Ивар Рави - Прометей: Неандерталец

Дни проходили за днями, все чаще Нел думала, когда наступит время и Макс снова спустится с Неба. В том, что это произойдет, она не сомневалась. Нел даже вообразила, что это проверка, устроенная ей любимым мужем. И боясь не оправдать его доверие, каждый день она кропотливо обсуждала все рабочие моменты с Хадом, Ларом, Тиландером и Лайтфутом. Помня, что Макс проверял Форт на предмет готовности отразить нашествие врага, она посылала туда с инспекцией Лара, сама лично проверяла, как несут дозорные службу на перевале в крепости. Из девушки-кроманьонки каменного века, вырисовывался портрет будущей правительницы, которая все бы отдала, чтобы поскорее вернулся Великий Дух Макс Са!

Прошло два месяца, с тех пор, как племя обосновалось на стоянке возле озера в укрытии среди нагромождения скал. Сушеное мясо прочно вошло в рацион неандертальцев, половина добычи практически сразу шла на сушку. Понимая, что впереди зима, я пытался натолкнуть вождя на мысль, что пора уходить к югу. Дни становились короче, на некоторых деревьях стала желтеть листва. Ночи стали прохладнее, и приходилось кутаться в шкуру или располагаться ближе к огню. Но упрямый вождь пока не подавал признаков того, что племя должно отправляться на юг.

Мой статус в племени возрос после того как научил дикарей сушить мясо. Теперь самодельные фляжки были у всех воинов, каждое добытое животное торжественно предоставлялось мне, чтобы я аккуратно вырезал мочевой пузырь.

Практичность и необходимость фляжек дикари уяснили очень быстро во время очередной охоты. Спустя неделю после того, как моя фляжка была готова, вождь сам пошел на охоту с тремя дикарями. Четвертым был я, которого теперь официально считали членом племени и которому почести воздавались сразу после вождя. Было смешно смотреть, как здоровенные гоблины опускали глаза под моим взглядом, признавая мое доминирующее положение.

В тот день солнце палило особенно нещадно, вся жизнь замерла. Стоял удушающий зной, тишину леса не нарушали даже крики птиц, которые попрятались в тени веток. Быки, на которых мы охотились, ушли из долины между холмами. Нам пришлось преодолеть вторую цепь холмов, прежде чем мы наткнулись на ушедшее стадо. На этот раз мы убили теленка размером с крупную антилопу. Разделав теленка, мы взвалили на себя мясо и шкуру, после чего пошли обратно.

Мучительно долгим был обратный путь домой. Ветки хлестали по лицу, пока мы продирались по лесу, цеплялись за груз и норовили опрокинуть каждого из нас. Я сдался первым, хотя нес вдвое меньше груза. Устало присев у дерева, снял свою фляжку и, развязав тесемку, хлебнул воды. Следующую остановку сделали уже в той долине, где охотились раньше. И снова я выпил воду, чувствуя, как с каждым глотком возвращаются силы.

Поймав взгляд вождя, я протянул ему фляжку. Тот поколебался, но потом приняв ее у меня, выдул литр воды за один присест. «Блядь мужик, кто же так воду пьет» — подумал я, но сделать ничего было уже нельзя. Благо до стоянки оставался всего час ходьбы, а там течет ручей с холодной водой.

Но фляжка вождя заинтересовала, видно было по взгляду, что он оценил ее необходимость. Вторую фляжку я сделал из мочевого пузыря теленка. Я особо не морочился, вычленил пузырь и, проведя необходимую работу, отдал вождю. Подарок вождь принял крайне радостно и первые дни ходил с полной фляжкой воды, перекинутой через плечо.

Чуть позже была третья и потом все остальные, но ни в одну из них не было вложено столько труда, сколько в первую. На охоту я ходил регулярно, дикари брали меня охотно, хотя я топал как слон и был слепым как крот на их фоне. Мы уходили в долину, куда опять вернулись быки, и терпеливо поджидали в высокой траве, пока какое-нибудь животное не отстанет, чтобы окружив его со всех сторон, ринуться в атаку. В долине и в лесу встречались крупные зайцы, но неандертальцы их почему-то игнорировали.

Когда в очередной раз нам пересек дорогу заяц, я кинул в него копье и промахнулся. Подняв свое копье, я понял, почему дикари игнорировали зайцев. Острие копья, ударившись о небольшой валун в траве, слегка расщепилось. Но у меня острие было деревянным, его наточить и обжечь не составляло труда. А наконечники копий дикарей были каменные, такой промах испортил бы наконечник, и добыча ушла бы целой. Чтобы приладить один наконечник к древку копья, требовалось много усилий. Вначале наконечники долго обтесывали, потом, найдя смолу дерева, грели ее на плоском камне, доводя до кипения. После этого клеили наконечник, который потом дополнительно привязывали к древку полосками шкуры, зачистив ее от меха. И всю эту конструкцию снова покрывали слоем смолы. В итоге каменный наконечник сидел как влитой, но ценой работы в течение нескольких дней.

После того как увидел, каких усилий это стоит, я расхотел делать себе каменный наконечник. Мой деревянный колол не хуже, а в смысле ремонтопригодности был рассчитан на много промахов. Но зайца я всё же хотел. Найдя на южной оконечности озера группу деревьев, которые напоминали наши ивы, я долго пытался смастерить простые силки. Почему долго? Да потому что в руках у меня была кора дерева, а не веревка. В итоге я сделал силки с удавкой, заменив в результате своих экспериментов обычный узел на модифицированный

Силки поставил так, чтобы их не было заметно с тропы. Конец петли я привязывал к палке, которую крепко вбивал в землю. Несмотря на обилие зайцев, первые три дня силки были пустые. Решив прикормить их, я нарвал немного съедобных корневищ и разложил приманку рядом с петлями.

В первый же день во все три ловушки попались зайцы. Когда я принес добычу на стоянку, у дикарей от удивления вытянулись лица. Добыча эта была слишком проворна, чтобы ее можно было поймать, если только не попасть в неё случайно. По вкусу зайчатина мне не понравилась, мясо крупных копытных было вкуснее. Но зайцы имели шкурки, из которых я планировал сделать себе обувь, если зима застанет меня в этих краях.

Через месяц начала охоты на зайцев, в моем распоряжении было столько шкурок, что я спал на шкуре быка, а укрывался одеялом из заячьих шкурок. Совершенно неожиданно для себя, открыл в себе талант портного. Конечно, мое одеяло было ужасно по дизайну, но по стоимости оно тянуло на самое крутое в каменном веке.

Трубчатые кости копытных дикари дробили ударами своих рубил, чтобы добраться до костного мозга. Иногда кости ломались продольно, самым причудливым образом. Роясь в остатках костей, я подобрал себе несколько игл-шил, которым проделывал дырочки в шкурках и связывал между собой, используя тонкие ивовые полоски.

После одеяла, пришла очередь накидки на тело. Сшитые шкурки надевались через голову, закрывая спину и живот. Руки оставались оголенными, но их всегда можно было спрятать под накидку.