Владимир Поселягин - Уникум [litres]

Внезапно меня тронули за плечо. Мельком обернувшись, я вопросительно глянул на политрука. Пришлось поднять шлемофон слева, чтобы тот прокричал в ухо:

– Когда мы встанем?

Я сам уже прикидывал: два часа в пути, только что брод преодолели, причём благополучно, немцев там уже не было, так что ответил сразу:

– Через десять минут.

Пока народ разбежался по кустам, я, сам сходив, вернулся и стал получать доклады командиров по состоянию техники. Очень кстати был уже готов обед, так что заодно отдал приказ принимать пищу. А потом заправляли технику и готовились к дальнейшему маршруту. И ведь успели. Двигался я не к лесу у аэродрома – до ближайшего километров семь было, а к одному оврагу, где можно замаскировать технику, не зря же столько маскировочных сетей набрал, обнаружив их на пункте сбора целый грузовик. Замыкающая «тридцатьчетвёрка» тащила за сбой срубленное дерево, чтобы маскировать следы, хотя бы от наблюдения с воздуха.

Мы съехали с трассы на полевую дорогу, проехали по ней и, спустившись в низину, повернули. Тут низина образовывала овраг, в него и заехали. Технику под крики командиров и мат мехводов и шофёров ставили борт к борту по две единицы, вплотную к впереди стоявшим, иначе средств маскировки не хватит. Над первыми уж растягивали полотнища, забивая палки и колышки в землю. Так что сверху овраг как бы пропал, сети натянуты от одного склона к другому. Когда рассвело, мы ещё не закончили, а вот к пяти часам замаскировались. Погранцы следы наши прятали, а то колеи оставили серьёзные.

Старшине Миронову я уже поставил задачу, чтобы выслал людей к аэродрому и взял его под наблюдение. Старшим шёл сержант Иванов, справный пограничник и разведчик. Я велел бойцам взять канистру бензина с собой – если брошенная машина попадётся, на ней быстрее вернутся. А задача – наблюдать, как немцы разместятся, и сразу сообщить мне. Дальше уже моя работа и моей роты. Так что разведчики ещё затемно убежали к нашей цели.

Тут снова повар сообщил, что готов ужин. Мы с Лютовой вместе поели, обмениваясь мнениями об этой войне. Спорили, когда закончится. Та уверяла, что за год, я – что за несколько лет, оба остались при своём, хорошо, котелок не надели на голову. После этого я дал отбой – всем отдыхать. Только ремонтники во зились, подготавливая танки к будущему бою, и погранцы Миронова охраняли нашу стоянку. Народу много, велел поглядывать, могут и предатели быть. Если кто попытается бежать, разрешаю стрелять на поражение. Два отхожих места выкопали.

Евстигнеев не сразу дал лечь, устроил фотосессию на фоне наших танков. Многие хотели запечатлеть себя, но тот их отбрил, плёнки мало. Главное, несколько снимков сделал и доволен. После этого уже наступил долгожданный отдых.

От аэродрома мы встали в восемнадцати километрах. Ближе подходить я опасался. Мы, конечно, тропками двигались, подальше от населённых пунктов, но всё равно кто-то что-то видел или слышал, так что вскрыть направление нашего маршрут все-таки могут. Лучше тут переждём, пусть в другом месте ищут. Я устал, не без этого, но когда лёг со своим экипажем у танка, сон как-то не шёл, остальные вокруг спали да похрапывали, а я размышлял. И было о чём. До той пачки газет, что у дезертиров взяли, я не сразу добрался. В общем, сижу я в кустах… То есть размышляю я, планы строю по боевому применению роты и почитываю газету «Комсомольская правда». Ну, читал, листал страницы, и с обратной стороны неподалёку от колонки объявлений, было там и такое, обнаружил заметку, от… товарища Иванова. У меня аж руки затряслись. В ней уведомляли товарища Лаврова, а я так подписывал все письма. А что, может, без обратного адресата не принимают, вот и давал данные будущего министра и адрес от балды. Так вот, там вежливо сообщалось, что письма от одного до пяти не получены, только два последних. Мол, не может ли товарищ Лавров повторить их. Я балдею. Вроде «Почта России» в будущем осталась, а порядки уже тут действуют. Точнее, беспорядки. Газета вышла семнадцатого июня. Я даже не в курсе, первая это заметка с просьбой или раньше писали. И вот что теперь думать? Из-за чьей-то безалаберности такая ситуация сложилась. А вдруг к врагу те письма попали? Ох, чую, как плохо сейчас тому, из-за кого письма не дошли. Точнее, всем тем людям.

НКВД, наверное, землю рыло, но нашло всех, кто причастен. Конечно, если это не уловка, чтобы выманить меня. Поди знай. С другой стороны, никакого вмешательства в историю я не видел, – может, на самом деле потеряли?

Да уж, я такого даже представить не мог. Однозначно сейчас я писать ничего не буду, просто времени нет, но когда к нашим вернусь, если будет возможность отправить письма, чтобы на меня не вышли, то сделаю. В четырёх первых я излагал всё об этой войне, что помнил, а помнил я, оказывается, немало, аж на четыре больших тетради написал. В пятом письме – всё, что знал о полезных ископаемых и природных катаклизмах. Как на территории Союза, так и за пределами, а я, как опытный путешественник, об этом знал немало, на целую тетрадь. В шестой тетради – послевоенные годы. Да, о Калашникове и Хрущёве написал, что там было. Седьмая – о Российской Федерации, что кто и как. Как Союз рухнул – тоже. Значит, шестая и седьмая тетради им достались? В седьмой у меня краткая сноска, что было в первых шести, так что они более-менее знали, что потеряли. Хм, а ведь в шестой я несколько раз приводил информацию, сколько народу мы потеряли в войне. Вот, наверное, потрясли кого-то такие цифры. В общем, новые письма буду писать, но не в ближайшее время точно. На этих мыслях я и уснул.

Разведка вернулась уже к вечеру следующего дня. У нас тут на стоянке жизнь била ключом, активно проводились регламентные работы с броне- и автотехникой – готовились, одним словом. Идёт только моя танковая рота, остальные стороной обойдут. Мы их нагоним, дальше в планах у меня атака одного городка. Там штаб пехотного корпуса разместился, и на окраине многочисленные склады. Причём содержимое в большинстве брошено нами же. Потом уходим к своим, у меня слишком много пассажиров, ещё и кормить их.

Продовольствия на сутки осталось, я уже хотел на охоту выходить на дорогу, а тут разведка вернулась с радостной новостью. Ремонт полосы закончен, часть строений восстановили. Сегодня днём на аэродром перелетели самолёты, сорок пять штук, бомбардировщики средней дальности. Сразу было видно, что часть новая, самолёты муха не сидела, видимо, перекинули откуда-то. Что плохо, как сообщили пленные, линия фронта стабилизировалась, наши смогли остановить наступление немцев, вторые сутки уже держатся. А это значит, в неразберихе не проскочить обратно. Зато информированный пленный имелся, я отправлял погранцов Миронова и разведчиков за языками, вот сегодня утром и приволокли этого майора. А тот из самого штаба пехотного корпуса, сообщил, что им известно, где какие советские дивизии держат оборону, и на карте показал, где наша девятнадцатая танковая стоит. Вот там и будем выходить. А то выйдем у соседей, так те всю технику к рукам и приберут. Что я – не знаю командиров? Чем больше шпал, тем больше гонору и наглости.