Ольга Елисеева - Огненный рубеж [сборник litres]

– Если вам не нравится лютня, я прикажу убраться им отсюда.

– Нет-нет, что вы, я…

– Как вам наше угощение? – Фон де Борх поддел ножом большой кусок мяса. – Этого оленя я подстрелил вчера на охоте. Завтра мы с вами убьем его родственников. А потом возьмемся за волков… Вы же любите охоту? Мне говорили, что вы и дня без нее не можете прожить.

Сатылган отхлебнул вина из кубка и ответил:

– Каждый татарин, едва начав ходить, садится на лошадь, приучается к охоте, сабле и луку. Мы охотимся и на зверей, и на людей. Такова наша жизнь, магистр. Мы воины и ничего другого не умеем. Как и вы, наверное?

Магистр пожал плечами.

– На турнире вы доказали, что способны лишить жизни лучших воинов Европы. Наши рыцари в последние годы редко сталкивались с ордынцами.

Джанай усмехнулся про себя. Да, с того момента, как в битве при Грюнвальде татары Большой орды вместе с литовцами почти уничтожили Тевтонский орден, прошло более полувека. Воины Джелал ад-Дина тогда арканами стаскивали рыцарей с коней, а после заманили тевтонцев в ловушку притворным бегством. Пожалуй, не стоит сейчас обсуждать с магистром те события.

Джанай произнес:

– Крымское ханство до сих пор не воевало с Ливонским орденом. Однако, с тех пор как османы заставили крымских ханов присягнуть им на верность, татары могут снова пойти походом на Европу, как уже было при Бату-хане. И тогда…

– Царевич, вы же потомок великого Чингис-хана, не так ли? Разве он кому-то поклонялся? Ваш отец правил великим ханством, которое он потерял из-за османов и…

– Отец скоро снова вернет себе трон, когда народ поймет, что Менгли-Герай их обманул! – Сатылган нахмурил брови. – Мы соберем тысячи воинов и вышвырнем османов из Каффы!

– Все может быть, – усмехнулся магистр, – только чтобы осуществить сие похвальное намерение, нужно много золота, оружия, пороха и пушек. У вас есть все это?

– Этого не нужно, – возразил Сатылган, – народ сам призовет нас и возведет нашего отца на трон, Иншаала!

– Иншаала-то Иншаала, однако, это может произойти очень и очень не скоро. Если только вам не окажут помощь те, кто захочет стать вашим верным союзником и партнером по торговле.

– Что вы имеете в виду? – Джанай подался вперед.

– Орден хочет заключить союз с будущим крымским ханом – вашим отцом Нур-Девлетом – и помочь ему восстановить… нет, не только восстановить, но и расширить свою власть. Золото, оружие и много другого мы дадим ему, как только он согласится подписать договор.

– А что взамен?

– Вы передадите Ордену бывшие земли княжества Феодоро. И вы навсегда избавитесь от позорного османского ига – турки будут иметь дело с рыцарями Ордена, которые ничем не хуже братьев-госпитальеров, успешно защищающих Родос [29] 23 мая 1480 года османский флот подошёл к Родосу. Численность турок оценивается от 1525 до 70 тысяч человек и 160 кораблей, тогда как Родосскую крепость защищало около 500 рыцарей и оруженосцев и 2-3 тысячи солдат и ополченцев. Максимальное количество защитников острова оценивается в 7 тысяч. Руководил обороной Родоса великий магистр ордена госпитальеров Пьер д’Обюссон. 7 августа 1480 года османский флот покинул остров. Мехмед II собирался взять Родос через некоторое время, но в 1481 году он умер. Родос остался за госпитальерами ещё на 42 года. .

– Это все? – спросил Сатылган.

– Нет. Генуэзские крепости на берегу моря от Сарсоны до Каффы займут войска Венецианской республики. Они и так никогда не были землями крымского хана… А когда вы избавитесь от османов, мы вместе с воинами крымского, казанского, астраханского ханств, ногайской и Большой Орды атакуем Московию. В землях московитов крымские воины возьмут столько рабов, сколько смогут увести. Мне ведь известно, что работорговля – один из самых прибыльных промыслов ханства.

– Мы торгуем рабами не больше, чем торгуют ими другие по всей Европе, – возразил Джанай, – к тому времени, когда наши предки основали ханство, ваши единоверцы там уже давным-давно продавали людей в рабство. В том числе и татар с ногайцами. Я думаю, в библиотеке Ордена или в библиотеке рижского архиепископа есть хроники, где об этом можно почитать. За сколько и кому добрые христиане подавали рабов…

– Так или иначе, вы получите большой прибыток и новые земли в подданство.

Джанай толкнул ногой под столом Сатылгана и сказал:

– Магистр, мы устали с дороги. Столь серьезные разговоры уместно вести с ясной головой…

– О, безусловно, царевич, – магистр щелкнул пальцами, – вас проводят в покои, а утром на охоте мы продолжим нашу беседу.

Братья вышли из-за стола и молча пошли по длинным коридорам замка. Спереди и сзади их сопровождали вооруженные рыцари. Когда дверь закрылась, Сатылган нетерпеливо спросил брата:

– Я же говорил, что наш род известен даже здесь, и мы…

– Брат, – остановил его Джанай, – скажи, наши лошади намного быстрее местных?

– Еще как, – фыркнул Сатылган, – мы обгоним любую. Ногайская порода лучшая в мире! Разве только арабские…

– Отлично. Завтра эта порода может спасти нам жизни.

– Ты о чем? Неужели магистр посмеет напасть на нас?

– Магистр заманил нас сюда, чтобы сделать заложниками и заставить отца подписать с неверными договор. Как я сразу не догадался!

– Погоди, – Сатылган почесал затылок, – зачем ему это? Он отпустит нас к отцу, и мы передадим хану предложение магистра.

– Чтобы передать предложение, он мог послать своих людей к отцу в Киев. А мы, как птицы в силок, помчались на турнир и попались. Магистру мы нужны как ценное имущество. Живое. Или мертвое.

– Ну уж нет! Я в темнице сидеть не желаю!

– Завтра на охоте все решится. А сейчас давай спать.

Иван Васильевич не любил шумных сборищ, хотя державные дела порой обязывали его держать речь перед народом. Господарь всея Руси, а не купчишка на торгу, где лишь горло рвать, чтобы продать худой товар, Иван Васильевич говорил негромко и вкрадчиво, слова взвешивал, как золотых дел мастер на весах изумруды. В кругу ближних людей он был таким же. Вот и сейчас, среди бояр и вельмож, в горнице, он толковал едва слышно.

– Скажи-ка, князь Оболенский, какую планиду у Крыма ты видишь? Не враги ль нам они истинные?

Боярин встал, поклонился и ответил:

– Великий государь, одному Господу Богу ведомо, кто наш истинный друг, а кто враг. Когда сей враг нам другом становится и когда друг во врага оборачивается – неисповедимо сие. Одно знаю – покуда в Крыму ханом Менгли, ни за что он с Ахматом не замирится! А значит, друг он сейчас нам наипервейший и наилучший.

– Отчего такое нелюбие у него к собрату своему агарянскому? Сгрубил ему Ахматка?

– Да, государь. Не желает крымский хан идти под Большую Орду. Сам ищет господарить. За то и бьется он с Ахматом насмерть: знает, что Ахмат хочет Крым вернуть. Послов надо слать в Перекопскую орду, государь! И уговор с ханом держать, чтобы вы заодин супротив Ахмата выступали.