Ивар Рави - Прометей: Неандерталец

— Санчо, ял (еда, надо кушать), — сказал я.

Но парень скривился при виде куска рыбы. Еще пару минут я его уговаривал, пока мне это не надоело. Открыв его рот силой, я затолкал туда кусок рыбы, прикрикнув, чтобы начал жевать. Всего Санчо съел полрыбы. В прежние времена ему понадобилась бы пища раз в двадцать больше, чтобы наесться. Сейчас его тошнило, но он сумел удержаться и не вырвать. Я насильно влил ему пол литра воды, неандерталец был слишком слаб, чтобы оказать серьезное сопротивление. Это была последняя вода, поблизости не было видно родников или ручьев. Но стояла весна, и на небе были тучи. Ночью полил дождь, и я положил Санчо так, чтобы струйка воды, падавшая с валуна, попадала ему на лицо.

Я напился сам и набрал воду во фляжку. Воды хватит на два дня, если за два дня парню не станет лучше, придется уходить самому, потому что без воды я сам умру, и это ничем не поможет неандертальцу. Перед сном я заставил его доесть сырую рыбу, в которой было много соли. Воду Санчо попросил через полчаса, что меня очень обрадовало. Организм почувствовал опасность обезвоживания, и теперь можно было надеяться, что кризис миновал.

Утром мне стало окончательно ясно, что кризис миновал. Слабыми руками Санчо принял кусок мяса и начал жевать. Прошло два часа, поноса не было. Лоб парня был горячим, но знобить его перестало. Пройдя по берегу пляжа, нашел еще пару рыбешек помельче вчерашней. За ночь рыба не успела протухнуть. Я заставил неандертальца съесть все сырым, хотя он, как и все представители его рода, не любил рыбу. После рыбы Санчо снова захотел пить. Фляжка опустела больше чем наполовину, поэтому завтра надо трогаться в путь. В противном случае обезвоживание будет грозить нам обоим.

После тяжелой дизентерии люди неделями приходят в себя. Но неандертальцы это какое-то неподдающееся разумному объяснению чудо природы. К вечеру Санчо сделал несколько шагов, пошатываясь от слабости. На ужине уже начал напоминать самого себя, с аппетитом поглощая мясо. Но наесться я ему не дал, и парень лег спать полуголодный, о чем его кишечник возмущённо урчал всю ночь.

Утром Санчо чувствовал себя значительно лучше, но все еще не был готов продолжать путешествие. Мы позавтракали, и я потратил два часа, стоя по пояс в воде, чтобы попасть копьем в рыбу. После десятка промахов, мне все же удалось ранить крупную рыбу, которая оказалась длиной с мой локоть. Мы решили её зажарить, потому что после сырой рыбы неандерталец пил много воды. В запасе оставалось еще мясо, но оно уже начинало пованивать, несмотря на то, что было обжарено. Воду мы пили дозировано, потому что нам предстояло ещё провести целую ночь. С утра я решил выдвигаться. Первое время можно будет идти медленно, пока Санчо не наберется сил.

К вечеру на небе снова появились тучи, но дождя не было. Напрасно я всматривался в темный небосвод. Далеко над морем сверкали молнии, и даже доносился отголосок грома, но подарка в виде дождя мы так и не дождались.

Немного окрепший Санчо порывался идти прямо ночью, вероятно парень чувствовал вину за задержку. Его неандертальский гамбит меня сильно задержал, но это не была вина парня, просто так легли карты.

Утром мы двинулись на восток и где-то через час наткнулись на плоский камень с впадиной, в которой оставалась вода после дождя. Вода отстоялась и была прозрачной. Стараясь не потревожить песчинки, я зачерпнул ее ладонями и сделал пару глотков, чтобы немного утолить жажду. Санчо тоже выпил, и удовлетворённо крякнул, видимо ему стал нравиться вкус воды после болезни. Воздух еще не прогрелся настолько, чтобы потребность в воде была ежеминутной, но пустая фляжка плохо способствовала хорошему настроению.

В этом месте береговая линия была извилистая. Чтобы не тратить время, огибая все эти неровности, я решил немного уйти от побережья. Практически сразу мы оказались вознаграждены за такое решение, потому что наткнулись на стадо буйволов. Это были буйволы, похожие на тех, которых мы приручили в Плаже. Каждый раз, когда я вспоминал о доме, у меня сжималось сердце. Воображение рисовало самые мрачные картины произошедших перемен — от полного распада Русов по племенным признакам, до полной диктатуры американцев. Месяц, мне требовался всего месяц, чтобы преодолеть оставшееся расстояние, это было так мало и в тоже время невероятно много.

Буйволы паслись, старательно щипая молодую свежую травку. Стадо было небольшое, голов сорок, несколько телят, рожденных ранней весной или в конце зимы, настойчиво облизывали вымя матери, требуя кормежки. Мне было жалко отнимать новорожденную жизнь, но убивать взрослое животное было крайне нерационально и опасно.

В теленка я попал с первого броска, буйволы без страха подпустили меня до двадцати шагов. Когда раненный теленок замычал, все животные, кроме буйволицы-матери, отбежали на несколько сотен метров. Успокоившись, буйволы снова принялись пастись. Буйволица рогами поднимала свое дитя, пытаясь поставить его на ноги.

Теленок умер через полчаса. Буйволица предприняла еще несколько попыток и пошла в сторону стада. Убедившись, что поблизости нет людей и хищников, мы принялись за разделку туши. Следовало нажарить мяса впрок, чтобы в следующие дни идти без остановок, не отвлекаясь на охоту.

Стадо понемногу отдалялось от побережья, направляясь к одиночной группе из нескольких деревьев. Разведя костер, мы утолили голод, но теперь меня мучала жажда. К полудню буйволы находились в километре от нас. Большинство животных легло, остальные паслись уже на одном месте. Их поведение натолкнуло меня на мысль, что возможно там есть пресная вода и животные отдыхают после водопоя. Идти на животных было глупо, но глупые и необдуманные поступки были моим вторым «я».

— Пошли Санчо, чувствую, что там есть вода, — я поднялся на ноги и сложил прожаренные куски мяса в свой рюкзачок, сделанный из шкуры.

Санчо повторил за мной процедуру и, собрав оружие, мы двинулись в сторону стада. Конечно, мясу надо было дать остыть, но жажда гнала вперед, не давая времени расслабиться. Уже на подходе стало ясно, что вода там имелась, об этом свидетельствовал сочный цвет травы, змейкой следовавшей в сторону моря.

Буйволы не зря пришли сюда — здесь был родник. Он пробивался прямо из-под земли и, стекая вниз, образовывал небольшое озерцо диаметром два метра. Излишек воды струился в сторону моря, отмечая свой путь сочной растительностью. При нашем приближении буйволы неохотно побрели прочь.

Вода была прохладная и невероятно вкусная. Напившись и дожидаясь, пока Санчо закончит пить, я набрал полную фляжку. Общение со мной меняло парня на глазах — он стал умываться и полюбил воду, особенно после того, как перенёс обезвоживание.