Михаил Ланцов - Сотник (СИ)

Ведь до того, как переехать в Москву и принять приход Благовещенского собора в кремле, Сильвестр жил в Новгороде. И там держал крупную мастерскую, переписывающую книги на продажу. В основном писцы копировали духовную литературу, хотя и иные тексты не игнорировали.

Сын его был крупным торговцем тканей.

Семья же в целом имела большие торговые связи как на Руси, что литовской, что московской, так и среди немцев. Сиречь иноземцев. Например, бургомистр Нарвы вел с ними дела, что в немалой степени поспособствовало ее падению в начале Ливонской войны. Сильвестр сумел договориться. Не только он, конечно, но без него и его связей ничего бы не получилось.

Посему он и взялся самым решительным образом за секуляризацию обширных монастырских владений в интересах знакомых ему купцов. Фактически. Формально то, держась благополучия государевой казны, которой тоже должно было что-то перепасть с этой операции. И очень немаленькое «что-то», грозя увеличить ее ежегодный приход как бы не на четверть. Причем не товарами, а преимущественно звонкой монетой, очень Царю важной и нужной.

А вот про Андрея он «забыл» и не стал поднимать вопрос о нем на Поместном соборе. Ибо теперь он был уже не нужен. Во всяком случае в том ключе, в котором он выступал ранее. Его не осуждали. Его не одобряли. Его вообще не упоминали, старательно игнорируя…

[1] Речь идет о принципе Cuius regio, eius Religio, утвержденном в Священной Римской Империи во время подписания Аугсбургского мира в сентябре 1555 года.

[2] Речь идет о молитве «Отче наш» — самой популярной и, наверное, базовой молитве всех христиан, во всяком случае канонических его ветвей. Она существует в нескольких редакциях. Но фрагмент «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе» по сути неизменен во всех редакциях и языках.

[3] Большинство религиозных реликвий, вроде копья Лонгина или фрагментов креста не попадают даже плюс-минус пять веков при датировке. А нередко отстают и на тысячу лет без всякого зазрения совести, являясь либо подделками, либо подлогом.

1555 год, 16 мая, Тула

Утро.

Туман.

Легкая облачность.

Андрей специально остановил свою сотню в часе хода от Тулы, дабы привести ее в порядок и подойти к городу утром «при параде», а не уставшими и пыльными…

Его не удивил вызов на смотр раньше срока. Ибо помнил он о том, что в этом году намечается Судбищенская битва. О ней самой он знал мало, только общую логику и кое-какие персоналии. Слишком уж плохо она изучена по недостатку материалов[1]. Однако все одно — в свое время обратил на нее внимание из-за ее чрезвычайной значимости в борьбе Руси и Крыма.

Строго говоря, молодой сотник ждал гонцов раньше. Но получилось так, как получилось. И вот теперь мерно покачиваясь он подъезжал к околице городской.

— Это еще кто? — удивился Иван Шереметьев, взобравшись на крепостную стену, откуда лучше было видно округу. Он туда полез сразу, как услышал вести о приближении еще одного отряда крупного.

— Сотня Андрея сына Прохорова.

— Сотня? — переспросил князь, округлив глаза[2].

А там, на околице, под хоровое пение втягивался отряд.

Сильно мудрить Андрей не стал.

Взял за основу знаменитую композицию «Ты ждешь Лизавета» и переделал ее под местные реалии. Там ведь второй куплет полностью противоречил сути поместной службы. Уезжали на нее не осенью с тем, чтобы вернуться весной, а наоборот. Ну, в идеале.

Переделывал, правда, не он, а Марфа. У самого парня никаких поэтических дарований не имелось. Но супруга справилась без особых усилий. Переписала второй куплет, переведя подспудно всю песню на местный вариант русского языка, придерживаясь правил силлабо-тоники и общего ритма, мелодики. Из-за чего «обработать напильником» пришлось основательно. Однако оно того стоило.

Когда сотня грянула хором — прям прониклась вся Тула, ну та, что вышла поглазеть, узнав о подходе нового крупного отряда. Люди то думали, что это еще какой-то служилый город подходит, а тут такое удивление.

Войска, что пришли с князем Шереметьевым, тоже слушали. И им тоже было по душе то, что пели помещики Андрея. Особенно в сочетании с весьма эффектным внешним видом всей этой процессии.

Впереди — сотник, подняв забрало своего шлема.

За ним — командирское отделения.

Прапорщик со знаменем Андрея, ну, то есть, прапором в руках. Его полностью переделали сделав размеров локоть на локоть[3]. Основа — вишневый бархат шелковый. Дорогой — жуть. Потому и немного. По нему аппликация белым шелком в виде оскаленной пасти лютоволка. А по краю — золотая бахрома. Здесь же находились горнист, сигнальщик и шесть вестовых. Они имели полный комплекс стандартного защитного снаряжения воина, но вместо пики получили короткое копье на лямках.

Потом — шли десятки. Во главе каждого — десятник. За ним первое, второе и третье отделение, состоящее из урядника и девяти воинов — рядовых. Эти все снаряжены по полной программе, и в качестве основного оружия имели пики. Их, правда, так не называли, именуя ломовыми копьями, но сути от этого они своей не меняли.

Далее двигались послужильцы Андрея. Строго говоря, командирское отделение тоже состояло из послужильцев. Но не суть. Эти послужильцы также были снаряжены в полный комплекс защитного снаряжения, кроме наруча и большого щита[4], только вооружены иначе. На поясе сабля и саадак с колчаном под двадцать стрел. И у седла еще два колчана по три десятка в каждом. Из-за чего у молодого вотчинника получалось двадцать три тяжеловооруженных конных лучника с приличным запасом стрел. Плюс, как и все воины тульского полка, они, вслед за Андреем перешли на шпоры. Что было большим подспорьем в маневренном бою.

Далее, за послужильцами, следовали казаки и обоз. По уму требовалось выделить какую-то часть войска в самый конец — в качестве арьергарда. Но в эти годы кто за кем идет имело большое значение.

Казачкам, кстати, Андрей тоже немного помог имуществом. Но не сильно. Доспехов не дал, как и оружия. А вот круглых клееных щитов выделил. Чтобы не утяжелять излишне.

Кошевых слуг толком снарядить он не успел. Поэтому они «щеголяли» в тегиляях и шапках бумажных, имея на поясах лишь топоры. Не дошли до них руки. А зря. Очень они полезный ресурс…

Таким образом, в сотне Андрея числилось 94 помещиков, если считать вместе с ним. А также 32 послужильца, 5 казаков и 36 кошевых слуг. В то время как в остальном полку по весне оказалось сто пятьдесят четыре бойца на шесть остальных сотен. Плюс дюжина послужильцев сверху.

— Да уж… — констатировал князь Шереметьев, покачав головой.

— Я же сказывал — удивит, — заметил с ухмылкой воевода. — Сказывали — готовится к походу, значит не просто так в своей вотчине сидит.