми начинались, по всей вероятности, земли его врага.

К военному походу приготовились основательно: восемь кемов с провизией, двести одних только лучников из Амонахес, а полудиких и воинов низшего сословия собралось очень много. Минад, которого Зикур поставил во главе карательного похода вместе с опытным воином Ридуком, после смотра войска доложил:

— Брат, лучников ши баь (двести), полудиких и воинов низшего сословья эзар ялх баь (тысяча шестьсот).

Зикур удовлетворенно хмыкнул, даже из разговоров старожилов он не помнил, чтобы кто-то кроме Амонахес мог выставить больше двух сотен воинов. Полудикие племена иногда их тревожили, но им редко удавалось собраться больше двух сотен. А здесь, под началом его брата и Ридука собралась огромная армия, способная стереть в пыль любого врага.

— Минад, Ридук, пусть лучники плывут на кемах, а полудикие и мечники идут по берегу. Каждую ночь останавливайтесь, чтобы не разделяться. Когда дойдете до врага, убейте всех не оставляйте в живых никого. Если удастся, привезите мне живыми Келадонхепа и его сестру, я с ней наиграюсь и отдам ее воинам. Но самое главное: мне нужен их правитель, тот, кто осмелился напасть на мои кемы. Он мне нужен живым, пленивший его станет моим братом, даже если это полудикий. Передай мои слова всем воинам и помни, я жду вас с головами моих врагов, если не удастся взять их живыми.

Много дней кемы под командованием Минада и Ридука шли вдоль берега моря, а по берегу топало многочисленное воинство, постепенно истаивая. По одному или целыми группами полудикие исчезали устав от многодневного бесцельного похода. Когда прошло итт (десять) дней, Ридук, шедший по берегу с основной массой воинов, не досчитался сотни полудиких, просто отставших от войска в месте с изобилием животных.

Прошло еще пять дней и к обеду впереди показалась река, которая в сравнении с Ямби — просто мелкий ручеек.

— Отсюда начинаются земли нашего врага, — стоявший рядом с Минадом разведчик показал на странное здание из бревен, что высилось на противоположном берегу реки. Увлеченный видом необычного здания из стволов деревьев, являвшихся дефицитом в землях Амонахес, Минад не заметил две человеческие фигурки. Дозорные спешно оседлав верблюда и прячась в складках местности поскакали в Плаж, чтобы принести весть о появлении врага.

Проводив взглядом «Варяг» и «Акулу», отплывших на Кипр с очередной партией колонистов, повернулся к Беру, неизменно сопровождавшего меня везде. Тиландер решил выйти в море вечером, чтобы не откладывать отплытие до утра, поскольку надеялся уже к вечеру высадиться на Кипре и через сутки выйти в обратный путь. Вместе с колонистами я отправил свою семью, несмотря на горячие просьбы жен. В скором времени Плаж может стать ареной кровопролитных боев, а наличие семьи меня будет только нервировать и отвлекать.

Санчо мог отлучиться или задержаться, поглощая запасы одиноких женщин племени, когда чувствовал, что опасности нет. Его неандертальский маячок тревоги срабатывал безотказно при малейшей опасности. Вот и сейчас он остался у Рама, пригласившего его отведать жареной баранины. Мы с Бером уже собирались навестить спецназ, который в последнее время тренировался штурмовать высокие здания, избрав местом для тренировки мой дворец. Используя шесты парни свободно взбирались на крышу дворца, это умение нам пригодится, когда придет время штурмовать Ондон.

Санчо появился бесшумно и так неожиданно, что я даже вздрогнул.

— Га (опасность), — его взгляд обшаривал местность, словно он пытался угадать место, откуда могут появиться неприятности.

— Ха (где, что случилось)?

— Га, Хау (чувствую опасность, не могу понять откуда), — неандерталец придвинулся ко мне поближе, словно в любую секунду могло понадобиться его вмешательство. Бер, привыкший, что чувствам Санчо можно доверять, снял лук с плеча и наложил стрелу. Я снова огляделся: жизнь в поселении шла своим чередом. Выдры вышли на рыбалку, опуская сеть в воду, со стороны кузни доносились удары молота. Женщины занимались шкурами, кто-то готовил еду. Вокруг царила идиллия.

Санчо напрягся и показал рукой в сторону Рва:

— Га (опасность оттуда).

— Бер, Санчо не будет просто так говорить, надо предупредить Лара. — Бер сорвался с места, а мне в голову стали закрадываться плохие мысли: «Неужели мои дозорные проморгали врага, и он уже на подступах»? Прошло около десяти минут, прежде чем Лар и его копейщики окружили меня плотным кольцом, словно боялись покушения прямо в Плаже. Еще пару минут спустя Санчо расплылся в улыбке и промолвил одно слово:

— Ха (свои).

Прошло несколько томительных минут ожидания, прежде чем со стороны рва показался верблюд с двумя наездниками. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что верблюд загнан чуть ли до полусмерти. У ноздрей пузырилась кровавая пена, а само животное шаталось от усталости. «Идиоты, боевого верблюда чуть не загубили», — подумал я, понимая, что только появление врага могло заставить дозорных так безжалостно гнать животное.

Верблюд лег на песок и уронил голову, всем своим видом показывая, что свою задачу он выполнил. Имен дозорных я не знал, хотя их лица, конечно, мне встречались в толпе.