Сергей Чернов - Лицей. Венценосный дуэт

Состояние «чешу репу» у меня длится не более минуты, даже меньше. На поле боя чем быстрее принимаешь решения, тем дольше живёшь. Тугодумы первыми ложатся под грунтовое одеяльце.

– Все назад! – отвожу всех одноклассников дальше через коридор в холл. Там быстро и кратко инструктирую. Возвращаемся. Парни, мрачно и дерзко поглядывая на охранников и секретаршу, по одному просачиваются в зал.

Министерская комиссия нагрянула неожиданно, как грабители-налётчики. Не, как полевой командир, я их одобряю. С военной точки зрения всё сделано правильно. Заходит завуч ИМ и объявляет, что после уроков встреча в актовом зале с комиссией из министерства. Они, оказывается, проверку уже провели и готовы всех ознакомить с результатами. Блеск! Если они хотя б с одним подписавшим жалобу беседовали, мы бы знали. Ни с кем они не разговаривали. С математиками точно нет.

С военной точки зрения неожиданный удар почти эквивалентен эффективному. Всё правильно. С этой точки зрения обезглавить подписантов, отделив меня и Ледяную, тоже грамотный ход. Только один неприятный нюанс всплывает. Против нас ведутся военные действия. Это не мудрые взрослые пришли успокаивать повздоривших детишек. Это враг пришёл.

– Ты отцу позвонила? – спрашивает Ледяная. Киваю и протягиваю телефон ей.

– Ты тоже позвони, нам сейчас нужны газетчики.

Ледяная отходит с телефоном в сторону. Я остаюсь рядом с охранниками, смотрю на них неприязненно. Прислушиваюсь к бубнящему что-то голосу. Жаль, не разобрать ни слова.

– Будут не позже, чем через сорок минут, – Ледяная отдаёт телефон.

– А ты почему без мобильника ходишь? – мне любопытно. Конти могут себе, что угодно позволить.

– У моего охранника есть, – Ледяная отвечает, но задумывается. А действительно, почему?

После пятиминутного молчания Ледяная невозмутимо спрашивает:

– Дана, мы проиграли?

– Нет, – мой ответ категоричен. Киваю на равнодушную охрану актового зала от страшной опасности, нас с Викой, – это вражеские солдаты, выполняют приказы вражеских командиров. У нас свои солдаты и свои средства войны, и мы ещё скажем своё слово.

Мы разговариваем совсем рядом с охраной, и нас ни капли не заботит, что они слышат всё.

– А их нельзя привлечь к ответственности за выполнение незаконных приказов? – Ледяная включается в игру.

– Наверное можно, – пожимаю плечами, – только они мелкие сошки, на них у нас просто времени нет.

Мы говорим намеренно громко, но «мелкие сошки» усиленно делают вид, что нас не слышат.

– Пойдём вниз, – сейчас говорю тихо, – гостей надо встретить.

Спускаемся в главный холл.

То же самое время, актовый зал.

За столом на сцене сидят четверо. Только один из них преподаватель Лицея, ио директора, Лев Семёнович. За трибуной импозантный мужчина, снисходительно и по-доброму улыбаясь, вещает в зал. В зале не более трёхсот человек, математики и юристы старших классов, как противоборствующие стороны, в полном составе, научников едва ли половина. У входа в зал два дюжих охранника. Не лицейские.

– Поймите, дорогие мои, – убеждает с трибуны замминистра, – так случается очень часто. К примеру, с результатами футбольных матчей почти никогда не бывают согласны все. А уж, если разница в один гол, то «виноваты» в этом, конечно же, судьи!

Импозантный докладчик ослепительно улыбается.

– Не назначил пенальти в ворота противника вся – судейская бригада усиленно и дружно подсуживала. Так это футбол, где счёт идёт арифметический. Там не бывает такого, чтобы команда забила голов больше и вдруг проиграла. А уж субъективная оценка артистических номеров, тут оспаривать можно любой результат до хрипоты. По причине того, что нет объективных критериев оценки…

– Есть! – выкрик из зала. На крик оборачиваются учителя, сидящие на первом ряду. Между ними и остальным залом незанятый второй ряд, как санитарный кордон.

– Хотите что-то сказать? – благожелательно вопрошает импозантный замминистра, – прошу вас. Но только коротко и по существу.

Встаёт Саша Пистимеев. Несмотря на видимое волнение, излагает, как требовали, коротко и ясно.

– Мы делали замер громкости аплодисментов после каждого номера. Овации после номера «Куклы» были на двадцать децибел выше, чем после пародийного хора юристов.

По вальяжно повелительному жесту замминистра Пистимеев садится.

– Да, это объективный показатель. И всё-таки косвенный. Всегда можно в таких случаях сослаться на то, что фанаты одной команды более многочисленны и горласты, чем их оппоненты. Мы внимательно изучили все документы. Команда 10ЕН-2 выведена за рамки конкурса справедливо. Любителям невозможно конкурировать с профессионалами. Номер класса 10ЮП-2 с огромным трудом и мизерным перевесом обошёл танец от класса 9ИМ-1. Это видно из протоколов невооружённым глазом. 9ИМ-1 проиграл очень достойно…

В зале потихоньку нарастает шум. Преподаватели на первом ряду начинают оборачиваться и жестами и шиканьем призывать учеников к порядку.

– …они заняли второе место. Бывший директор, безусловно, совершил ошибку, сказав, что номер 9ИМ-1 вне конкуренции. Но вы поймите правильно его мотивы. Ему хотелось сделать комплимент проигравшим, они старались и у них всё получилось. А направление на районный конкурс тоже имело смысл. Ребята могли отличиться и там, получить свою долю славы. Они не захотели? Ну, что ж, их право…

– Почему вы их сюда не впустили?! – выкрик из зала.

– Опять-таки поймите правильно, – успокаивающе поднимает руки замминистра, – девушки нервничают, испытывают сильную обиду, я думаю, будет лучше, если вы им всё потом расскажете. В своей жалобе вы обвинили жюри в протекционизме. Не отрицаю, что такое бывает, но особо в это не верю. Они все преподаватели и для них вы все одинаково дороги. В конце концов, членов жюри, которые близки математическому или научному направлению, тоже можно заподозрить в протекционизме. Они же голосовали в пользу «своих» факультетов. Но я повторяю, в протекционизм членов жюри я не верю. Бывший директор, Павел Петрович Семенихин, виноват в том, что очень неуклюже попытался сгладить острую ситуацию. А получилось так, что он невольно раздул этот конфликт. И нам пришлось принять его отставку.

Зал гудит, так рычит недовольный зверь, когда видит кого-то близко к его кормушке. Но это провожающее рычание вслед, когда подозрительный тип уже отходит. Импозантный мужчина на трибуне сам по себе не вызывает негативных эмоций. К тому же зверь получил свою добычу. Что сказала принцесса? Директор поплатится за это своим креслом! В это никому не верилось. Они вступили в бой, но в победу не верили. И вдруг она падает им в руки, и сам замминистра, непредставимо важный дяденька, им об этом говорит. Вина директора признана, шкура с него снята, победа за нами. Можно расслабиться и вложить мечи в ножны.