Михаил Ланцов - Конунг Руси [litres]

– Мне кажется, теперь я догадываюсь. Он мне как-то сказал, что одного легиона времен Траяна было бы достаточно, чтобы в свое время остановить нашествие магометан. Они бы никогда не вылезли из своей пустыни, если бы Империя не погрязла во внутренних распрях и религиозном мракобесии.

– Это он так сказал?

– Василий считает, что с принятием Христа воины Империи утратили боевой дух и стали слабы. Я тогда это пропустила мимо ушей. Подумала, что он меня дразнит. А сейчас вспомнила.

– Но ведь это же ересь! – крикнул один из старейшин.

– Ересь! – согласился с ним другой.

– Погодите! – воскликнул третий. – Ведь Империя действительно росла только при старых Богах.

– Вздор! – Аж вскочил тот старейшина, кто громче и ярче всего отреагировал на слова Кассии.

– Ты будешь это отрицать?

– Тихо! – рявкнул глава рода.

– Я не понимала, – продолжила Кассия, – зачем он так тесно сотрудничает с этими погаными жрецами. Это для меня выглядело каким-то безумием. Он сам носит крест, но играет в эти игры примитивных, лесных людей. А потом я поняла… ему нужны не эти люди. Он пытался получить благоволение старых богов, которые все еще живы там… в глуши… Вы понимаете, к чему я клоню? Василий пришел в глухой медвежий угол, о котором бы никто из нас не подумал. Сел там. И начал собирать свой легион… старый легион… Вы знаете, мне даже кажется, что там, где его воспитывали, позволили ему прикоснуться к старине, и он видел, слышал, чувствовал эти старые легионы… он понимает, что нужно делать… как будто он сам был с ними сопричастен как-то…

– Так ты думаешь…?

– Я уверена, что все наши игры для него просто детские шалости. Он не собирается быть ничьей игрушкой. Он просто позже придет и возьмет то, что пожелает. Силой возьмет. И горе тому, кто встанет на его пути. Я видела его поединки. Он и вправду поцелован высшими силами. И я не советую вам думать, будто бы вы сможете наставлять его и управлять им. И у Вардана не получится.

– А у кого получится?

– А у кого получилось управлять Феофилом?

– На него влияли женщины…

– Свою супругу он любит и ценит. Она родила ему сына и ныне вновь ходит беременной. Жрица Афродиты. Во Христе Пелагея, в поганом обычае Преслава. Женщина умная и осторожная. Говорят, владеет копьем получше иных мужчин. Ее в юности обучал его родственник – жрец Ареса.

– Хорошо, – после долгой, очень долгой паузы произнес глава рода. – Если все так, как ты говоришь, то нам нет смысла его поддерживать. Он неуправляем, и семье от него пользы не будет. Захватит он власть в Константинополе или нет – бог весть. Сейчас он нам без надобности.

– Я не спешила бы с выводами. Вы разве забыли о торговле?

– Торговать его поделками? Ты смеешься? Эти клееные щиты и шлемы интересны, но с ними больше возни. Наконечники для стрел – тоже. Персидское железо он продает, но мы им обычно не занимаемся. Что еще?

– Много чего, – улыбнулась Кассия и извлекла из небольшого сундучка, что стоял рядом с ней, фарфоровую тарелочку. – Как вам эта безделица?

– Что это?

– Это фарфор?

– Именно. Василий сделал их для себя. А я ее украла. Вы понимаете? Он запросто наделал таких тарелочек для себя!

Речь шла о так называемом костяном фарфоре, который получался обжигом при большой температуре изделия из каолиновой белой глины, в которую добавляли неорганические остатки от сжигания костей. Высокую температуру Ярослав получал в персидских печах. Брак, конечно, был. Но из пяти тарелок удавались только одна-две. Но удавались. А на вид они были просто удивительны! Молочно-белого цвета, но достаточно тонкие, чтобы на просвет казаться полупрозрачными.

– Он их может сделать еще?

– Разумеется!

– Это… это интересно…

– Кроме того, он может делать бумагу.

– Мы знаем, но вряд ли она кого-то заинтересует. Аристократы предпочитают тонкий, особой выделки пергамент, а у остальных нету желания платить много за ту бумагу, что он делает. Мы ее видели. Она слишком хороша. Что еще он делает?

– А этого мало? – ехидно улыбнулась Кассия, смотря на то, как старейшина теребит в руках фарфоровую тарелочку. – На самом деле с ним нужно поговорить. Наверняка он знает много всего интересного и полезного. Он ведь и бумагу, и фарфор делал для себя. Просто, чтобы в обиходе ими пользоваться. В лесу! Но главное – не это. Главное то, что мы будем с ним сотрудничать. Много. Тесно. Взаимовыгодно. А значит, когда он решит идти на Константинополь и брать власть – мы окажемся не случайными родственниками-прихлебателями, которые хотят воспользоваться моментом. Нет. Мы окажемся теми, с кем он привык вести дела.

– А если он не этого желает?

– Тогда мы просто хорошо заработаем на торговле. В конце концов один фарфор – уже золотое дно. Сколько его везут по Великому шелковому пути? А сколько сможет сделать он? И как по мне, так его фарфор даже лучше того, что везут с Востока.

Так и общались. Долго общались. Фарфоровую тарелку чуть ли не до дыр затерли, щупая, постукивая и просматривая на просвет. Обсуждали организацию мастерских по покраске. И так далее.

Кассия в этой дискуссии далее принимала опосредованное участие. Больше наблюдала уставшим взглядом. Ей было и страшно, и приятно. Страшно оттого, что слова ее дойдут до ушей Вардана. Она ведь врала и импровизировала. Она твердо знала – Василий не хочет занимать Константинополь. Почему? Бог весть. Но мотивы, очевидно, он имел очень веские. Как-то проговорился, что это место проклято. Однако это было единственной зацепкой. Зацепкой… да… Но главное не это. Кассия хорошо помнила их разговор перед отъездом. Тогда Ярослав отозвал ее в сторонку и, очень серьезно взглянув в глаза, произнес:

– Мама, ты должна решить, с кем ты.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Я говорю, что ты должна решить, с кем ты. Со мной или с ними. Если с ними – не возвращайся. Сейчас для тебя там стало безопасно. Вот и оставайся там.

– Сынок…

– Я уже устал из-за того, что ты плетешь постоянные интриги вокруг меня. Поначалу это было забавно. Но они примитивные и опасные. Появились первые трупы. Но главное – они ведут к нарастанию и без того непростой обстановки вокруг Гнезда. К росту противоречий с Василевсом. А я пока не готов бодаться на равных с Империей.

– Пока?

– Ты опять обращаешь внимание только на то, что хочешь услышать.

– Я действую в интересах нашего дома. И твоего, и моего.

– Мама, я даже не уверен, что ты моя мать. Про этот дом же мне лучше не говорить. Мне все равно, как там живут какие-то люди за тридевять земель. Мне есть от них какая-то польза? Нет. Одни проблемы. Почему я должен разгребать за вами ваши примитивные интриги? Почему я должен успокаивать Василевса и объясняться перед ним лично? Что смотришь? Да, я состою с ним в прямой переписке. И уже не раз был вынужден за вас оправдываться, – не моргнув и глазом, соврал Ярослав. – Вы – головная боль. Так что решай – со мной ты или нет. Если есть сомнения, просто не возвращайся. Забудь меня. А еще лучше сообщи, что обозналась. Так будет мне спокойнее.