Влад Тарханов - В августе сорок первого

Расчет был на то, что часть Кригсмарине сунется в Маркизскую лужу, чтобы перемешать с землей кронштадтские бастионы. В крайнем случае, ожидалось совместная операция немецких моряков и летчиков. Но увы, ставку сделали на Люфтваффе, бросив на Котлин целый авиационный корпус. И пока что ни одна бомба вблизи Кронштадта не упала! Редер же на приманку не клюнул, лишь устроив демонстрацию своих сил, таким образом, опытный адмирал показал, что раскрыл замысел красных адмиралов. Но тогда еще начальник ГРУ Виноградов очень четко отметил, что так просто эту приманку Кригсмарине не бросит. Поэтому рота морского спецназа и страховала окрестности у Котлина, ожидая высадки диверсантов. Вот только не знали, будут это диверсанты-подводники (для такого дела могли одолжить специалистов из Италии, хотя их наши ребята вовремя проредили[2]) или десант на небольших катерах или лодках.

И все-таки это был десант. Четыре лодки с диверсантами с какими-то хитрыми моторами, которые тихо жужжали и в грохоте воздушного боя были практически не слышны, зашли с моря, совсем рядом с крепостной стеной, пользуясь тенью, высадились почти незаметно. Незаметно для постовых, которые больше смотрели на небо, чем по сторонам, а вот Рукавишников был настороже. Да и ребята его отделения очень быстро засигналили: «вижу противника». Как только диверсанты высадились, передовая группа приготовилась к тому, чтобы тихо снять часовых, а часть чуть в отдалении вытаскивала ящики со взрывчаткой, все отделение морского спецназа открыло ураганный огонь по врагу. Рукавишников выпустил в небо осветительную ракету, подсветив десант противника, оба ручных пулемета отделения и автоматы ППС залили плацдарм свинцовым дождем. Смачно щелкнула снайперская винтовка, потом еще и еще раз. Каким-то чудом не сдетонировала взрывчатка, надо было за это сказать спасибо снайперу Першину с его новой «Светкой», но с немецким десантом было покончено менее чем за две минуты. Из двадцати восьми диверсантов ранеными, но живыми остались четверо. Им оказали первую помощь и доставили в особый отдел флота.

Брестская крепость.

Генерал-майор Фриц Шлипер, командир 45-й пехотной дивизии, рассматривал мирно спящую крепость, в которой, по данным наблюдения, находилось, кроме 8–9 стрелковых батальонов, пограничники 17-го погранотряда, батальон конвойных войск НКВД, артиллеристы, вот последние интересовали генерала больше всего. Правда, особых неприятностей от русских трехдюймовок генерал не ждал. Разведка говорила о том, что, ликвидировав очаги чумы, русские продолжили обычную службу, а учения тяжелой артиллерии округа были назначены на 1-е августа и все серьезные стволы находились на полигонах, которые вот-вот накроет доблестная авиация. Для штурма крепости в его руках сосредоточилась невиданная мощь немецкой артиллерии. Кроме девяти легких и трех тяжелых батарей, ему придали для первого удара 2 самоходные сверхтяжелые мортиры «Карл» (600мм), три дивизиона 210 мм мортир, батарею Небельверферов, реактивных минометов, которой предстояло сделать первый залп по крепости. В Четыре тридцать ровно Фриц отдал команду «Огонь». И тут же в сторону крепости ушли дымные огненные хвосты «Ванюш»[3]. А тяжелая артиллерия начала обстреливать сначала восточную часть Бреста, через 12 минут артподготовки перенеся огонь на саму крепость. В четыре пятьдесят две началась общая атака укреплений Брестской крепости. Но… сначала рухнул от мощного взрыва железнодорожный мост через Буг, вместе с саперами, которые так и не нашли заложенную взрывчатку, чем поставил Шлипера в весьма неудобное положение: этот мост требовалось сохранить в целости и пылинки с него сдувать, но… чуть позже оказалось, что с первыми выстрелами войны все мосты через Буг и ближайшие к ним в окрестностях Бреста были уничтожены. А начавшие наступление на укрепления крепости три батальона отборной немецкой пехоты неожиданно стали нести потери от каких-то мелких мин противника, то тут, то там падал солдат, к которому спешили санитары, вынося раненого с поля боя, потеряв по нескольку десятков солдат, без единого выстрела со стороны укреплений, батальоны прекратили наступление. Саперы принесли генералу деревянные трубочки с патроном.

— Что это?

— Это дьявольская мина, герр генерал! — доложил командир саперной роты. — Она маленькая, сверху прикрыта тонкой дощечкой, при нажатии сверху капсюль пробивается снизу, патрон разносит стопу солдату. Дешево и сердито! А мы имеем или труп, или инвалида.

— Вижу. Что делать? Это можно как-то разминировать?

— Саперы тут бесполезны. И их легко начнут отстреливать из крепости.

— Тогда остается пустить танки… — после некоторого раздумья решил генерал. — Надо проделать танками проходы, по которым пойдет пехота. Мы начинаем выбиваться из графика, а вам еще надо заняться восстановлением моста через Буг. Выделите людей, я не уверен, что кроме этих простейших мин у русских не найдутся еще сюрпризы.

Что же, неожиданная атака на крепость оказалась не такой уж и неожиданной. Неприятность, но не смертельная!

Тяжелое утро 3 августа сорок первого года медленно, окутанное свинцовым дымом пожарищ, вставало над брестской крепостью. Ее защищал только один единственный 132-й конвойный батальон НКВД полного состава, имевший на своем вооружении, кроме винтовок и автоматов, 98 ручных и станковых пулеметов, им были приданы три батареи сорокапяток, батарея 100 мм минометов (кроме штатных минометов батальона), и дан приказ задержать противника на сутки — и не более того. Ночью им предстояло из крепости уйти, взорвав орудия. Изначально батальон готовился и к диверсионной работе, в Беловежской пуще было заготовлено для него дюжина баз с провиантом, боеприпасами и средствами связи. Командовал батальоном (и, фактически, всем гарнизоном крепости) капитан Александр Степанович Костицын[4], человек храбрый, даже отчаянно храбрый, грамотный военный, хорошо показавший себя на сборах и учениях. Его батальон формально считался все еще конвойным батальоном НКВД, но уже восемь месяцев проходил подготовку именно как батальон ОСНАЗа, с прицелом на диверсионно-партизанскую работу в тылу врага. Его задачей было осложнить противнику занятие Брестской крепости, а дальше предстоял сложный отход к базам дислокации в Беловежской пуще. Маневр отхода репетировался трижды, на месте просматривались варианты действий, так что каждое отделение этого батальона знало свой маршрут наизусть. Вроде бы не надо батальону ОСНАЗа выполнять работу линейной пехоты, засиживаться в крепости, но, учитывая уровень подготовки бойцов размещенных в Бресте кадровых дивизий, их решили использовать на флангах крепости и для укрепления пограничных застав в местах, где атаки врага будут наиболее жаркими. Тут, как говориться, сама крепость служила хорошим укрытием. Капитан Костицын руководил обороной из Тереспольского укрепления, считая это направление наиболее опасным, на Кобринском валу командовал его начштаба, капитан Василий Филлипович Бурлаченко, а Волынские укрепления, простите за тавтологию, укреплял своим присутствием батальонный комиссар Григорий Петрович Сорокин. Не так давно Костицын завел себе «Ворошиловские» усики, которые делали его волевое, с красивыми и правильными чертами лицо немного эксцентричным, но командовать ему этот налет несерьезности не мешал абсолютно: авторитет у бойцов и командиров у капитана был непререкаемый. Комбат рассматривал в бинокль позиции немецкой дивизии, наступление которой так внезапно захлебнулось.