Виктор Тюрин - 1918 год: Расстрелянное лето [litres]

– Здравствуйте, товарищи. Я приехал из Питера. Вот мое удостоверение и командировка.

Сотрудник внимательно изучил сначала удостоверение, затем командировочный бланк. Вернув документы, спросил:

– Вы по какому вопросу к нам, товарищ?

– Перевозка ценностей. Точнее сказать не могу, вернее, не имею права. Мне также нужна канцелярия, чтобы поставить отметку на командировочном бланке. И еще. Просто чисто по-человечески мне хотелось поговорить с товарищем Дзержинским.

До этого глаза чекиста были строгими, но услышав фамилию председателя ВЧК, потеплели:

– С Дзержинским… Это, друг, у тебя вряд ли получится. У него весь день расписан по минутам. Если только в коридоре можете встретить. А насчет ценностей поговорите с товарищем Трофимовым. Вот только не знаю, есть ли он на месте. Если нет, то обратитесь к его заместителю Машкину Степану Ивановичу. На втором этаже. Двадцать первая комната. Канцелярия по коридору прямо и направо. Комната номер четыре.

– Спасибо, товарищ, – поблагодарив, я неторопливо пошел по затертой ковровой дорожке в указанном направлении. Стены коридоров были увешаны лозунгами и плакатами. Из кабинетов выходили и входили люди. Косоворотки, рубашки апаш, брюки, сапоги, ботинки. Один раз конвойные провели мимо меня сгорбленного и сильно избитого человека, который медленно шел, подволакивая ноги.

– Товарищ, в сторону! – предостерег меня один из конвойных.

Пришлось посторониться, пропуская их. Спустя полчаса нахождения в здании мне был известен примерный план расположения ряда кабинетов сотрудников ЧК. Выйдя, я решил пообедать, а заодно проанализировать полученную информацию. К встрече на явочной квартире у меня уже определились общие черты рабочего варианта.

Помимо Сергея, открывшего мне дверь, на встрече присутствовало еще два заговорщика, которые поднялись со стульев, стоило мне зайти в гостиную. Первым делом я обратил внимание на темноволосого плотно сложенного мужчину, с густой, аккуратно подстриженной бородой, лет сорока, одетого как извозчик, причем от него несло натуральным лошадиным потом и навозом.

– Чувствуется запах? – по его губам скользнула насмешка. – Я сначала тоже нос воротил, а сейчас даже как бы привык. Работаю извозчиком, так как лошадей всю свою жизнь люблю. Алексей.

– Вадим, – я бросил оценивающий взгляд на этого человека.

Цепкий, острый, прищуренный взгляд, но при этом открытое лицо, на котором написано большими буквами выражение благожелательности.

«Непрост дядя. Ох, непрост».

Второй мужчина лет на пять или семь моложе своего товарища, одет как ремесленник, лицо обычное, вот только взгляд особый. В глазах – словно лед намерз.

«Боевик», – сделал я предварительную оценку этого человека.

– Николай, – представился он.

– Вадим.

– Я вас как-то на вокзале видел…

При этих словах я вопросительно посмотрел на Николая.

– Встречал там человека и случайно оказался рядом возле того места, где вас чекисты брали, а затем под плотным конвоем увели. Специально тогда присмотрелся к вам. Нет, думаю, не наш. Уже когда уходил с вокзала, то слышал, как люди говорили, что белогвардеец всех своих конвоиров перебил и ушел. Я еще тогда нашим рассказал эту историю. Может, расскажете, как все на самом деле было?

– Одного чекиста убил, а второго, скорее всего, серьезно покалечил. Потом выпрыгнул в окно и убежал.

– Голыми руками убили? – невольно вырвалось у Сергея.

– Да.

– Джиу-джитсу? – проявил осведомленность владелец явочной квартиры.

– Не совсем. Извините, господа, но мы отклонились от основной темы нашего разговора.

– Мы вас слушаем. Говорите, – сказал Алексей.

– Мне нужна помощь в одном деле. Нужны обстрелянные, не боящиеся крови, люди.

– Сергей нам уже сказал о вашей просьбе. Не знаю, что вы там задумали, но чекисты сейчас постоянно настороже. Причину, надеюсь, вы понимаете? К тому же, по нашим сведениям, вы в Москве уже три недели, а пришли к нам только сейчас. Так что извольте до мельчайших подробностей объяснить, чем вызван ваш визит к нам?

– Если вы в курсе, господа, то у меня были личные дела, здесь, в Москве.

– Да. Мы знаем, что вы приезжали за дочерью Ватрушева. Но разве вы не должны были уехать с ней?

– Причиной стало задержание на вокзале. Николай был этому свидетелем. Девушка уехала, а я остался.

– Пусть так. Барон просил, чтобы мы, по возможности, помогли вам, но если вами двигают личные соображения, то мы вам тут не помощники. Говорю вам об этом сразу.

– Понял. Так я продолжу. Вместе со мной в Москву приехали сестры. Екатерина Долматова и Дарья. К сожалению…

– Погодите! – неожиданно воскликнул Николай. – Катя Долматова?! Я мужа Кати, Алексея, хорошо знаю! Мы с ним в одном училище учились! Да и Дашеньку видел. Забавная такая резвушка. Господи, так что с ними такое могло произойти?

– Муж Екатерины Михайловны и отец обеих сестер были арестованы. Продажный начальник караула согласился выпустить их за деньги. Я достал Екатерине Михайловне необходимую сумму, но что-то пошло не так. Позже мне стало известно, что ее мужа расстреляли. Она узнала об этом, где-то нашла оружие и, видно, в полном отчаянии, решила отомстить. Пришла в ЧК. Там ее обезоружили, бросили в тюрьму, а вчера расстреляли.

– Откуда у вас такие подробности?

– Один, скажем так, знакомый, работает у чекистов.

– Ненавижу. Ненавижу, – вдруг неожиданно, как заклятье, стал повторять Николай. – Ненавижу.

– Я так понял, что вы собираетесь… – начал говорить Алексей, но его перебил Николай:

– А Дашенька? Что с ней?

– Повесилась.

Наступило тяжелое молчание. Николай судорожно сжал лицо ладонями и стал медленно раскачиваться на стуле. Несколько минут прошло в полном молчании, и когда тот отнял руки, я увидел, как горе меняет человека. Лицо приняло скорбно-злое выражение, в глазах горела ненависть, а руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки с такой силой, что костяшки побелели. Он провел по нам всем взглядом, а потом сказал:

– Не обращайте на меня внимания, господа, я сильный. Я все выдержу.

Алексей бросил тревожный взгляд на Николая, потом обратился ко мне:

– Так что вы хотели, Вадим?

Я коротко изложил им свой план в общих чертах. Какое-то время все молчали, потом Алексей сказал:

– Это чистой воды авантюра. Или вы так уверены в себе?

– Не был бы уверен, не предлагал.

– А совещание?

– Это действительно самое слабое место, но я думаю, что мой знакомый не откажется помочь.

– Он что такой большой чин в ЧК, что соберет совещание? – неожиданно спросил хозяин явочной квартиры.

– Нет, но думаю, ему по силам узнать, когда и где соберется подобное совещание. У меня всё, господа.