Михаил Шелест - Араб Пётр Великий. Книга первая

В свои двадцать шесть лет Вашко выглядел на все сорок. Он был высок, костист, широк в плечах, дерзок и спесив. И, на сколько я знал, он не был рыцарем Христа. Но прошло уже много временя, как я уехал из Португалии, а за это время, я слышал, приём в рыцари значительно упростился.

Мы раскланялись. Увидя меня, он не удивился. "Предупреждён, значит вооружён", - подумал я. Меня же он своим прибытием полностью разоружил. Я находился в смятении, однако вида пытался не подавать.

По законам гостеприимства мы встретили гостей радушно: жаренное мясо, креветки, рыба трёх видов, пшеничный и кукурузный хлеб, вино, пиво, фруктовые напитки со льдом. Третий форт я полностью превратил в собственную усадьбу: поставил хозяйские постройки, конюшню, коровник, надстроил над стенами для дома еще три этажа и башню. Не для "понтов", или красоты, а для прохлады.

Нижний этаж, расположенный прямо над водой, как уже говорилось, был "санитарный". А создаваемая в доме воздушная тяга дом охлаждала. Не особо, но ощутимо.

Мы сидели у меня на веранде с видом на озеро. Нас было десять человек: шестеро вновь прибывших и я с моими командирами.

- Вы хорошо устроились, маркиз, - благодушно промолвил Вашко. - Не скучаете по семье? Или здесь скучать не приходится?

Он кивнул головой на прислуживающую нам за столом бразильянку.

- Скучать здесь, действительно, не приходится, но не поэтому поводу. Работы много. Хозяйство большое.

- А как у вас с принятием дикарей в лоно церкви Христа? - Спросил приплывший с Вашко монах.

- Обращаем потихоньку, - ответил отец Петручо. - Мы не торопимся. Сложно. Каннибализм у них.

- Что у них? - Спросил монах.

- Едят друг друга! - Громко сказал Петручо. - Но только смелых и сильных. Так что, если не хотите быть съеденным, сразу сдавайтесь.

Петручо рассмеялся. Монах перекрестился.

- Мы им покажем, каннибализм! - Важно сказал Вашко. - Я командор Ордена Христа! Мечом и огнём!

Он встал. Глаза его горели, да и на щеках выступил нездоровый пятнистый румянец и пот.

- Вы как себя чувствуете? - Спросил я.

- Знобит, что-то, - ответил Вашко и сел на стул, поникнув головой.

- Вода у нас протухла, - пояснил один из капитанов. - Причём, на всех кораблях. Заливались на Зелёных островах , а шли долго. Под встречный ветер попали.

- Я устрою вас в нижних комнатах. Там до гальюна совсем рядом. Пойдёмте, господа, покажу.

Все спустились вниз. Я провел гостей по их комнатам и показал, как пользоваться санузлами. Дизентерия, поставил я диагноз Вашке, может и преставиться.

Я плохо спал эту ночь. Во первых, я слышал все передвижения внизу. Я привык находиться в доме один. Во вторых, я думал. Был большой соблазн помочь господину Коутиньо уйти в мир иной, но даже меня коробило от такой подлости. Да и скучновато стало мне в Бразилии. Я принял философское решение: будь, что будет.

Утром Вашко встать не смог.

- Куринные желудки у нас остались? - Спросил я Петручо.

- Остались, командор. И ромашку?

- Ты всё знаешь! Надо чтобы он выздоровел.

- Сделаем.

- Так, господа! Вам всем тоже пить ромашку. А то вы мне всю креветку в озере потравите.

Офицеры рассмеялись. Они чувствовали себя здоровыми, были рады еде, питью и обслуживанию. Нравы у незамужних бразильянок были свободные и весёлые. Команды кораблей готовы были задержаться здесь надолго. У меня как раз поспело насколько новых партий рома, которые мы пробовали до выздоровления моего конкурента.

Расставались мы с офицерами и с монахом, когда они уходили дальше на юг, почти друзьями. Да и с Вашко, попрощались довольно тепло. По крайней мере - я. Как не проникнуться теплотой к тому, кого выхаживал во время болезни? Хотя, больше времени с ним проводил Петручо, но и я был иногда рядом с этим беспомощным телом. Хотя... Португальские аристократы благодарностью в те времена не отличались, не смотря на "благородность". Я помнил об этом и не тешил себя иллюзиями.

* * *

Если быть откровенным, мы немного похулиганили, "поработив" индейцев аж до самого залива Ла-Плата, что далеко выходило за пределы моего капитанства. Мой Санчо сколотил из понятливых молодых индейцев целую роту головорезов. С помощью арбалетов и коротких луков с отравленными стрелами, они захватывали деревню за деревней.

От яда кураре противники, обычно, умирали, поэтому его применение не считалось противоречащим чести. А то, что мои бойцы умели оживить врагов, давало им сто очков вперёд в воинском искусстве, и сильно ценилось. Поэтому, все пленники, добытые таким способом, считались пленёнными в бою.

Мы передвигались вдоль берега на моей джонке. Одновременно молодёжь осваивала морские премудрости и приобретала навыки боя в ограниченном пространстве. Я видел, что это им нравится. Они были настоящими "избранными", ведь никто из тупи не плавал на таких больших пирогах. Это я им внушал ежедневно, повышая их самооценку.

Так вот... Мы двигались вдоль берега, каждый вечер останавливались и проводили разведку. Тупи быстро распознавали, есть рядом другие тупи, или нет. Чаще всего деревни вблизи были обязательно. И мы их брали. Я тоже участвовал в сражениях по старой схеме. Нельзя было терять боевые навыки и вожжи управления войском.

Однажды меня зацепила отравленная ядом кураре стрела, но Санчо меня откачал. Без шрамов и шишек тоже не обходилось, но я уже так хорошо знал местную флору, что мог заживить любую рану. Причём, здесь росло одно растение, корень которого индейцы жевали постоянно во время походов. Это растение стимулировало организм на заживление и регенерацию ран. И, вероятно, являлось антибиотиком, потому, что даже глубокие проникающие раны не гноились, если их заливать его соком.

Корень был мясистым и кисловато-горьким на вкус. Он легко утолял жажду. Растение росло почти на каждом шагу, но в сумке у каждого индейца несколько корней имелось всегда.

Я предполагал, что когда-нибудь там появятся европейцы, и, давая наставления "своим" индейцам, предупреждал их об этом. Не хотелось, чтобы они пострадали от "цивилизованных" европейцев, когда будут сопротивляться эксплуатации. Ведь для них единственный "законный" эксплуататор, это я.

* * *

Расставаясь с новыми колонистами я "вдруг" высказал "неожиданно" пришедшую мне мысль: "А не проводить ли мне вас до места назначения?". Офицеры дружно идею поддержали, и мы продолжили нашу дегустацию местного "горячительного продукта" в апартаментах джонки. Могли всё же китайцы строить корабли... Могли... Это отмечали все на ней побывавшие.

Всех поражала система вентиляции. Откуда-то всегда поддувало. Я-то знал откуда... В зависимости от направления ветра, можно было открыть одни и закрыть другие заслонки. Главный принцип вентиляции - создание разряжения воздуха на выходе, использовался китайцами на все сто процентов. Благодаря ему и в трюмах было сухо, и в каютах прохладно. Относительно наружного воздуха, конечно.