Андрей Булычев - Тайная война [СИ litres]

– Так-так-так, – оглядел его внимательно генерал. – У тебя и кроме оружия я в твоём мундире изменения нахожу. Ну ладно, по этим волчьим хвостам мне всё и так понятно, про них в отдельном приказе прописано и как знак отличия да доблести вам разрешается иметь. А вот и второй погон у тебя на плече, и штаны не зауженные, сапожки коротенькие. Всё это тоже для удобства егерского боя перешито-переделано?

– Так точно, Ваше превосходительство, – подтвердил Алексей. – Я при приёме на службу в армию, в самом начале в мушкетёрском мундире воевал, под Кагулом на пехотных башмаках все ноги себе истоптал. Камзолы и штаны у солдат заужены, на голове неудобные шляпы, да ещё букли и косы эти, – с отвращением мотнул головой подпоручик. – То ли дело егерский мундир, хотя и здесь, конечно, есть что дорабатывать, вот тот же поясной ремень, вон как перегружен, чего на нём сейчас только не висит. И кое-что можно будет даже распределить на самом мундире. А вообще для солдата что важно, Ваше превосходительство? – и, увидев горящий любопытством глаз генерала, подвёл итог рассказа: – Для солдата важна простота: быстро вскочил по тревоге, влетел в штаны, затем в сапоги, накинул на себя куртку, на голову удобный картуз, нацепил сверху ремень, в руки схватил ружьё и всё, он уже готов к бою!

– Интересно, очень интересно, – пробасил Потёмкин. – А ну-ка, господа, пожалуйте к моему рабочему столу. Сейчас я Сашке скажу, и нам чаю с французским печеньем подадут.

Григорий Александрович оказался очень лёгок в общении. Сам, обладая живой харизмой, он мог внимательно выслушать собеседника, поддержать разговор и не ставил никаких рамок иерархии. Не зря австрийский фельдмаршал и писатель мемуарист де Линь, служивший под началом Потёмкина, оставил потомкам такое подробное описание этого незаурядного человека: «Трусливый за других, – пишет он о князе, – Потёмкин сам очень храбр: он останавливается под выстрелами и спокойно отдаёт приказания… Он очень озабочен в ожидании опасности, но веселится среди неё и скучает среди удовольствий. То глубокий философ, то искусный министр, великий политик, а то десятилетний ребёнок. Он вовсе не мстителен, он извиняется в причинённом горе, старается исправить несправедливость. Одной рукой он подаёт условные знаки женщинам, которые ему нравятся, а другой – набожно крестится. С генералами он говорит о богословии, с архиереями – о войне. Он то гордый сатрап Востока, то любезнейший из придворных Людовика XIV. Под личиной грубости он скрывает очень нежное сердце; он не знает часов, причудлив в пирах, в отдыхе и во вкусах: как ребёнок, всего желает и, как взрослый, умеет от всего отказаться… Легко переносит жару, вечно толкуя о прохладительных ваннах, и любит морозы, вечно кутаясь в шубы…» И вот с таким человеком, довелось беседовать Егорову.

– Да, интересное суждение у вас, голубчик, о военной тактике. Весьма и весьма необычное. Значит, вы полагаете, что нужно всемерно развивать егерские войска и прицельный стрелковый бой? Вводить его основы и в мушкетёрские роты пехотных полков? А ведь целый ряд авторитетных военачальников утверждает, что пуля есть лишь дополнение штыка, а все баталии всё равно решаются натиском сомкнутых колонн.

– Ну, какое-то время да, – согласился Лёшка. – Но огневой стрелковый бой будет всё время с годами только усиливаться, так же как и урон от артиллерии. И в итоге развёрнутые линейные шеренги будут просто выкашивать такие сомкнутые колонны, даже не допустив их до своих порядков.

– Ну, это ещё когда будет, – покачал головой Потёмкин. – Всё-таки сейчас время каре и ударных штурмовых колонн, а отборные стрелки лишь оказывают поддержку в их развёртывании и деморализуют противника, выбивая его командиров с прислугой орудий. Опять же при нашем таком неповоротливом ведомстве это когда ещё все эти оружейные новинки будут сделаны и пойдут в войска! У нас вон даже кавалерию хорошими клинками и укороченными карабинами до сих пор ещё всю оснастить не могут. Что уж и говорить-то о винтовальных ружьях – штуцерах? Но и ты тоже прав, Алексей, егерей, разумеется, как род войск нужно развивать. А кроме того что они могут быть на поле боя весьма полезными, им ещё и особые дела, как я знаю, тоже по плечу. Не зря ведь вашу команду отдельной, особой назвали. Вы уже в нескольких дальних выходах себя отменно проявили. Вот и новое дело, которое вам хотят поручить, подпоручик, пожалуй, что лишь одни вы и сможете только выполнить. Мы тут вчера вечером уже советовались с господином полковником и решили посвятить тебя в некоторые тайны, – и он посмотрел на фон Оффенберга. – Пожалуйста, продолжайте, полковник!

Тот кивнул и придвинулся поближе к столу, на котором лежала расстеленная карта.

– До тебя, Алексей, уже, наверное, дошли слухи, что по прошествии трёх лет этой войны началась подготовка к грядущему перемирию, и противоборствующие стороны пытаются выйти на них, усилив свои позиции. Российская империя однозначно выиграла эту войну, её войска разбили османские армии и заняли большие территории противника. Естественно, мы вправе рассчитывать на лучшие условия мира, иначе для чего было проливать столько крови и тратить море ресурсов? В Стамбуле это прекрасно понимают и пытаются сделать всё, чтобы украсть нашу победу или хотя бы уменьшить её итоги, привлекая для этого некоторые, скажем так, не очень дружественные нам европейские страны. Сейчас идёт тайная война, в которой ты уже и сам успел поучаствовать, помогая задержать турецкого шпиона и освободить, а потом и вывезти нашего человека с важными бумагами из-за Дуная. В марте месяце в Журжи и Фокшанах планируется начать переговоры о перемирии, а затем попытаться заключить уже и сам мир. И какой он будет, зависит не только от действий наших доблестных полков, но и от того, как поработают дипломаты и особые секретные службы военной коллегии. Нам позарез нужны тайные сведения, документы и доказательства сговора Блистательной Порты с Австрией и Францией. Все три этих страны ведут свою явную враждебную политику против Российской империи, и чем больше у нас будет на руках козырей против них, тем проще будет вести будущие переговоры. Тебе и твоим людям надлежит вернуться туда, где вы только что недавно были. Вся военная и боевая часть дела, его планирование и само исполнение ложится лично на тебя, подпоручик. Работа с нашей агентурой и противодействие вражеской – на уже известного тебе поручика Озерова. Вам же на месте будет помогать тот человек, которого вы освободили у турок, – это серб Б огдан. После того как вы добудете нужное, он останется на чужой территории, а вы должны будете вернуться с добытыми бумагами домой. Дело это чрезвычайно сложное, и как уже сказал Его превосходительство ранее, выполнить его можешь только ты со своей командой, потому как именно она имеет наилучшую подготовку и опыт для всего этого. Самая большая сложность здесь в том, что выполнять это задание придётся даже не в прибрежной полосе Дуная, а в самом центре Балканских земель, а именно в Сербии, вот здесь, – и полковник показал на точку в глубине турецкой территории.