Александр Михайловский - Операция «Яростный полдень» [СИ litres]

– Ваш решительный настрой – это, конечно, хорошо, – с сомнением произнес министр иностранных дел, – но дело в том, что заложенная в российской Конституции политическая доктрина не предусматривает никаких активных действий на постсоветском пространстве, а только реакцию на враждебные проявления. Господин Ельцин и его окружение постарались обложить своих преемников таким количеством красных флажков, что единственное допустимое для нас действие – это взасос любиться с разными там американцами и европейцами…

– А мы, как гаранты мирных Минских соглашений, и будем реагировать на враждебные действия украинской стороны, – хмыкнул президент, – по крайней мере, на первых порах. А потом на основании сложившейся ситуации можно будет надавить на Госдуму, дабы та приняла наконец закон о конституционном собрании и при полном соблюдении этого закона и при всенародном обсуждении начисто поменять Конституцию, сменив редакцию тридцать седьмого – ой, простите – девяносто третьего года на текст, полностью соответствующий нынешним политическим реалиям. Но это вопрос следующего этапа нашей политики, условия для реализации которого будут созданы несколько позже. А сейчас вопрос в том, как нам официально замотивировать делегитимацию нынешней украинской власти, ведь переговоры с ней после нарушения ею Минских соглашений можно будет вести только о безоговорочной капитуляции, и в то же самое время не понаделать политического вакуума, вынуждающего включить эту территорию в состав Российской Федерации? Азамат Рахметович, вы хотите что-то сказать?

– Да, Владимир Владимирович, – сказал спецпредставитель российского МИДа по Украине, – есть тут одна зацепка, никем пока не замеченная. Украина еще в девяносто втором году отвергла правопреемственность от Украинской ССР, после чего восприняла атрибуты власти, гимн, герб и флаг от пребывавшего семьдесят лет в эмиграции «правительства» петлюровской Украинской Народной Республики. В России тогда творилось такое, что на это просто никто не обратил внимания, хотя отзывать признание этого государства требовалось немедленно.

Борис Грызлов в ответ на это скептический хмыкнул.

– Многие постсоветские государства проделали то же самое, что и Украина, – сказал он, – Грузия, Латвия, Литва, Эстония, Азербайджан и даже союзная нам Армения отвергли советское прошлое, назвав его оккупацией. В Ереване даже стоит памятник видному армянскому националисту, террористу и пособнику германских нацистов Гарегину Нжде, и мы из-за этого дипломатических отношений с официальным Ереваном не разрываем.

Азамат Кульмухаметов ответил:

– В отличие от перечисленных вами государств, Украинская ССР входила в число основателей-учредителей Советского Союза, являющегося одним из основных столпов ялтинско-потсдамского мироустройства, в том числе она была и одним из учредителей ООН. Заметьте, во всех этих документах фигурирует не петлюровская УНР, а именно советская УССР. К настоящему моменту эта система подверглась значительной эрозии, но окончательно не отменена, а место Советского Союза в Совете Безопасности ООН и вообще в мире прочно заняла Российская Федерация. А все потому, что победители в Холодной войне решили не связывать себя подписанными бумагами, предпочитая действовать как похощет их левая нога, и удовольствовались словами вашего, Владимир Владимирович, предшественника о том, что «идол коммунизма повержен»…

– В таком случае можно добавить, что нынешняя украинская власть незаконна дважды, – сказал министр иностранных дел, подхвативший мысль своего подчиненного, – ведь отношение правопреемственности к Украине образца девяносто второго года было снова разорвано переворотом четырнадцатого года. Нашему признанию правопреемниками Украинской ССР самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик ощутимо мешает только то, что два этих образования предпочитают существовать по отдельности, не вступая между собой ни в какие федеративные или конфедеративные отношения, ибо и в Донецке, и в Луганске сформировались независимые элиты, которые видят на вершине политической пирамиды себя и только себя. Да и Минские соглашения тоже не предусматривают никаких надгосударственных образований на территории Донбасса.

– Погодите, Сергей Викторович, – быстро сказал президент, – кажется, я понял мысль Азамата Рахметовича. Минские соглашения предусматривают, что Донецк и Луганск после определенных процедур рано или поздно должны быть реинтегрированы в состав Украины, но только нигде не сказано, что это обязательно должна быть нынешняя Украина. В таком случае ни нынешнего режима в Киеве, который будет свергнут нами по просьбе законных украинских властей, ни вакуума власти на этой территории не образуется. Проблема только в том, чтобы заставить местных донецких и луганских вождей оставить в прошлом свои иллюзии о возможности существования в качестве независимых ни от кого микрогосударств и сразу после начала активного принуждения этой территории к миру созвать учредительный съезд Федеративной Украинской Республики. Поэтому, а еще потому, что любая инициатива наказуема ее исполнением, мы поручаем нашим специальным представителям Азамату Кульмухаметову и Борису Грызлову немедленно совершить официальные визиты в Донецк и Луганск и объяснить тамошним бонзам, что дальнейшая поддержка России может быть предоставлена им только при условии объединения этих самопровозглашенных государственных образований, которое мы тут же признаем как правопреемника Украинской ССР. И вообще, делать это надо было еще вчера – так что одна нога здесь, товарищи, а другая уже там.

16 июля 1942 года, ранее утро. Первый Украинский (бывший Юго-Западный) фронт, село Старовойтово.

Капитан старого войска польского пан Бронислав Замостинский.

Тихо в час перед рассветом; только птицы, предчувствуя наступление утра, щебечут о чем-то своем, о птичьем. Но пройдет всего несколько минут, и эта тишина взревет залпами тысяч тяжелых орудий – и на той стороне фронта, за рекой Западный Буг, ошпаренными тараканами замечутся солдаты бесноватого Адольфа, понимая, что за ними пришли. И среди тех, кого стоит бояться людям в мундирах цвета мышиной шкурки – солдаты нашей польской штурмовой бригады имени Таудеша Костюшко. Рожденный в адском горниле Смоленского Сражения, наш штурмовой батальон бился с германцем под Борисовым, прорывал Карельский фронт; потом, уже переформированные в бригаду, мы участвовали в наступлении с Киевского плацдарма, после которого нас снова отвели в тыл. Нельзя сказать, чтобы мы понесли в той операции серьезные потери – просто штурмовики не сильны в преследовании отступающего врага, с этой задачей лучше справляются броневые части и кавалерия. К тому же как раз в это время под Черниговом формировался первый стрелковый корпус [20] Никакой «армии Андерса» в этом мире не было, и быть не могло. Советский посол в Лондоне Майский и глава польского эмигрантского правительства генерал Сикорский 17 августа 1941 года успели подписать соответствующее соглашение, но потом, когда стало ясно, что сформированные таким образом части на советско-германском фронте воевать не будут, этот документ дезавуировал лично товарищ Сталин. Человеческий материал, уже собранный в пунктах формирования, тщательно профильтровали: большую, кристально чистую часть обратили на формирование стрелкового корпуса, которому предстоит сражаться под советским командованием, а меньшую – ту, которая с гнильцой – распихали по стройкам народного хозяйства. новой польской армии, командует которым бригадный генерал Зигмунт Берлинг.