Ольга Елисеева - Огненный рубеж [сборник litres]

– Прав ты, владыка, – ответил Иван Васильевич. – Продолжай, воевода. Глаголь! А ты, Ощера, скоро в Вологду у меня поедешь, да и подалее Вологды. В монастырь иди, смиряться, или оставь непотребные речи! Так что там с ливонцами, воевода?

– Ливонцы зимой уже на Псков ходили. Вышгородок пожгли, всех жителей перебили. Твои полки тогда прогнали псов, да они все не угомонятся. Опять Изборск осадили. Сдается мне, ждут, когда Ахмат нас побьет, чтобы Псков и Новгород захватить.

– Не бывать тому, – сказал Иван Васильевич, – уже били их, побьем и вновь. Поляки тевтонцев тем летом вассалами своими сделали, и сам магистр тевтонский присягу принес. Так и мы: как с Ахматом закончим, дань ливонцев платить заставим. И колокола, как в Новгороде, с собой заберем… Нынче же вернемся к Ахматкиным делам. Как войну вести предлагаешь?

– Государь, вели выдвигать на Угру полки с Москвы, дале – низовые воинства с Владимира, а затем и северные воинства. Хорошо бы такожде оставить заслоны в Серпухове и Тарусе: повернет Ахмат, так мы и там его отобьем. Из этих городов можно во все стороны конно дойти с великой быстротой.

– А что Казимир? Если он с Ахматом соединится, то вдвое больше сил против нас встанет.

– Супротив Казимира уже вышел крымский царь Менгли. Мне вчера гонец весть о том принес. Этот ни за что не захочет победы Ахматовой, ибо после нас Орда сразу на Крым двинется. Если крымцы вскорости нападут на литвинов, то Казимиру уже не до нас будет.

– Царь Ахмат покуда Перекопскую орду под свой престол не вернет, не успокоится, – усмехнулся Иван Васильевич, – ведь и Крым, и Казань, и Астрахань – все Орды земли бывшие. Тамошние бунташные люди супротив царя вышли, государство великое порушили. Какой царь то простит? Ну а державцам юртов этих общий царь и не нужен вовсе. Сами править хотят. Все они из рода Чингисова. Вот и будут биться друг против друга, пока не ослабнут вконец. Верно ли я говорю, царевич Данияр?

– Да, государь, – поклонился тот, – хан Ахмат и его Орда пока сильны. Только каждый год убывают силы его. Ибо вышло время Большой орды. Сам знаешь, каждый месяц к тебе приезжают нукеры его бывшие – на службу твою. Всех ты привечаешь.

– Верно толкуешь, – кивнул Иван Васильевич, – а что хан казанский Ильхам? Не выступит ли и он? А ногайцы с астраханцами?

– Нет, государь, не пойдут они против тебя, – ответил князь Верейский, – нет причин им Ахмату помогать.

– Точно ли так?

– Истинно так, государь, – продолжил Верейский, – тому у меня крепкое подтверждение есть. В остроге у меня сидит фрязин один, посол веницейский. Хотел он татаровей на тебя натравить, в чем и сознался на дыбе. Да только татарове не захотели на тебя исполчиться. Опасаются, великий государь.

– Добро, – усмехнулся Иван Васильевич, – значит, с басурманами разобрались. А что мои братья бунташные? Грамоту им подготовили?

– Да, государь, – выглянул из-за спин бояр дьяк, – все как ты велел: отписали о твоем великом прощении, о милости и жаловании. Велишь гонцов готовить?

– Отправляйте, – вздохнул великий князь и посмотрел на Марию Ярославну. – Ну что, довольна, матушка? Нет больше великой замятни.

Великая княгиня кивнула и утерла рукавом слезу.

– На Москве, – продолжил великий князь, – останется наместником моим князь Иван Юрьевич, пускай готовит град к обороне. А жене моей с детьми моими и казной отбыть на Белоозеро. Людей в рати собирать всей Московской землею. Каждый человек понадобится, встречаем ныне силу страшную.

– Государь, все исполним! – заверил князь Холмский. – Еще что прикажешь?

– Прикажу… – Иван Васильевич встал и подошел прямо к воеводе. – Всегда в набегах еще со времен Батыевых любят ордынцы на стольный град напасть. Супругу государеву с дочерьми в полон взять… на потеху. Детей и девок в рабство вечное увести. Храмы пожечь и конями испохабить. Потому они на Москву и пойдут. Так пускай сами прознают, каково столицу свою врагу отдать. Вели готовить судовую рать. Тысяч на пять. Князь Ноздроватый да царевич Нур-Девлет пускай сей труд на себя возьмут. Я хочу, чтобы безбожный хан Ахмат, когда к Угре подойдет, получил весть, что его Сарай-Берке дотла сожжен. Гарем царский весь в полоне да роздан ратникам на потеху. А людишки Ахматовы через Крым туркам проданы. Да хоть бы и даром отданы. Чтобы поняли навсегда, каково это, когда твои земли родные враг предал огню, а родные твои или убиты, или в рабстве хуже смерти живут!

Судовая рать князя Ноздроватого и служилого царевича Нур-Девлета села на речные насады, струги и лодьи в Коломне. Все ратники на суда не уместились. Оставшиеся пошли конным ходом вдоль Оки до Нижнего Новгорода, где по государеву указу спешно рубили новые насады.

Нур-Девлет с сыновьями и князем Ноздроватым плыли в первой лодье. С ними вместе плыл касимовский господин Данияр. Он испросил у Ивана Васильевича разрешенья проведать свои земли, где на границе появились ногайцы.

Сатылган долго собирался с духом, чтобы спросить Данияра: женился ли он на дочери ширинского бека Айше? Но так и не решился. Однако случай помог ему узнать горькую правду.

Однажды вечером, когда они обсуждали, чьи предки родовитей, зашла речь и о роде Ширин.

– Так, стало быть, у тебя, Данияр, есть и Ширины, и Мангыты, и Аргыны, и Барыны [31] Эти четыре правящих рода были представлены во всех постордынских татарских ханствах. ? – спросил Нур-Девлет.

– Есть все они, – ответил Данияр, – у меня есть все, что должно быть у любого хана. А этой весной я чуть не породнился с крымскими Ширинами. Я выплатил махр, и они отправили мне свою дочь, кажется, ее звали Айше. Но Аллаху было угодно, чтобы этот брак не состоялся.

– Я хорошо знал отца Айше и саму ее. Мои сыновья с ней знакомы с детства. Так ты отправил ее назад? Или, может, она заболела и умерла? – спросил Нур-Девлет.

– Нет, – покачал головой Данияр, – недалеко от границы с Касимовским ханством их караван разграбили, женщин взяли в полон.

– Айше спаслась? – спросил Сатылган, покраснев.

– Ее вместе с другими пленницами увезли к хану Ахмату. Он давно хотел отомстить Ширинам. Ее отец предлагал большой выкуп, но хан сказал, что не прощает обид, нанесенных ему предавшими рабами. Говорят, Айше заставляют делать самую грязную работу в гареме хана. Скорее всего, она уже предстала перед Аллахом.

– Астагфируллах, – вздохнул Нур-Девлет.

Царевичи еще долго говорили об ордынских делах, но Сатылган почти не слушал. Он вспоминал последнюю встречу с Айше. Ее нежную кожу… Что ж, главное, она жива и не замужем за Данияром, а значит, если Аллаху будет угодно, то он разыщет ее.

Нур-Девлет приказал сыновьям лечь спать и выставил караульных.