Ивар Рави - Прометей: повелитель стали

Группа дикарей побежала вниз по течению по противоположному берегу, их отчаянные крики затихли за поворотом реки, там где течение только усиливалось. Я стоял в шоке, мне было искренне жаль, что такой умный и продвинутый вождь оказался не на моей стороне. Только сейчас я оценил его замысел: он пожертвовал тремя людьми, чтобы убедиться и увидеть, как стреляет палка в моих руках. Притворно выразив покорность, дикарь завладел оружием и не будь винтовка на предохранителе — лежать бы мне в луже крови. «Безумству храбрых поем мы песню».

Подскакавшие на верблюдах лучники рвались в бой, собираясь форсировать реку и истребить всех дикарей. Пришлось прикрикнуть, чтобы остудить горячие головы: на том берегу рос густой кустарник, среди которого дикари скрылись и не были видны. Мы же, переправляясь через реку, окажемся как на ладони и будем представлять идеальные мишени. По той же причине дикари не могли напасть на нас: я даже был в некотором замешательстве. Переправляться через реку рискованно, ведь можно подставиться под массированный обстрел копьями. Уходить, оставляя большое племя в тылу — тоже не лучшая идея.

Прошло около пятнадцати минут, а я все не мог принять решение. Бар и Гау настаивали на погоне и бое. Самих дикарей не было видно на противоположном берегу, но я не сомневался, что они ждут нас в кустах.

— Макс Са, смотри, — Гау показал на кустарник, который шевелился. Ветки раздвинулись и на берег вышел вождь, которого унесло водой после ранения в плечо. Даже с моего расстояния были видны потеки крови на плече. Дикарь посмотрел в мою сторону и, сделав приглашающий жест здоровой рукой, снова скрылся в кустах. Воистину у этого человека не одна жизнь, сегодня он в третий раз ускользнул от, казалось бы, неминуемой смерти. Вопрос преследования отпал сам по себе: рисковать переправляться, когда нас приглашают — верх идиотизма. Тем более, что, судя по всему, их маршрут проходит мимо нас. Если дикари продолжат движение в этом направлении, то они обогнут хребет Антиливан с правой стороны.

— Бар, Гау, возвращаемся домой, — я вскарабкался на Дрома, которого мне подвел Канк, — мы не будем лезть в засаду, пусть уходят.

— Как скажешь, Макс Са, — воины также оседлали своих животных, направляясь за мной. С той стороны наблюдали и стоило нам двинуться в обратном направлении, как берега реки огласились воем, в котором была злость и разочарование. Уже отдалившись на сто метров, оглянулся: из кустов высыпало не менее пяти десятков мужчин, которые продолжали выть, потрясая копьями.

Даже этих пяти десятков, а я не уверен, что их не было больше, вполне хватило бы, чтобы нанести нам непоправимый урон, решись мы пересечь реку. То, что кожаный доспех против брошенного копья с каменным наконечником — слабая защита, я убедился лично. Сразу по возвращению в Плаж, надо форсировать работы по экипировке доспехами своих воинов.

Тот доспех, что я изначально предложил, следовало доработать. Он отлично держал удар, но имел один существенный недостаток: наклоны туловища в нем были затруднительны. И если в пешем строю это не так критично, то верхом на верблюде это будет лишать возможности маневрирования и уклонения от удара, пригибаясь к верблюду. Доспех следовало сделать либо из двух-трех пластин, либо отдельно защищать грудь и отдельно живот.

От соляного поля по периметру Мертвого моря мы свернули вправо, чтобы вернуться на путь, по которому пришли. Примерно там, где в моем атласе находился Иерусалим, была холмистая местность с небольшой группой скал. Гау заметил пещерки, вырубленные в скальной породе, примерно в тридцати метрах над землей. Наверх вела узкая тропинка, которая выходила на широкую площадку перед тремя пещерами в отвесной скале.

Когда мы уже проходили мимо этого скального образования, на площадку перед пещерами высыпало несколько женских фигурок: в лучах солнца красным золотом сверкнули волосы. Опять рыжеволосые! Это, с одной стороны, давало ответ на происхождение племени Нига, которое обитало у побережья в 100–120 километрах отсюда. Но порождало другой вопрос: откуда в этом месте появились рыжеволосые светлые люди. Жили они здесь всегда или это были потомки первых кроманьонцев, которые вновь ушли на юг, отступая перед холодами.

Дважды на нашем пути встречалось стадо горбоносых антилоп бурого цвета и оба раза охота верблюжьей кавалерии оказывалась удачной. К вечеру второго дня, после встречи с вождем, вышли к реке Литании, где после переправы расположились на ночь. Оставался всего один дневной переход на верблюдах до Плажа, поэтому не стал идти в ночь. Разложив костры, приготовили жареного мяса и долго наедались, чувствуя себя в безопасности за водной преградой.

Пуская верблюдов в галоп, затем снова давая им отдохнуть, в сумерках подошли ко Рву, где навстречу высыпал дозор, приветствуя наше возвращение домой. Поручив разместить и накормить верблюдов, поспешил к себе: надо было сделать набросок анатомической полукирасы, образ которой вертелся в голове. Обе мои жены были дома и радостно повисли на шее, засыпая вопросами про поход. Чем дальше они уходили от устоев первобытнообщинного строя, тем больше становились похожими на женщин моего времени.

Поцеловав каждую и шлепнув по мягкому месту, вызывая радостные визги, засел за чертеж. Если раньше доспех имел только плечи, а на теле фиксировался исключительно ремнями на спине, то сейчас у меня получился немного иной рисунок. Полукирасу я решил одевать через голову, таким образом, верхняя часть спины и шеи тоже оказывались защищенными.

Верхняя часть кирасы сплошным металлом закрывала грудь и доходила почти до пупка. Нижняя часть, которая прикрывала низ живота и частично пах, подвешивалась на крючках и получалась такая железная юбка спереди, которая не мешала наклоняться и совершать движения. При необходимости ее было легко снять, это особенно было актуально для всадника.

Еще раз осмотрев свой рисунок, остался доволен. Защищенность тела не страдала. В то же время значительно улучшалась маневренность и подвижность. С середины спины защиты не было, в этом я остался верен себе. Каждый воин, кто поворачивается спиной к врагу, должен понимать, что бегство — это кратчайший путь к гибели. Было нетерпение прямо сейчас пойти к кузнецам, чтобы показать свой рисунок, но мои женщины меня бы не поняли.

Пару часов провели в разговорах, я рассказал им про поход, а мне передали последние сводки со скотного двора. У нас окотились три овцы и две козы. И две буйволицы должны были родить со дня на день. Поголовье свиней достигало шестидесяти голов и срочно нуждалось в корректировке. Дал Нел добро, чтобы завтра зарезали парочку: одну для нас, вторую для моих офицеров и американцев, которую свинину обожали.