Ивар Рави - Прометей: повелитель стали

Мои люди стояли молча, дикари орали и кричали, очень часто угрожающие крики переходили в жалобные. Будь у них предводитель, который лежал бездыханным трупом во дворе крепости, дикари не шли бы на верную смерть, кидаясь на выставленные копья. Лар увидел, что толпа нападающих поредела и громогласно отдал команду:

— Охват!

Воины второго ряда начали забегать слева и справа, окружая дикарей. Толпу охватили с трех сторон, а на четвертую сторону у нас элементарно не хватало людей. Схватив первого попавшегося воина, отослал в крепость, из которой наблюдали за боем, имея мой приказ не высовываться.

— Беги к Гору, скажи, чтобы с оставшимися людьми ударил дикарям в спину, — даже сейчас, дикари превосходили нас в численности в несколько раз. Боковая цепь моих воинов теснила черных, пытаясь замкнуть кольцо. Около половины воинов неприятеля оказались не у дел, попав в толпу среди своих и не имея возможности принять участие в бое. Двумя выстрелами я снял двоих дикарей, которые яростными ударами дубинок чуть оттеснили назад моих воинов. Рядом трижды прозвучала винтовка Лайтфута, исправляя ситуацию на другом участке.

Крепости ворот открылись и оставшиеся воины, преимущественно лучники с башен, стали забегать влево, чтобы закрыть окружение. Во время боя я все время озирался, не появится ли отряд, что напал на скотный двор. Но, скорее всего, дикари, увлеченные убийством животных, просто не обратили внимание на звуки боя.

В художественных фильмах показывают, как тяжеловооруженные рыцари и пехотинцы часами машут мечом и орудуют копьями. Так вот, это полная чушь: когда мой магазин закончился, я схватил копье, лежавшее у моих ног, и встроился в шеренгу, помогая своим воинам. Я успел нанести около семи колющих ударов, два из которых оказались смертельными. Еще раз десять дикари уворачивались от наконечника копья. Дыхание своего воина, что впереди меня держал щит, я слышал, словно слушал его в фонендоскоп.

Бой продолжался около десяти минут, но физическая усталость была такой, что руки воинов, державших щиты, начинали опускаться. Через несколько минут боя с копьем я сам почувствовал, как становиться трудно дышать и руки начинают уставать. Как это ни парадоксально, положение дикарей было лучше. Они находились в кольце и когда крайние воины погибали, в бой вступал относительно свежий воин. Стрелы у лучников закончились и теперь они, подбирая копья, встраивались в шеренгу копейщиков. Наших сил не хватило для боя в открытом поле: медленно нас начинали теснить, создавалась угроза разрыва окружения и раздробления наших сил.

— Лар, командуй перестроение в шеренгу по три и начинаем отход к крепости, — прокричал я гиганту, развернув его лицом к себе. Командующий продублировал мою команду и боковые шеренги моих копейщиков стали отступать, выстраиваясь в шеренгу по три. Обрадованные дикари восприняли наш маневр за слабость и бегство: размахивая дубинами, ринулись в атаку, но снова откатились, оставляя убитых и раненых.

Медленно, шаг за шагом, мы отступали под защиту стен: оставшиеся несколько лучников с башен начали прицельно попадать в толпу дикарей и те остановились, провожая нас криками и рычанием. Поле боя осталось за ними, нас просто не хватило физически, чтобы использовать свое тактическое преимущество. Когда ворота закрылись за нами, я поднялся на башню, окидывая поле битвы взглядом. Не меньше двух сотен трупов валялось на площадке, где минут двадцать мы ожесточенно рубились. Количество крови было столь обильным, что вся эта площадка приобрела бурый цвет.

— Макс Са, у меня убито десять копейщиков, — доложил Лар после проверки, — и еще десять раненых.

— Два лучника ранено, один убит, — отрапортовал Гау после ревизии среди своих людей.

Я чуть не схватился за голову, правда мы не смогли задействовать Выдр и Нига остались в крепости, лишь постреливая с арбалетов. Но мы использовали пулемет, винтовки, лучников и великолепно обученных копейщиков и при этом потеряли убитыми тринадцать человек. Это было много. Конечно, дикари потеряли в разы больше — примерно двести трупов они получили в последней рукопашной. Это не считая примерно шести десятков, что были убиты из пулемета и первой атаке.

Мне казалось, что каждая стрела и каждый удар копья должен убивать противника. Но на деле оказалось не так: стрелы не всегда попадали в жизненно важные органы, а копья часто попадали по касательной, оставляя неглубокие и неопасные раны. Если моя первоначальная оценка численности врага в шесть-семь сотен верна, то более половины из них еще на ногах. Конечно, среди них раненых будет больше, но дикари перли вперед, невзирая на смерть, словно обкуренные.

Меня беспокоила судьба Тиландера и Выдр, хоть я и не заметил, чтобы в сторону моря прорвалась группа дикарей, но мы их могли просто не увидеть в пылу боя. Дикари не грудились, они расположились примерно на расстоянии трехсот метров и зажгли костры, охватывая крепость полукругом. Классическая осада, не хватало только осадных орудий для полноты картины. Отсюда можно было снимать диарей из винтовки, но запас патронов был ограниченный и после пары выстрелов черные просто спрячутся за пальмами.

Предстояла еще одна вылазка и решительный бой. В крепости был колодец, который я предусмотрительно заставил выкопать, был солидный запас продуктов. Но со стороны скотного двора доносились звуки страдающих животных, которые резали меня без ножа. Животных убивали и хорошо если после этого нашествия там останется в живых кто-нибудь. Нужно было связаться с Тиландером, чтобы скоординировать вылазку. Посылать одного гонца между дикарями — верная смерть. Идти группой — значит снова завязать бой, исход которого пока не ясен. И все это было делом рук одного человека, который лежал во дворе крепости и начинал попахивать.

Это был гениальный и самоубийственный план: явиться в Плаж, устроить бой и отвлечь дозорных. А тем временем вся его орда перебралась через перевал и теперь хозяйничала в поселении. Пятеро лучников удержали бы всю эту орду на перевале, не давая им высунуть носа на простреливаемой позиции. Вместо этого, мы были заперты в крепости, хорошо что мне хватило мозгов пристроить частокол и поставить сторожевые башни. Не сделай я этого и даже с огнестрельным оружием и нашей выучкой мы уже были бы разбиты силами многократно превосходящего нас противника.

Дикари не падали на землю при звуке выстрелов, они не разбегались, а мужественно защищали друг друга, спина к спине. Солнце уже склонялось к закату, больше активных действий не происходило. Периодически дикари показывались из-за пальм и кричали, потрясая копьями. Кто-то из лучников не выдерживал и в воздух уходила стрела, пока не заставил Гау запретить бесцельную стрельбу. Стрел и так оставалось совсем мало, что заставило меня сделать зарубку в памяти — создать запас оружия непосредственно в крепости.