Ольга Елисеева - Огненный рубеж [сборник litres]

Иван Васильевич встретил Нур-Девлета в думной палате, сидя на троне в окружении бояр, вместе с женой-грекиней Софьей и наследником Иваном Молодым. Многих татар из разных орд и ханств встречал государь прежде. Всякое бывало. А теперь перед ним должен был предстать потомок рода Чингисова, совсем недавно правивший ханством не намного меньшим, чем Большая Орда, с коей ему предстояло воевать.

Нур-Девлет с сыновьями быстрым шагом вошел в палату и увидел Ивана Васильевича. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, пока Нур-Девлет не поклонился государюв пояс, прижав руку к груди.

– Здрав буди, великий государь! – сказал почти без акцента Нур-Девлет и положил руку на саблю.

– И ты здравствуй, – ответил государь, – многое слышали мы о тебе, Нур-Девлет. Я призвал тебя к себе на службу – вместе против хана Ахмата воевать! Готов ли ты дать шертную клятву мне в том, что верой и правдой служить станешь?

– Готов, государь! Готов быть в дружбе и в любви навек неподвижно!

– Дьяк, – позвал Иоанн Васильевич, – неси шертную грамоту и Коран, чтоб клятву по закону их басурманскому могли все они принесть.

– Государь, всё уже здесь! Арабским письмом толмач шерть написал, дозволь к присяге привести, – скороговоркой ответил дьяк и, склонившись, протянул грамоту Нур-Девлету.

Хан развернул пергамен, испещренный арабицей, бегло пробежал глазами, кивнул и, положив правую руку на Коран, стал читать по-татарски:

– Я, Нур-Девлет, даю шерть Иоанну Васильевичу, Божьей милостью великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Тверскому, Вятскому, Югорскому, Пермскому, Булгарскому и других земель и государю всей России, по своей басурманской вере, на том, что быть мне, Нур-Девлету, под его государевой высокою рукою, ему, великому государю, служить и ему, великому государю, не изменять, и над его государевыми служилыми людьми дурных дел не чинить и не побивать.

А ежели я, Нур-Девлет, не учиню великому государю служить или ежели начну государевых служилых людей побивать, то за такую мою неправду с женами, и с детьми, и со всеми своими людьми помереть мне позорной смертью, и чтоб за нашу неправду, как по земле поедем или пойдем, нас бы земля поглотила. А как по воде поедем, и нас бы вода потопила. Шертую на всем великому государю, как в сей записи писано. Амин!

– Аминь, – кивнул Иван Васильевич и, встав с трона, подошел к Нур-Девлету. – О людях твоих, семье и воинах, вдосталь позабочусь! Удел тебе пока не обещаю – в Касимове у меня царевич Данияр сидит, в Кашире и Звенигороде тоже покамест другие царевичи окормляются. Брат твой Менгли о тебе уже справлялся. Я ему отписал, что обид тебе никаких здесь не учинят, коли будешь держать шерть по правде.

– Да, государь, – Нур-Девлет, чуть помедлив, склонил голову и прижал руку к груди, – и мои сыновья, и все прочие люди в том тебе тоже шертную клятву на Куране принесут!

– Быть посему. А теперь ступай, отдохни с дороги!

Нур-Девлет еще раз поклонился правителю московскому и вышел из горницы. На крыльце он прошел мимо иноземных послов, один из которых поклонился хану и сказал по-итальянски:

– Великий хан! Джованни Баттиста Тревизано, полномочный посол Венецианской республики, рад приветствовать вас в землях московитов!

Нур-Девлет остановился вместе с сыновьями и посмотрел послу в глаза. Ответил тоже по-итальянски:

– Я не знаю о вас ничего, сеньор Тревизано. Мы были добрыми соседями с дожем Генуэзской республики, которая пребывала в состоянии войны с вашим флотом.

– Великий хан, османы навсегда покончили с генуэзскими факториями в Крыму. Генуя слаба, а Венецианская республика может предложить вам гораздо больше, чем русский царь.

Нур-Давлет усмехнулся, подошел к послу и тихо сказал:

– Я только что присягнул на священном Куране московскому царю. Негоже мне, едва я дал клятву, слушать твои шайтанские речи. Ступай прочь, пока я не отрезал тебе язык.

– Ата, – произнес Джанай, – ливонские рыцари, перед тем как мы от них сбежали, тоже хотели вместе с венецианцами захватить генуэзские крепости. Партенит, Солдайю, Чембало, Каффу, все… Может, и правда отрезать?

Тревизано побледнел и отшатнулся.

Сатылган достал нож из-за пояса, попробовал его остроту пальцем.

Венецианец быстро заработал локтями и скрылся в толпе. Ну ничего, чертыхался про себя Тревизано, у меня еще достаточно золотых дукатов, чтобы нанять местных разбойников. А они отправят этих варваров в ад к их ересиархам, которых так отвратительно описал великий Данте. То, что не получилось в Казани, Астрахани и у ногайцев, получится здесь, в Москве. Молитесь, неверные и схизматики, скоро вы будете убивать друга!

Город Сарай-Берке когда-то был известен от Лиссабона до Ханбалыка. Столица степной империи, чьи воины наводили ужас на соседей. Его улицы были широки и всегда наполнены многоликой толпой. Больше ста тысяч жителей было в нем. Купцы, ремесленники, воины и монахи с утра до ночи перемещались по городу и его рынкам, где продавались лучшие товары из Китая и Индии. Так было, пока город не уничтожил Тамерлан. Он возродился, но былое величие оказалось потеряно навсегда. Затем русские ушкуйники вновь разграбили его. Поговаривали, что они искали золотых коней, отлитых по приказу Бату-хана и бесследно пропавших при хане Тохтамыше…

Золотые кони весьма пригодились бы сейчас хану Ахмату. Он бы немедленно продал их за серебро, а серебро пустил на чеканку монет, где было бы написано: «Султан верховный – Ахмат-хан». Но нет золотых коней у великого хана, сумевшего объединить остатки Улуса Джучи. Нет у него золота, и серебра нет тоже. В казне – жалкая мелочь, пополняемая за счет торговых пошлин и редких удачных набегов на урусское пограничье, дерзко огрызающееся в ответ. А еще этот князь Иван, посмевший казнить его послов зимой… Наглые урусы забыли, сколь страшен гнев Орды. Забыли, как горели их дома, как реки были красны от крови их отцов и матерей, посмевших сопротивляться власти великого хана.

Вот и сейчас Ахмат, нахмурившись, слушал беклярибека Тимура, рассказывающего на совете дивана о том, как его воины едва спаслись бегством от урусов и от татар, бывших с ними заодно.

– Великий хан, две моих сотни пытались переправиться через Оку по твоему приказу. Они перебрались через реку вплавь, но на них сразу набросились проклятые урусы. Воины московского князя Ивана стреляли огнем из железных палок, убив почти половину наших! А оставшихся добили саблями воины царевича Данияра, гори он в аду, слуга шайтана! Спаслось лишь несколько нукеров, если прикажешь – я казню их!

– Сколько вышло на берег урусов? – спросили тархан Исмаил, глава рода Ширин.