Олег Борисов - НекроХаник

Агафон сидел на крыльце, смолил самокрутку и как обычно разглядывал окружающий мир из-под насупленных бровей.

— Чего таскали?

— Про нежить в больнице спрашивали. Никак успокоиться не могут. Мало им, что во всех газетах Синод склоняют, так газетчики власти теребят и защитить просят.

— А… Ну, это дело уже прошлое.

— Ага. Еще папочку на меня видел. Оказывается, пока я поденщиной занимался и за кусок хлеба чернорабочим по городу бегал, примелькался. Но вроде без лишних вопросов… Еще попросил разрешения свое дело на рынке летом открыть. Под их попечительством.

— Зачем это полиции? — удивился бригадир, туша окурок.

— Так понимаю, что сейчас приказчики заработанное себе в карман кладут и хозяевам часть отстегивают. Сколько там на самом деле через них прошло — не разобраться. С меня же будет гроссбух со всеми сборами. Десятую часть пожертвовать на полезное дело, вот и денежка капнула. И если что, обязательно спросят, что видел или слышал из последнего.

— Смотри, Сергий, посадят на короткий поводок с такими раскладами.

Парень лишь вздохнул:

— Как еще быть? Это вторая столица, здесь за каждым десять глаз и сто ушей. Не будешь хорошие отношения с властями поддерживать, выживут на выселки. Даже цыгане как один кланяются и своему городовому все новости рассказывают. За что и разрешают по мелкому ворованное брать и контрабандой промышлять чуток…

— Плевать на цветных, у них своих расклады. Ладно, пошли спать. Ужин тебе отложили, поснедаешь и на боковую. Завтра дурная работа осталась — доски на второй этаж поднять, подводы сегодня разгрузили. Хорошо бы до вечера успеть, а то и воскресенье придется занимать.

— Доски?.. Агафон, а старые бревна еще на дрова не распилили? По которым поддоны со щебнем в подвал спускали?

— С чего бы? Бревна добрые, еще послужат.

— Давай тогда кран изладим. Там работы на час, не больше. Чтобы выдвигался на улицу из окна и обратно ходил. Нос выставили, пакет досок подняли, на этаж втянули. Там по местам растащили и следующую партию. Точно за день управимся.

— Кран? Так у нас есть уже кран.

— Он маленький и не поворачивается. Это если раствор поднять или что мелкое. А с новым живо любые тяжести наверх перекидаем.

— Кран?.. Пойдем, у меня где-то бумага еще лежала. Пока жуешь, как раз расскажешь, что придумал. Может, в самом деле так и сделаем.

***

Москва всегда считалась купеческим городом. Великий Новгород, который за глаза называли Старым, больше воспринимался как церковный центр и опора консерваторов, незыблемая твердыня, вросшая корнями в прошлое. Новая столица периодически фрондировала, выпячивала новизну и всячески тяготела к наукам. Иногда даже избыточно, умудряясь соединять в себе блеск балов, запредельные цены на самые модные артефакты и толпы студиозусов, две недели в году буквально ставивших город на уши: на Татьянин день и после завершения весенних выпускных экзаменов, ближе к пятнадцатому июня.

А вот Москва — она умудрилась устроиться в центре движения товаров, денежных потоков и тихой сапой подгребла под себя звание третьей столицы, финансовой. Конечно, государственными средствами распоряжались в Новом Новгороде, под присмотром имперской семьи и Думы. За храмовыми доходами и выплатами от многочисленных ведунов, колдунов и просто знающих присматривали в первую очередь в Великом Новгороде. Зато частные капиталы так или иначе были завязаны именно на Москву, шумную, разноликую, вобравшую в себя дельцов со всего мира и уверенно захватившую титул Азиатской биржи. Пекин после конфликта с германцами так до конца и не оправился. Холодный Лондон в качестве прачечной Европы служил не долго, череда скандалов подорвала и до того незавидную финансовую репутацию. Поэтому по итогам львиную часть сделок на Евро-Азиатских просторах совершали именно здесь, в Златоглавой. Американские континенты обслуживали в Джексонвиле, Мехико и Рио, Каир умудрялся на пару с Кейп-Тауном контролировать Африку, Берлин упорно выстраивал собственную независимость, подгребая европейские княжества и мечтая раскинуть крылья Рейха везде, где получится закрепиться. А Москва щедро делилась своими возможностями со всеми желающими, попутно держа подворья практически во всех крупных городах, начиная с пресловутых Ярмарочных рядов Лондона, и заканчивая лабазами в Мумбае, Шанхае и Токио. Причем цены в марках, фунтах или йенах наряду с рублями никого давным-давно не удивляли, благо, больше половины купечества капиталы умудрялись за год прокрутить за границей, дабы вернуть сторицей домой, к привычным банкам, товариществам и многочисленным гильдиям. Потому как в Империи сделки страховал сам Иван Второй и за возможными безобразиями следили очень пристально. А если рискнул лишним рублем в Индии и прогорел — так остается только волосы на голове рвать и проклинать день, когда связался с жульем иноземным.

Именно поэтому Гарнер в Великий Новгород ехал именно через Москву. Походил пару дней по местным купеческим домам, посорил заранее припасенными брошюрами, послушал, о чем приказчики между собой говорят. Попутно оценил уровень местного технического прогресса. И решил для себя, что Эдисону в Империи не светит. С одной стороны, даже в так называемой третьей столице народ жил в каком-то патриархальном окружении. Электричество было, как и разные полезные штуки на его основе. Но при этом больше половины домов до сих пор использовали невероятную смесь древних традиций, языческих приговоров и артефакторики. Поэтому вместо новомодного холодильника, хита продаж в Америке, здесь ставили морозильные шкафы с рунной активацией. В десять раз дешевле, практичнее и защищено местными патентами. Дикая страна, до сих пор умудряется выживать в стороне от технического прогресса, поглотившего окружающий мир. А то, что не удается на старых привычных и веками отработанных схемах реализовать, разбирают на части, переделывают под себя и рождают что-то новое, с опорой на местные заводы и местных же инженеров. И потом еще продают за границу с маркировкой «Сделано в РИ». Как знак качества, наравне со стабильным золотым рублем и лучшими ведунами, колдунами и прочими мозговертами, к которым в случае провала лучше не попадаться.

Но главное Гарнер все же сделал, как хотел. Чуть примелькался, легенду опробовал и отправился дальше, имея на руках ворох рекомендаций к серьезным людям в северной столице. Все же Эдисона здесь знали и ценили. Поэтому купить что-то из новинок — это не факт, а вот попытаться выведать что полезное — это запросто.

Первым неожиданным потрясением для гостя на Центральном вокзале оказался паровоз. По большей части губерний, примыкавших к Европе, были проложены интересные железнодорожные пути. Две колеи, одна в другой. Четыре нитки рельс, где меньшая по ширине колея располагалась внутри большей. Интересное решение, которое использовал еще Иван Первый, прадед здравствующего императора. Тогда местные инженеры сумели доказать, что для просторов великого государства использовать чужие решения — это глупо. Поезда будут ходить с маленькой скоростью, грузоподъемность у составов так себе, а цена двойного полотна выходит ненамного больше, чем можно было ожидать. Там основные расходы на саму прокладку и основу дороги с мостами и прочей инфраструктурой. Зато — никаких задержек на перегрузке товаров с одного товарняка на другой на приграничных станциях. Катит себе из Рейха паровозик, обслуживается наряду с ему подобными в отдельно отстроенных закуточках, так и пускай и дальше пыхтит, старается. Тем более, что европейские пути-дороги идут лишь через Варшаву до Москвы, южнее через Киев до Полтавы и севернее до Великого Новгорода. Эти облюбованные чужими торговцами тропинки в случае военных неприятностей перекрыть — дело десяти минут. А вот по остальным магистралям ходят уже местные «Першероны». В Европу их не пускают, но для огромных тяжелых паровозов и дома работы более чем хватает.