Сергей Чернов - Рождение сверхновой

Лифт игнорирую, спускаюсь вниз по-стариковски долго. Во дворе никого, кроме совсем мелких, что гуляют с мамами. На полпути к подъезду Зины, слышу сзади настигающий топот. Обернуться не успеваю, меня с силой бьют по плечу. От удара и крика «Здорово, Витёк!» чуть сознание не теряю.

— Вот же ты с-сука, Димон, — шиплю на младшего Ерохина, старший чуть поодаль, и объясняю ситуацию. Потом бесцеремонно висну у него на плече.

— Тащи меня к Зине, если ты настоящий друг.

Бубнящие извинения Ерохины волокут меня к зининой квартире.

— Она домой недавно ушла, — негромко поясняет старший, — Мы тут без тебя с собакой играли. Я два раза об неё споткнулся.

— Обормот обо мне спрашивал? — и морщусь от жизнерадостного гогота братьев.

Дверь открывает Зина. Выполнив миссию по доставке моей священной особы, братья весело сваливают вниз.

— Я к тебе в гости, — девочка пропускает меня, не говоря ни слова. Вот! Вот кто мне нужен! Если ругаться не надо, то от неё ни слова не дождёшься. Правда, тётя Глафира дома.

— Зин, так голова болит, что я из дома ушёл. Шумят все. Но если твоя мама будет просто разговаривать, то я лучше домой пойду.

Зина исчезает на кухне, я нерешительно раздеваюсь. Слышу возглас «Чего!», чуть не сбивший меня с ног, потом тихий, очень тихий бубнёж. Зина выходит из кухни и ведёт в свою каморку.

Звиздец! Это звиздец и блядский высер одновременно! Зинка укладывает меня в свою кровать, на лоб полотенце, а в квартире устанавливается тишина. Тишина, глять! Блаженно проваливаюсь в сон.

На краю сознания, боясь выскочить из сна, слышал какой-то отдалённый шум, но быстро стихнувший. Мне потом утром Зина всё рассказала.

Встаю я почти здоровый, только слабый. Головная боль ушла, это обстоятельство делает меня полностью счастливым. Первое, что вижу — лицо Зины. Улыбаюсь ей, осторожно поднимаюсь. Не, никаких волн, бьющих по черепу изнутри, нет.

— Охренеть! — с чувством говорю я, вкладывая в это слово всё. И счастье по поводу прекрасного сравнительно со вчерашним самочувствия и все сопутствующие обстоятельства.

— А ты где спала?

Зина кивает головой в сторону гостиной. Одеваюсь, иду умываться, потом девочка тащит меня на кухню завтракать. Осторожно уминая котлету, слушаю её рассказ.

Папахен вчера приходил. Тётя Глафира вышла на площадку, прикрыла дверь и шёпотом, который я всё-таки услышал, объяснила ему, что я сплю, будить меня она не намерена, и что он может идти хоть домой, хоть по любому из адресов, которые она ему охотно и на месте расписывает. Зная своего отца, представляю его реакцию. Он сразу понял, что спорить с этой бабищей бесполезно, и удалился. А чего пылить зря? Я в безопасности, он в этом убедился. А что меня удивляет безмерно, оказывается, тётя Глафира может говорить шёпотом или помалкивать часами, если нужно.

— У меня ключей нет от дома, — говорю Зине, — Ничего, если я у тебя до вечера пробуду?

Зина молча пожимает плечами: «А что тут такого?».

Прекрасный я день провёл. Через час подошла Катя, и мы втроём занялись своим любимым замком. Больше девочки, я то и дело просто залипал на него взглядом. Очень красиво получилось. А после обеда — прогулка с Обормотом. Я в этот раз не носился, но и без меня народу хватало. Ерохины, Димка и Тимка, ведь теперь с нами. Они, конечно, отморозки, но своих не трогают. Особенно Зину уважают, особенно после того, как она паре ругательств их научила.

— Есть мелкие эпизодики, я их раньше не показывал. Хочешь?

— Давай, — мне всё интересно…

Трое играют во дворе у крепости. Я, Зина, Катя. Кирюшки пока нет.

— Катя, гляди! — Зина показывает Катюшке на показавшихся невдалеке Ерохиных, — Давай мухой, а то убегут заразы!

— Чего мухой? — страшно недоумевает Катя, не понимая, чего от неё хотят. Я замираю в предвкушении и восхищении. Зина начинает шутить и подкалывать!

— Отхреначь их! — Зина суёт подружке палку, — Давай быстрее, пока не удрали!

Катя машинально берёт палку. Я присоединяюсь к Зине:

— Да, Кать. А то как-то в компанию не вписываешься. У нас традиция появилась, понимаешь? Отлупи Ерохиных и будет тебе счастье и уважение друзей.

— Девочки не дерутся, — Катя бросает палку и надувает губки.

— Смотри, смотри, какая она прелесть! — толкаю в плечо Зину. Дружно хохочем над ней.

Ерохины подозрительно косятся на нас. Но даже со стороны видно, что мы смеёмся над бедной Катюшей. Она, впрочем, долго не выдерживает, присоединяется к нам.

И последний штрих. Машу Ерохиным, те тут же подходят. Озадачиваю их укрепить стену с одной стороны, подровнять с другой, затем появляется Обормот, который окончательно склеивает нашу расширившуюся компанию.

Обормот вообще перезнакомился со всеми во дворе и настороженно смотрит только на чужих. Бродячих псов вытуривает с территории ультимативно. Но не всегда.

— Чего это он? — спрашивает Катя, видя как Обормот перенюхивается с забежавшей к нам откуда-то шавкой, виляет обрубком.

— Собачья девушка, — флегматично замечаю я, — Обормот настоящий мужик, с девчонками не дерётся.

Катя тут же упирает зелёные глазищи в братьев Ерохиных. Те смущённо отворачиваются.

— Ты, значит, всё-таки Грэмми получила? — спрашивает Витя. Даже не спрашивает, а комментирует.

— Ага. И долг ЮЧжин вернула.

— Правильно. Только как бы её семейка тебе мстить не вздумала.

— Вряд ли ЮЧжин им пожалуется. Иначе придётся и об истории с кошельком рассказывать. Да и вообще… киллера они подсылать не будут. В Корее так не принято. Экономически меня задушить? Так мы ещё посмотрим, кто кого.

— Охренеть, не встать! Моя ментальная близняшка — южнокорейский олигарх.

Хихикаю в ответ.

16 апреля, время 19:30.

Устраиваю ЧжуВону полуэротический аттракцион. Это один заяц. Второй — привожу его внешний вид в порядок. Есть и третий, о нём позже.

Я в коротком платье-халате в босоножках, лифчик дома вообще не ношу. ЧжуВон на стуле, упакованный под простынёй. Я решила, что он достаточно оброс, и его прическа нуждается в облагораживании. Снять сантиметр-полтора с его шевелюры не вижу проблем. Чем я сейчас и занимаюсь. Уже полчаса.

(Примечание от автора: наряд вижу примерно таким, сдержанно-эротическим).

ЧжуВону процедура нравится, я кручусь вокруг него, иногда наваливаюсь грудью на плечо. Намеренно, чего от самой себя скрывать? Пару раз опиралась коленом о его ноги. Дело идёт к завершению, а третий зайчик в том, что я улавливаю, ощущаю почти визуально лёгкое облачко, витающее между нами. И возбуждающих тонов в нём нет. Парень тихо млеет. Похоже на моё состояние, когда меня расчёсывают.

Приступаю к оконтуриванию. Нужно использовать бритвенный станок, и я приношу всё нужное, включая большую чашку с горячей водой. Крем для бритья надо наносить на смягчённую тёплой водой кожу. После процедуры смягчения волос покрываю кремом виски и шею.