Александр Башибузук - Генерал-губернатор [СИ]

Пришлось пообещать.

– Когда-нибудь, обязательно расскажу.

Майя немного помолчала, а потом неожиданно призналась.

– А нас с Мадиной пригласили к императрице. С этим покушением, я совсем забыла тебе рассказать.

– Да ладно? – Я изумленно уставился на жену. – Во дворец?

– Нет, приглашение неофициальное, к первой статс-даме, княжне Куракиной, но там будет императрица. При последнем визите к Дашковой, я разговорилась с ней и сказала, что дипломированный врач, это разлетелось по двору, дамы прямо в очередь выстроились. Я сегодня у Долгоруких только пятерых осмотрела. Оказывается, царица тоже заинтересовалась.

Я про себя улыбнулся. Почти с самого первого дня пребывания в России, нас просто затягали с визитами к себе первые лица Российской империи. А Майя, точно так же, как во Франции и в Америке, великолепно нашла общий язык с дамами высшего света. Ну, прямо талант у нее такой. Надо же, уже и личный выход на царицу заимела.

– Ха, ну тогда загляни в нее.

– Пошляк. – Фыркнула Майя. – Как выяснилось, меня проверяли, телеграфировали в Париж профессору Моррелю. Профессор, естественно, охарактеризовал меня в высшей степени. Свита царицы тоже рекомендовала, так как я нашла у дам кучу болячек и приписала лечение. И оно даже успело помочь. Обойдешься без подробностей. Нет, я сказала.

– Это ты несносна. Ну что там у них? Неужели…

– Отстань, все равно не скажу. Дамы высшего света, даже при всех своих титулах обычные женщины и болезни у них женские. На этом с тебя хватит. В общем, все и совпало. Государыня еще хочет проконсультироваться насчет цесаревича. У него гемофилия.

– Знаю. И сможешь что-то сделать с ним?

– Вылечить – категорически, нет, – мотнула головой Майя. – Пока лечение этой болезни неизвестно. Поддерживающая терапия, снятие симптомов – да, в какой-то степени. Но не современными методами. Кое-что из айнской народной медицины должно помочь.

– Пробуй, но смотри, не вздумай ничего у нее просить. И поосторожней.

– Сама знаю! – отрезала жена. – Не учи ученую.

– С охраной отправишься, поняла?

– Поняла, поняла…

Сам с утра никуда не поехал, так как все еще неважно себя чувствовал, к тому же, на сегодня была запланирована встреча с Савинковым и еще с другими людьми.

Выделенных Карповым жандармов я с прямо с рассвета отправил восвояси, предварительно щедро отблагодарив и налив на посошок водки за службу. За радение, так сказать. Нехрен себя и лошадок без дела морозить. Да и лишние глаза мне ни к чему.

Савинков появился вовремя, замаскированный под местного сельского чухонца, в нагольном кожушке и кожаных лаптях-постолах. Охрана была предупреждена и немедля его ко мне препроводила.

– Борис Викторович… – я крепко пожал ему руку и показал на кресло. – Небось замерзли, но ничего, сейчас согреемся коньяком и сигарами.

Савинков с благодарностью кивнул, приняв бокал.

– Да уж, Александр Христианыч, отвык я от русских морозов в Европах. Но ничего, привыкну снова…

«Может и не успеешь…» – машинально подумал я, но, естественно, смолчал.

С момента нашей последней встречи во Франции, эсер сильно изменился. Присущие ему пылкость и романтизм сменились холодной уверенностью и решительностью, каким-то странным образом сочетающимися со странной нервной мимикой на лице.

Раньше все эти изменения в эсере, я списывал на тот кровавый геноцид, который он устроил своим соратникам и не только, но вот сейчас, изменения в личности Савинкова все больше и больше стали наводить меня на мысль, что это именно он приложил свою руку к покушению на меня.

Паранойя? Вполне может быть. С таким-то количеством покушений на меня – особо и неудивительно. Но всегда лучше перестраховаться, особенно, когда цена ошибки – твоя жизнь.

– Да что мы все обо мне, черт с ним с морозом этим… – Савинков решительно поставил бокал на стол. – Я читал в газетах, что на вас устроили покушение? Вы не пострадали? Обошлось?

Эсер внимательно на меня посмотрел.

И этот взгляд мне сильно не понравился, хотя в поведении Савинкова ничего подозрительного не было – вполне естественные обычное переживание и забота.

– К счастью, все обошлось, Борис Викторович. Ушибы и легкая контузия не в счет.

– Слава тебе Господи! – Савинков широко и истово перекрестился. И кто это? Есть уже результаты расследования? Вроде одного из нападавших взяли живым?

– Да, взяли. Но пока ничего не известно. Полиция работает, но, сами знаете, на них особой надежды нет. По первым данным – это черносотенцы из какой-то радикальной ячейки. Но руководство партии все отрицает. Мотив – якобы я собрался продать Россию евреям.

– Черносотенцы? – Савинков озадаченно потер свежий шрам на щеке. – Евреям?

Не все акции в Европе прошли полностью благополучно – отметину эсер получил в Германии, от пули одного из своих соратников.

– Странно все это звучит… – продолжил эсер. – А как проходило нападение? В газетах пишут разную муру. – И после того, как я ему рассказал подробности, категорически заявил. – Акция совершена очень грамотно. В три волны. Я сам сторонник подобной тактики. Взрыв – контроль стрелковым оружием – и добивание при необходимости снова бомбой, чтобы наверняка зацепить всех выживших. И количество участников оптимальное. Чувствуется опытная рука. Вот не верю я, что это случайные люди. Ваше счастье, что адская машинка не сработала – но такое случается с кустарными химическими взрывателями.

Мимика на лице Савинкова стала еще более активной – чувствовалось, что он сильно взволнован.

«Нервничаешь, сука? – опять подумал я. – Да какого хрена я раздумываю? Нет человека – нет проблемы. Загнанных лошадей пристреливают, а ты свою роль отыграл уже сполна. Парни наготове, возьмут чисто, а там в подвале уже по-другому поговорим…»

Но опять не стал ничего предпринимать, решив немного подождать.

– С ними контактировал еще один неизвестный – он и разработал покушение.

– Попробую навести справки среди своих людей, – пообещал Савинков. – Специалистов на самом деле немного. А предлог, скорее всего подобран специально, чтобы запутать следствие.

– Буду признателен, Борис Викторович… – я уже было собрался взять колокольчик со стола, чтобы вызвать своих людей, но снова передумал.

Возникла неловкая пауза, которую я прервал, предложив Савинкову доложить о своих делах.

– Я веду переговоры о создании новой политической силы, – сообщил эсер. – В чем-то успешно, в чем-то нет. Увы, сильно мешает нелегальное положение. Скоро состоится съезд остатков российских партий, после которого можно будет о чем-то конкретно говорить. Вот после него, как раз отсеются лишние… – на лице Савинкова появилось хищное, жесткое выражение. – И останутся только нужные кадры. Я тут набросал программу действий, гляньте. К слову, не могли бы вы устроить так, чтобы официальные службы проигнорировала этот съезд? Есть у меня опасения, что за многими делегатами следят. Будет обидно, если охранка сорвет мои планы от своего недалекого ума.