Александр Башибузук - Генерал-губернатор [СИ]

Итак, свершилось. Один Господь знает, что мне это стоило, но я опять на Сахалине.

С того момента, как я убыл с Финляндского вокзала произошло много нового, по большей части в российской политической действительности. Скажу сразу, многое пока не получилось, в России все ще не конституционная монархия и Николай на троне, но все равно, многие политические аналитики называют произошедшее первой в мире бескровной революцией. Бескровная – это конечно слишком громко звучит, но тем не менее, факт есть факт – крови пролилось очень мало, как для такого результата.

Произошли свободные перевыборы, коалиция во главе с народной партией «Отечество» получила абсолютное большинство, а государь своим манифестом добровольно предоставил Думе дополнительные права. Столыпин все еще премьер-министр, но теперь он работает в тесной смычке с думской коалицией.

Мало, черт побери, очень мало пока, но процесс запущен и есть очень большие надежды на то, что Россия изменится.

А я пока займусь Сахалином. Что будет потом, после того как я выпну отсюда косоглазых? После этого надо будет умудрится выжить, потому что япошки не тот противник, которого стоит недооценивать. А после того как выживем… После того, как выживем – посмотрим. Хотя, чего тут смотреть – все и так ясно, я просто верну остров России. Да, вот так…

– Месье Любич, – Майя присела в кокетливом реверансе. – Я готова.

– Мадам Любич, – я ответил кивком и предложил ей руку.

Лязгнула дверь каюты, в уши сразу ударила какофония звуков: глухо стучали паровые движки портовых кранов, летели веселые матерки грузчиков, разбавленные ором чаек и пароходными гудками.

Я шагнул на палубу, зажмурился и вдохнул соленый воздух полной грудью.

– Саша, тебе плохо? – встревоженно шепнула Майя. – Ты побледнел…

Я слегка помедлил и тихо ответил.

– Нет, мне хорошо… чертовски хорошо.

Сказал чистую правду. Таких ощущений я не испытывал очень давно. Я чувствовал себя как бродяга, вернувшийся домой после долгой отлучки. Три тысячи чертей и распутных монашек, я чувствовал себя совершенно счастливым.

– Значит тогда ты волнуешься, – хихикнула Майя.

– Не без этого, – снова честно признался я.

– Ну хорошо, давай здесь постоим…

– Хорошо… – я взялся за леер и медленно обвел взглядом порт и Александровск.

Сам поселок почти не изменился, а вот порт я сразу даже не узнал. На берегу появился целый квартал складов, добавились новые причалы, да и оборудование теперь вполне соответствовало приличному среднестатистическому европейскому порту.

В акватории порта чернели силуэты двух канонерок – на одной полоскался флаг военно-морского императорского российского флота – а на второй – стяг корпорации «Лавардан групп».

В порту сейчас на разгрузке стояло сразу четыре парохода – с трех краны сдергивали грузы, а с четвертого по трапам на берег сходили гражданские – преимущественно мужчины. Внимательный наблюдатель сразу бы отметил, что все они призывного возраста, причем очень многие имеют строевую выправку.

На берегу прибывшие попадали в руки людей в таких же пыльниках и шляпах как у меня, после чего их быстро сортировали и колоннами уводили в глубь поселка.

«Волонтеры… – с улыбкой мысленно ответил я своему несуществующему предполагаемому оппоненту. – В деле программа освоения Сахалина – народная партия „Отечество“ и просто сознательные граждане откликнулись на призыв. Не отрицаю, возможно многие из них бывшие военные, так в этом ничего удивительного – военные в подавляющем большинстве патриоты, к тому же волонтерство очень хорошо оплачивается. И вообще, идите в жопу мистер…»

– Папа, мама…

Я обернул и увидел Мадину, которую под руку держал Николя.

Парень дождался свою невесту в Марселе и за время нашего отсутствия с честью прошел все проверки. Так что я решил взять его с собой, благо и Мадина вроде не охладела к нему чувствами.

– Ну как тебе? – я глазами показал на берег.

– Выглядит сурово, месье де Лавардан, – серьезно ответил Николя. – Очень непохоже на Францию. И не сказал бы, что мне нравится. Но это не имеет никакого значения. Есть работа, которую надо делать. Не нравится сейчас – понравится позже. Человек привыкает ко всему, главное иметь свою цель.

Мадина гордо задрала нос и погладила жениха по предплечью.

– Ты смотри, какой целеустремленный, – с улыбкой хмыкнул я. – Как у тебя с языком?

Мадина отчего-то покраснела, а Николя страдальчески поморщился и ответил мне на ломаном, но вполне приличном русском.

– Учу, господин Любич. У меня хорошая учительница.

– Молодец, – я хлопнул его по плечу. – Пока держись рядом. Ну что, пора на берег?

У трапа к нам присоединились Лука и Тайто. Айн как всегда держал в руках крупнокалиберную лупару, а великан не захотел из менять своему любимому оружию – ручнику Мадсена. А еще оба были в котелках, которые дружно предпочли ковбойским шляпам.

– Ну как вы, братцы? – поинтересовался я у ближников. – Морды вижу довольные. Небось приняли по песярику али по два?

– Дык, домой же вернулись, Християныч, – коротко прокомментировал Лука. Тайто просто кивнул.

– Ну и ладненько…

В порту собралось много народа, перед причалом переминалось с ногу на ногу два бородатых солидных мужика и румяная молодуха в нарядном кокошнике и с подносом в руках, на котором лежал пышный каравай.

Но там же я углядел небольшую группу типов характерной азиатской наружности в фраках.

– Александр Христианович, – уже на причале ко мне подбежал Свиньин. – Я сейчас представлю вам новую администрацию поселка.

– Для начала, объясните мне что делают здесь косоглазые?

– Делегация японских предпринимателей, а также посланник от губернатора японской части Сахалина, – быстро доложился интендант. – Прибыли засвидетельствовать почтение. Я счел преждевременным пока гнать их. Ночь они провели в гостинице в строгой изоляции, а сейчас отдал приказ выпустить. В любом случае, разгрузка военных грузов происходит в темное время суток.

– Хорошо. Но знакомство пока отложим, сначала пообщаюсь с народом.

Японцы вывернулись вперед, но я прошел мимо, даже не глянув на них и подошел к молодухе с подносом.

– Прими батюшка от чистого сердца! – бородачи и девка синхронно склонились в глубоком полоне.

Я ответил коротким полоном, отодрал от каравая еще теплую румяную горбушку, макнул ее в солонку, после чего взял хрустальную рюмку с подноса.

– Храни Господь, – опрокинул в себя водку, смачно закусил, после чего размашисто перекрестился на православный манер.

Над толпой пронесся изумленный гул.

– Никак, православный!!!

– Ну а кто еще? – с усмешкой гаркнул я и еще раз поклонился народу. – Благодарствую, православные!!!