Галина Гончарова - 2. Зима гнева (СИ)

- Голову мы за родину сложим! - зазвенел полудетский голос. - Понял ты, мразь!? За то,, чтобы наших людей не резали и не грабили! Ты в селе был, которое эти фереи навестили? Нет! Так сходи, скотина! Головешки там! И живых нет! Кого убили, кого с собой увели, а Чилиан продадут! Наши люди о смерти молить будут, как о милости! Знаешь, как мирные фереи развлекаются? Как уши режут, носы, руки отрубают, горло нашим людям перерезают, как баранам? Младенцев в снег выбрасывают - с них пользы никакой, а растить долго? Не знаешь!?

Оратор сделал шаг вперед, но куда там! Корнет надвигался на него. А потом вытащил что-то из-за пазухи.

- На! Смотри, скотина!

Перед оратором упал на землю хлеб.

Черный?

Черная земля. Белый снег. Черный хлеб.

- Изба сгорела! Хлеб остался!

И до Валежного дошло. Хлеб... он просто сгорел. Корка черная... а мальчишка...

- Дядька мой там жил! Понял!? Он меня вырастил, в отставку вышел, уехал в предгорья! Жить хотел, детей растить! За что его!? Ему те фереи и даром бы не сдались, он к ним первый не ходил! Они пришли на нашу землю - жечь и грабить! Не для выживания - для развлечения! Да будут прокляты те, кто смеется, видя чужую кровь!

Солдаты согласно загудели.

Такие истории и они могли поведать. Настроение переломилось, теперь уже на оратора смотрели с этаким плотоядным интересом.

И тот почуял!

Дернулся вправо, влево, заметался, что пойманная крыса.

- Мы родину защищаем! - решил добить Валежный. - Император придет и уйдет, Русина останется!

И его слова оказались последней каплей.

Агитатор бросил руку за пазуху.

Прогремел выстрел.

Антон Андреевич даже не сразу понял, что он - жив.

А наземь оседает подламывается в коленях, тот самый корнет. И лицо его бледнеет, выцветает... на мундире кровь - черная. На снегу - алая.

Но инстинкты взяли вверх.

- Не убивать! Живьем брать! - загремел над лагерем голос генерала.

Кто-то кричал.

Кто-то бежал.

Кого-то били.

А Валежный стоял на коленях рядом с мальчишкой-корнетом, и чувствовал себя...

Впервые он подумал именно так.

Будь проклята война!

Будь. Проклята. Война.

***

Поздно вечером он слушал доклад.

Все было просто и гадко, чего уж там! Жом Пламенный (Валежный пометил себе - не забыть, повесить на осине) решил провернуть с ферейским полком то же, что и с другими. Берется десятка два крикунов, в нужный момент они начинают стачку.

То есть начинают-то человек десять. А остальные - ждут.

И когда начальство является унимать дерзкие речи, попросту отстреливают генералов, полковников, кого там еще... и берут власть.

Примитивно, но действенно.

Командования нет, а солдат повиноваться приучен. Налить водки, рассказать о свободах, да и приказ отдать не забыть.

И...

Валежного бы тоже убили.

Он бы начал говорить, и...

Спас его корнет.

Краснянский. Олег Борисович Краснянский.

Все верно, дядька у него жил в деревне неподалеку. Не дядя по отцу или матери, а дядька. Денщик отца, который с ним не одну войну прошел, который маленького Олежку тоже воспитывал, учил, любил, мальчишка и таскался к нему в самоволку, да в отпуска.

А тут...

Фереи, будь они неладны!

Вот и выплеснулось!

А когда началось, стрелки... Ага, стрелки! В зад бы им ружье-то запихать...

Валежный как раз шагнул вперед, корнет - назад, вот и оказались на одной линии. Ну и...

Сейчас агитаторов выловили. Что делать-то с ними?

Валежный даже удивился странному вопросу. Что делать?

Понятно же! Повесить! Быстро и высоко.

А корнет...

А корнет будет святым покровителем полка. Как отдавший жизнь за други своя. Если выживем, Творец рассудит. А пока...

Пусть заступником полка перед Его престолом будет святой Олег Краснянский.

Борхум. Неподалеку от границы с Русиной.

- Раз пошли на дело...

Дмитрий насвистывал песенку вполне непринужденно.

Война - это у нас что?

Это у нас коммуникации!

В том числе и замечательный симпатичный мост! Которому уж лет двести - то есть пока починят или новый построят - это долго будет!

А река Молер - глубокая.

А река Молер - широкая...

А мост...

Понятное дело, он не единственная переправа через реку, но - для поездов и тяжелой техники. Не будет моста - придется ездить по другим дорогам, а это время, силы, логистика, наконец...

В этот раз Митя тоже работал один. Одну сумку на одно плечо, вторую - на другое, ремни крест-накрест на груди. В каждой сумке совсем чуток - по шесть кило динамита. Мосту хватит с избытком!

Митя направлялся к нему небрежным шагом... вот встают из реки громадные каменные быки, держащие на своих плечах настил. Тоже каменный.

По нему идут рельсы.

Конечно, минировать надо основание моста. Чтобы опор не осталось, в противном случае... настил восстановят быстро, а охранять мост будут куда как надежнее. А сейчас...

- Стой! Кто идет?!

Митя с невинным видом остановился.

Часовой был - зелень зеленая. Лет двадцать, много - двадцать пять. Еще усы толком не пробились! Но остановить непонятного типа солдатик спешил со всем рвением.

- Ты кто такой?

Митя пожал плечами.

Бесформенная куртка, которая прикрывала его со всех сторон, и отлично скрывала сумки с динамитом, превращая мужчину в толстяка, едва слышно скрипнула.

- Я... а какое вам дело, юноша?

- Я тебя сейчас... в штаб!

- Ага, а там над тобой даже вороны смеяться будут! Что мне - нельзя посидеть, посмотреть на речку? Вина выпить? С женой я поругался... пила визжащая!

Сказано это было с таким чувством, что солдат едва не прослезился. Явно с такими сталкивался...

- И...

- И хочу посидеть, выпить... тебе скоро меняться-то?

Солдат бросил взгляд на солнце.

- Часа два.

- А зовут тебя как?

- Марк.

- А я тоже Марк, - обрадовался Дмитрий. Выпьем за знакомство?

И достал из-за пазухи бутылку коньяка.

Хорошего, русинского... еще и подмигнул.

- Может, и враги, а пойло хорошее делают! Будешь?

Солдат колебался.

Дмитрий махнул рукой.

- Пошли, вон там, неподалеку от моста посидим на бережку, выпьем... Ну и про жену тебе расскажу. Вот что такого - выпил я чуток! В честь праздника же! Право имею! У брата дочь родилась...

Дмитрий, продолжая плести какие-то небылицы про брата-поильца и жену-стерву, сделал один шаг, второй... солдат покорно тащился за ним к мосту.

И когда Дмитрий развернулся, протягивая ему бутылку, принял ее. Из рук в руки.

А что второй рукой Дмитрий проделал тот же трюк, который уже опробовал на несчастном погибшем проводнике - не суть важно.

Лезвие скользнуло в грудь незадачливого солдата.

- Стоишь на посту? Вот и нечего слушать кого попало, - проводил его душу напутствием террорист. - Халявная выпивка до добра не доводит.

И занялся делом.

Ружье... полезная штука.