Юрий Иванович - Сила Воли

Последний представитель цивилизации пьетри плевал на всякие слухи со сплетнями в частности, и на страну — вообще. Он заботился только о себе, и об Анастасии. А после того, как правовой беспредел в городе чуточку схлынул, стал конкретно готовиться покинуть Советский Союз. Причём старался рассматривать все варианты, выбирая самый лёгкий, с оглядкой на свою юную супругу и её интересное положение.

Конечно, для личности, у которой впереди чуть ли не бессмертное существование, мемохарб вёл себя крайне поспешно. Ведь по сути он прекрасно устроился в Иркутске. Даже если в конце весны домой вернётся хозяин квартиры, молодая пара отыщет вариант для проживания не хуже. При наличии гигантских сумм денег, да используя уже имеющиеся силы гипноза можно уговорить кого угодно. Вплоть до покупки понравившейся квартиры в личное пользование.

То есть работай себе лаборантом, посещай нужные лекции, ищи специальную литературу или записки некоторых учёных, спрятанных от широкой общественности, да подталкивай разными способами свои возрождающиеся умения. И только потом, если ничего не получится в этом плане, отправляйся в иные места, где используется иная система познания собственного тела, астрала, ведических тантр… и всего прочего.

Увы! Ждать долго не хотелось, сразу по нескольким причинам. Первая: у Киллайда пылало в сознании чувство жгучего неудовлетворения собой. Он с таким трудом вырвался на свободу, уничтожая вместе со своими мучителями целую цивилизацию, но никак не может достичь своего взлелеянного состояния наивысшего по рангу харби. Ему претило чувствовать себя неполноценным, ущербным, надеющимся только на искорки своего былого могущества. Хотелось всего и сразу.

Вторая причина: крайне нервная, нестабильная обстановка в стране проживания. Ведь здесь привольней себя чувствовали воры, бандиты и прочие преступники, чем простые, честные труженики. Никто не мог быть уверенным в завтрашнем дне при ведущемся в стране ущемлении прав каждого человека. Гуманизмом в стране Советов и не пахло, хотя во всех средствах местной массовой информации твердили совершенно обратное. И если не повезёт попасть под репрессивную правовую машину, то никакие умения гипноза не спасут.

Третья причина, проистекала из второй: если сам Александр ещё как-то сможет сбежать из любой опасной ситуации, то вот гарантировать подобного для своей супруги, он никак не сможет. Она изначально являлась самым слабым звеном в их тандеме, и её следовало беречь пуще собственного глаза.

Ко всему она ещё и беременна. Четвёртая причина. Если рожать женщине в конце лета, начале осени следующего года, то уже в спокойном месте и в гораздо более комфортабельных условиях. Потому что, побывав в больнице и в клинике при мединституте, пьетри ужаснулся неприемлемым условиям для рожениц. Почему-то верилось, что в любой другой стране с этим будет лучше. По крайней мере, следовало добраться именно в такую страну и там благополучно устроиться. Затем оставить Настю на новом месте и уже самому пройтись по древним монастырям Китая, Тибета или Индии. Потому что брать с собой туда слабую женщину — несусветная глупость. Чуть ли не вся Азия в данное время — сплошные очаги военного противостояния. И даже трудно понять, кто с кем воюет.

А границу лучше пересекать, не выделяясь среди остальных ещё и внушительным животом. Нервничать меньше придётся и просто физически проще. И это не метафорический оборот речи: вдруг придётся топать ножками через государственную границу? Да ещё в сложных зимне-весенних погодных условиях? Такой вариант тоже следовало учитывать на крайний случай.

Учитывал. Усиленно работал над созданием нужных документов. Изучал карты, благо память позволяла. Готовился сам. Готовил Анастасию не только морально и духовно. Учил её обращаться с оружием, разбирать его, чистить и даже стрелять. Для этого нашли недалеко от дома тир работников охраны железной дороги. Там мемохарб обработал кого следовало жёстким гипнозом, и молодых людей всегда пускали пострелять в оборудованном для этого месте.

Примерные даты отъезда, Киллайд назначил на начало марта, когда морозы спадут и даже простейшее путешествие на поезде станет не в пример комфортнее.

С документами тоже особых сложностей, вроде как не предвиделось. Изначально помог всё тот же незабвенный товарищ Шикалов, работавший в вербовочном центре. Он перед своим «уходом» снабдил мемохарба кучей бланков строгой отчётности, предоставил массу полезной информации, и познакомил как с парочкой коллег, так и с несколькими работниками паспортного стола. Этого хватило, вкупе со скромными подарками и ненавязчивым вмешательством в мозги аборигенов, для обеспечения юной парочки не только проверенными и неподдельными бумагами, но и новыми документами. Вроде и не нужны, но на всякий случай сгодятся.

А изменить свою и подруги внешность, подстраиваясь под новые фотографии, Киллайд умел изначально. Ещё и на работе у себя, в лаборатории мединститута набрал нужных средств, ингредиентов, сделал особые смеси и теперь мог в течение получаса трансформировать цвет волос и кожи. Да и важные реперные точки на лице у него получалось сместить в нужную сторону что себе, что своей ягодке.

Вот они вместе и тренировались, приготовив для себя три варианта, то есть целых три запасных комплекта документов и три комплекса маскирующих компонентов.

Чем ещё занимался Киллайд последние месяцы и недели пребывания в Иркутске?.. Помаленьку благодетельствовал, поддерживая небольшой круг своих новых друзей и знакомых. Помог, например семейству Эрдэров купить новую мебель в квартиру всего за «четверть» её стоимости. Дескать, подвернулся удобный случай, надо брать. Ещё и половину денег для этого одолжил. А что бывший хозяин этой мебели, проворовавшийся интендант пошёл под трибунал, так это честных граждан не касается.

При этом очень часто молодожёны щедро угощали профессора, как у себя дома, так и заскакивая к ним в гости. Ибо, несмотря на денежную реформу и некоторое улучшение с продуктами в первые недели после этого, обстановка с питанием всё равно оставалась тяжёлая. Многие, в том числе и преподаватели высших учебных заведений, вели полуголодное существование. И это несмотря на свои более чем внушительные зарплаты на то время.

Также удалось отыскать двух священников, вера которых была не столько фанатична в некое божество, сколько свою жизнь они положили на алтарь христианского милосердия и гуманитарного сподвижничества. Они рьяно защищали несчастных и несправедливо обиженных, помогали чем могли бедным, рвались навести порядки в детских домах, боролись за возвращение пастве обустроенных под склады и клубы церквей. При этом сами не стяжали, жили невероятно скромно и являлись примерами истинного подвижничества.